Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы

Но как же Нильсу Амену удалось стать таким близким другом Лео Блю, что тот позволил ему остаться наедине со своей невестой?

Все началось летним утром полгода тому назад.

Нильс с тридцатью лесорубами заканчивал вырубать колонию лишайников. Их широкие зонтики перегораживали дорогу к котловине Джо Мича.

Лесорубы из леса Аменов не боялись никакой работы. Но не хотели получать милость из жирных рук Джо Мича или ледяных рук Лео Блю. Они хотели трудиться и оставаться независимыми. Нильс заботился, чтобы у его людей была работа.

Дровосеки уже вырубили не один сантиметр плотных зарослей, преграждавших путь к котловине. Стоял июнь. Палило солнце. Лишайник был сухим и легким.

Но вот вдалеке заворчал гром, и Нильс понял, что грозы ждать недолго.

У лишайника есть особенность: он высыхает под солнцем и мгновенно оживает под дождем. Сим Лолнесс называл это свойство способностью возрождаться. Что ни говори, природа воистину волшебница! Лишайник она наделила невероятной живучестью: стоит пойти дождю, и он насыщается водой, возвращает себе цвет, становится липким и очень тяжелым.

Если до грозы не убрать лишайник с дороги, он станет непроходимым, и доступ к котловине будет закрыт на многие месяцы. А лесорубы только-только начали его вывозить. Работы оставалось примерно на день, а до грозы — разве что четверть часа.

Какое-то время Нильс колебался. Но решение было только одно. И хотя оно противоречило всем его принципам, новый удар грома подтвердил: выбора нет. И тогда он послал своих лесорубов за помощью в котловину.

Через несколько секунд лесорубы увидели, как открываются тяжелые кованые двери, услышали громкие команды и щелканье бичей. С десяток охранников гнали из ворот бесформенную толпу, обжигая ударом каждого, кто делал шаг в сторону.

«Так бесчеловечно обращаться с живыми людьми!» — ужаснулся Нильс.

— Это Облезлые… — сдавленно сообщил он своим товарищам лесорубам.

Десятки пленников, плотно прижатых друг к другу, теснились на небольшой площадке. Один из солдат Джо Мича подошел к Нильсу.

— Мы вам поможем. Через час все будет сделано.

— Слишком поздно, — ответил Нильс. — Пошел дождь. Вы не успеете. Отправляйте людей под крышу.

Нильс поблагодарил небо за первые упавшие капли. Он не хотел видеть, как мучается народ, обращенный в рабство.

Солдат гордо посмотрел на Нильса и улыбнулся.

— Сдается, ты принял меня за вруна. Я сказал через час — значит через час.

— Не стоит, — снова сказал Нильс. — Сделаем все, когда лишайник высохнет.

— А ты так и норовишь меня обидеть, — процедил солдат сквозь зубы. — Но сейчас убедишься, что я держу свое слово.

Он что-то свирепо проорал во всю глотку, и снова засвистели бичи. Раздались новые раскаты грома, и дождь полил как из ведра. В этом аду Облезлые принялись за работу.

Уборка лишайников не заняла и часа. Облезлые совершили невозможное: под градом ударов, подгоняемые криками пленники перетащили сотни разбухших, как губки, лишайников. Если Облезлый падал, его поднимали пинками. Тот, кто замедлял шаг, получал удар сапогом. Барахтаясь в зеленой жиже, стекавшей с лишайников, Облезлые работали…

Нильс увидел, как на землю упал мальчишка. Его черные глаза были неподвижны. На помощь ему поспешил другой паренек. На спину паренька обрушился бич, но он и под ударами старался приподнять друга, ласково, успокаивающе поглаживая его.

Нильс сообразил, что упавший был слепым.

Прежде чем снова спуститься в котловину, солдат с торжествующим видом подошел к Нильсу.

— Если вам понадобится помощь, всегда готовы. Только кликните Шершня! Так меня зовут.

Облезлые и охранники исчезли за воротами.

— Господин Амен!

Нильса, застывшего от стыда и ужаса, окликнул молодой дровосек.

— Господин Амен!

— Все в порядке, — проговорил Нильс, прислонившись к куску коры. — Возвращаемся, ребята!

Оказавшись у себя в хижине, Нильс не выходил оттуда четыре дня.

Вот, значит, каковы независимость и свобода, за которые так держится отец… Нужно закрыть глаза и не видеть, как страдают другие за пределами леса…

По мере того как Нильс узнавал, что окружен тюрьмами, где мучаются несчастные узники, собственная свобода стала казаться ему темным погребом, куда он забился со страху.

И Нильс Амен понял: он будет сражаться. Но при этом понимал и другое: атаковать Джо Мича и Лео Блю в лоб бессмысленно. Бессмысленно атаковать их с топором в руке.

Лесорубы умели выкорчевывать лишайники, и Нильс знал их старинный секрет: чтобы с ними расправиться, нужно внедриться в сердцевину. В самую сердцевину ствола влить кислоту, отравить ядом сердце растения.

И у Нильса появилась цель: завоевать доверие Лео Блю, проникнуть в самую сердцевину его системы и разрушить ее.

И вот перед Элизой стоит Нильс Амен.

Смотрит на нее.

Элиза спрятала руки в рукава. У нее очень короткие волосы. Она ничего не боится и ничему не удивляется.

Зато Нильс удивлен: он не понимает, откуда в этом крошечном теле столько мужества.

«Откуда она взялась? — задумался Нильс. — Где вырастают такие девушки?»

Он понимал восхищение Тоби.

В тот же праздничный день, прежде чем отправиться с Лео Блю на Вершину, Нильс вернулся повидать Мию и Лекса.

Он поговорил с Тоби. Поведал о самом сокровенном — о притворной дружбе, которую он всеми силами поддерживал с Лео Блю.

— Я не собирался об этом рассказывать, — сказал Нильс. — Это только моя борьба. Угроза, которой не делятся. Никто о ней не знает. Даже отец. Но когда я узнал, что ты знаком с Элизой, то подумал, что, может, смогу что-то сделать для вас обоих.

Потрясенный Тоби поручил Нильсу поговорить с Элизой от своего имени.

Нильс стоит перед Элизой, и у него одно-единственное желание: сказать ей, что Тоби жив, что он пришел к ней от Тоби, что ничего не потеряно, что по Ветвям их Дерева вновь побежала жизнь.

Тень застыла неподвижно. Она обняла руками верхушку Яйца, и стало видно, что это силуэт молодого человека, что на спине у него два бумеранга…

Да, призраком Вершины был Лео Блю.

Он не знал, как по-другому приблизиться к Элизе, стать для нее хоть кем-то.

Кем-то… Пусть не слишком значимым, но все же существовать. Войти в ее жизнь какой-то тайной. Но не безразличием. И Лео Блю изобрел Тень, чтобы стать тайной Элизы…

Он прижался к верхушке Яйца и прислушался. Нильс Амен собирался заговорить.

Да, Нильс Амен уже раскрыл рот, чтобы рассказать Элизе обо всем. И тут его взгляд остановился на солнечном пятне у ног.

Полдень. Солнце стоит в зените. Через отверстие в Яйце падает луч света. В этом луче Тень отчетливо видна. Профиль.

Их кто-то подслушивает.

Нильс прикусил язык и проглотил всю свою искренность и откровенность.