Тимоте де Фомбель - Глаза Элизы

Солдаты уставились на начальника, спрашивая взглядами, что делать? Тот недоуменно пожал плечами: до майора ему дела не было.

Элиза двинулась в путь, все остальные за ней. Над яичными куполами занималась заря.

Для майора Кроло, который так и висел на подтяжках, день начинался нерадостно.

«Что бы я сделала? Открыла бы рот и глаза, подставив лицо дождю. Что бы я сделала? Погрузила бы руки в горшок с медом…»

Прошел уже не один час. Элиза опять лежала на ярко-желтом матрасе в Яйце. Она словно рассталась с телом, мысленно улетев далеко-далеко. Было время послеобеденного отдыха. Она лежала на спине в зеленом платье, устремив взгляд на огромный свод Яйца. Одним краем простыни она прикрыла себе ноги, другим — голову. Ветер, бушевавший ночью, стих, будто в начале зимы вдруг наступил летний день. В лучах солнца скорлупа казалась полупрозрачной и светилась. Тюрьма была золотой. Дворцом без дверей и окон.

Элиза представляла себе, чем бы занялась на свободе.

«Потерлась бы спиной о почку, пробежалась по первому весеннему листку, поплавала в любимом озере, натянула гамак среди крайних веток, легла бы и смотрела на облака…»

Ей предложили сделать из Яйца царские покои, но она отправила рабочих восвояси и постелила на дно свой желтый матрас. Больше ничего не захотела. Остальная часть Южного Яйца пустовала. Как же давно Элиза жила в плену!..

«Я бы влезла на гору и добралась до Мохового Леса…»

Элиза задумалась о своем бегстве прошлой ночью. Она никак не могла понять, что же ее подвело. Кто предупредил солдат? Кто мог шаг за шагом проследить план, который был известен только ей?

Элиза продолжала смотреть вверх, на купол Яйца. Разогретое солнцем, оно стало похоже на печку, в которой испекся душистый кекс из листьев и ждет, когда же его попробуют.

Тень. Снова Тень.

Тень Вершины.

Элиза в глубине души ждала ее — и она появилась.

Тень двигалась по поверхности скорлупы, чуть зернистой и полупрозрачной. Солнечный свет позволял Элизе следить за ней изнутри. Тень добралась до самой верхней точки Яйца. Сердце Элизы забилось быстрее. В последние дни туман мешал ей наблюдать за Тенью, которая с некоторых пор была девушке небезразлична.

Откуда взялось это существо, которое не боялось высоты и каждый день навещало ее, оставаясь неузнанным?

В надежно защищенную крепость проникло дуновение тайны. Мужество, неожиданность, мечта — у Тени было все, чего так хотелось Элизе. А может, еще и добрая воля. Кто знает, вдруг Тень ей поможет?

Тень застыла на своде Яйца. Там, где была проделана узкая щель. Через нее, очевидно, опустошили Яйцо в эпоху большого строительства. Во время дождя Элиза ловила свежую воду, которая сочилась сквозь это отверстие.

Именно там Тень и застыла.

Всякий раз повторялась одна и та же игра. Элиза знала: на нее смотрят. Она широко раскрывала глаза и лежала не шевелясь. Тень тоже не двигалась. Тянулись минуты, полные напряжения. Что это значит? Элиза не могла понять.

У двери послышался шум, Тень скатилась вниз и исчезла.

В Яйцо вошел человек. Это был начальник охраны, немолодой мужчина с голубыми глазами. Он снял длинный плащ и остался в жилете из мохового фетра, к которому жалом шершня был прикреплен мех. Элизе нравилась его старомодная элегантность, широкие штаны, поношенный синий шарф, но сам по себе мужчина внушал ей ужас.

Звали его Арбайенн, и он был столь же любезен, сколь безжалостен.

— Я вошел без разрешения, простите меня, госпожа. Но и вы поступили точно так же, покинув свою комнату.

— Чем же заниматься в тюрьме, как не сбегать?

— Вы не в тюрьме.

— Выдумка вашего хозяина. Мог бы придумать что-нибудь поинтереснее.

Все это время Элиза лежала, но теперь села, сдернув с головы простыню.

На лице Арбайенна мелькнуло удивление. Он никак не мог привыкнуть к ежику на голове Элизы.

После того как она обрилась, при взгляде на нее невольно хотелось плакать. Но ее лицо было так необычно и выразительно, что гость колебался между сочувствием и восхищением.

Много месяцев назад, когда она только появилась в Гнезде, Арбайенн поразился ее длинным густым волосам. Но однажды утром увидел ее обритой. Она совершила это преступление ночью, когда была одна. И бросила косу в лицо хозяину. Она догадывалась, что он не станет жениться на девушке, похожей на каторжанку, — дождется, пока отрастут волосы.

Арбайенн сделал к ней шаг.

— Хозяин собирается уезжать. Он хотел бы с вами поговорить.

— У меня нет хозяина.

— Ваш жених.

Элиза засмеялась, скорчилась от смеха на ярко-желтом матрасе.

— Мой хозяин, мой жених… Кем еще он желает быть? Моим поваром? Карманной собачкой, братом, слугой, садовником?

Арбайенн прошептал:

— Вполне возможно, госпожа, он готов быть для вас всеми одновременно.

Элиза перестала смеяться. Ничего не скажешь, Арбайенн был умным человеком. Девушка устало уронила руки.

— Ну так скажите им всем, от повара до собачки, что сегодня я не принимаю. Пусть приходят на будущий год.

Ответ был хорош, но Элиза знала, что это ничего не изменит. Арбайенн говорил о любви. Выразил ее суть. Его хозяин любил Элизу. Он готов был превратиться в блоху или мушку, только бы стать к ней ближе. Хоть в графин с водой, что стоял возле ее матраса.

— Он придет поговорить с вами, — сказал Арбайенн. — Вы не обязаны его слушать, но он придет.

Элиза ничего не ответила. Она взяла графин и отпила. Графин был мягким: его сделали из яйца божьей коровки.

— Вам, что же, не дали чашки?

— Чашки? Они бьются, — засмеялась Элиза между двумя глотками. — Вашим солдатам не понравились мои парикмахерские таланты.

Дело в том, что волосы у нее понемногу отрастали, и жениху не хотелось, чтобы она снова оказалась бритой.

— Позволю себе откланяться, — сказал Арбайенн.

И склонил голову в долгом поклоне. Рыцарском поклоне. А рыцарство всегда приятно.

Повернулся и пошел к двери.

Элиза его окликнула:

— Кто вас предупредил о моем бегстве?

Арбайенн улыбнулся:

— Мне просто дали приказ быть в Белом Лесу с тридцатью солдатами.

— Кто дал приказ?

— У меня один хозяин. Приказы мне дает только он. Он знает все.

Арбайенн вышел. В Яйце снова воцарилась тишина. Слышен был только ветер, который налетал порывами. Элиза подумала о сухих листьях: они парят в воздухе и странствуют вместе с ветром. Она завидовала их свободе.

Элиза встала.

И когда убедилась, что в самом деле одна, побежала вверх по стене, к своду.

От падения ее удерживал изгиб Яйца. Пробежав сколько хватило сил, она откинулась назад, сделала пируэт и приземлилась на ноги. Перевела дыхание и повторила свой трюк.