Людмила Матвеева - Школа на горке

— Кому Глобус, а кому Михаил Андреевич, — раздается в коридоре знакомый голос, и входит Варвара Герасимовна. — У вас дверь не заперта, Михаил Андреевич.

— Специально оставил, Варвара Герасимовна: знал, что вы скоро придете.

— Глобус знает все, — смеется Варвара Герасимовна.

— Глобус знает все, — повторяет Костя. — А почему Глобус знает все?

— Почему? —Старый учитель, улыбаясь, смотрит на ребят. — Почему? Ну, просто Юра, мой ученик, затеял всю эту историю. А я знал все с самого начала. Вот он и хотел, чтобы след привел ко мне. Потому поставил такие буквы: Г.З.В. И вы бы меня раньше нашли, но я в Германию уехал, меня пригласили мои друзья по подполью. Там, на заводе, где мы работали в войну, на моем станке теперь привинчена табличка: «Здесь работал руководитель антифашистского подполья учитель Глобус». Такая была у меня подпольная кличка — Глобус.

— А почему? Вы были круглым? — спрашивает Муравьев.

— Нет, не очень. Голова была голая, блестела — чем не глобус? Ну, и географ. Наверное, все вместе.

Ребята смотрят на Глобуса. Старый человек, очень штатский, очень домашний. Руководитель подполья. Опасность, риск, смелость, тайна.

Дед, как будто догадавшись, о чем они думают, говорит:

— Знаете, Михаил Андреевич, вы всегда казались мне таким уютным, домашним, невоенным человеком. Это удивительно, но внешность человека часто не соответствует его характеру.

— Надо было сражаться, все сражались, — отвечает учитель. — У тебя, думаешь, внешность героическая? Нисколько. Обычный человек.

Варвара Герасимовна держит в руках планшет.

— Какая замечательная вещь! А пилотка откуда?

— Натрускин подарил, — отвечает Муравьев. — С дедом в госпитале лежал, а вчера встретились. Совершенно случайно.

— Он знаете кто, Натрускин? — вставляет Катаюмова. — Злой старик! Тот самый!

— Да что вы? И подарил пилотку? — Учительница смеется. — Значит, он не злой?

— Не злой. Если не злить, — вздыхает Муравьев, — очень даже хороший.

— Теперь у нас в музее много всего, — радуется Костя.

— У меня тоже есть кое-что для музея, — говорит Глобус. — Давно собираюсь вам отдать, уже несколько дней.

Он подставляет стул к шкафу, взбирается на стул ногами и достает сверху красивый огромный глобус.

— Этот глобус мне подарили мои друзья в Германии. Я привез его для вас, для музея. Теперь вы его честно заработали. Берите.

На улице Варвара Герасимовна спросила:

— Что же во всем этом самое главное? Кто мне скажет?

— Как — что? Г.З.В. разгадали! — говорит Костя.

— И планшет теперь наш, — говорит Муравьев и прижимает к груди планшет.

— И глобус, — подхватывает Борис.

— А пилотку забыли? Еще пилотка! — перебивает Катаюмова.

— Милые вы мои люди, — говорит Варвара Герасимовна, — дорогая группа «Поиск». Все это — замечательные вещи, и очень хорошо, что вы их разыскали. Но никогда — запомните, никогда! — вещи не могут быть важнее, чем люди. Люди — вот главное. Вы, разыскивая вещи, разгадывая загадки, встретились с Юрой, то есть с Юрием Александровичем, конечно. И с Глобусом. И с Натрускиным, который еще вчера был для вас незнакомым стариком.

Притихли и задумались Муравьев, Борис, Валерка, Костя, Катаюмова. Идут, молчат.

— Значит, мы должны подробно поговорить с этими людьми, а не только принять от них подарки, — говорит Костя.

«Все-таки он самый умный», — думает Муравьев.

— И мы пригласим их к нам в класс, и пусть все послушают, — говорит Валерка.

— Вы у меня очень умные, — говорит Варвара Герасимовна. — Самые умные дети на свете.

Через несколько дней в кабинете истории Юрий Александрович Муравьев рассказывает о своей жизни. Историю обыкновенного мальчика, окончившего школу, ушедшего на фронт.

Перед глазами ребят проходит история его жизни. Давняя школа. Любовь. Разлука. Горе. Смелость и победа. Девочка Лиля, тоненькая и слабая, ушла в связистки и не вернулась. А Юра, такой же, как сегодняшние десятиклассники, воевал. Коммунальная квартира в маленьком дворе, пионерский лагерь, казаки-разбойники — довоенное детство. И сразу — фронт. История одного человека всегда связана с историей его страны.

Это очень серьезный и очень важный разговор. Это чувствует каждый. И Борис, сидя рядом с Муравьевым, тоже слушает очень внимательно. Может быть, ему не все пока понятно, все-таки он только в первом классе, но и в неполные восемь лет человек многое способен понять и почувствовать.

* * *

Муравьев и Борис вышли из школы и остановились.

Солнце грело почти по-летнему. Над яркими, блестевшими крышами резко носились ласточки. Острые крылья со свистом резали воздух. Под кирпичной стеной зацвели желтые яркие пятнышки мать-и-мачехи.

— Слушай, Борис, а кто же все-таки тогда говорил под окном? Помнишь?

— Не знаю. Я тоже про это думаю, но не знаю.

— А я на одного человека думаю. Только не уверен. Деда спрашивал, он не говорит, только смеется.

— Вон Варвара Герасимовна идет. Здрасте, Варвара Герасимовна!

— Добрый день. Что, на солнышке пригрелись?

Они сидят, привалившись спинами к теплой стене. Учительница остановилась рядом, щурится на синее небо, на птиц, на самолетик высоко в небе.

— Варвара Герасимовна, — говорит Муравьев. — Помните, Борис еще осенью слышал, как под окном человек сказал: «Главное — чтобы никто не узнал о глобусе. Но я верю, ты умеешь хранить тайну». Кто это говорил, как вы думаете?

— Ах, эта фраза. — Учительница перестает смотреть вверх и смотрит на них весело и молодо, хотя от морщинок на ее лице не осталось свободного сантиметра. — Вам хочется знать, кто ее сказал?

— Конечно, хочется. А вы знаете? Варвара Герасимовна, я догадываюсь, только не уверен. Потому что голос был сиплый, Борис говорит. А у вас не сиплый.

— Каждый человек может простудиться, особенно дождливой осенью. Надо беречь горло, мои дорогие.

— Значит, все-таки это были вы! Варвара Герасимовна! — Муравьев подпрыгивает на месте, он уже не сидит у стены, а стоит рядом с Борисом перед учительницей. — Значит, это вы сказали?!

Борис спрашивает:

— А зачем вы так сказали? А я вас видел тогда из окна, только на вас не подумал.

— Это сказала я. Почему? Ну, потому, что тогда, в те дни, это была тайна. От всех вас тайна. Мой ученик Юра Муравьев, твой дедушка, пришел в тот день ко мне и все рассказал. И письма показал и планшет.

— Значит, вы, Варвара Герасимовна, с самого начала все знали?..

— Кто все знал? — подбегает Катаюмова. За ней подходят Валерка и Костя. — Кто все знал? Про что? —Катаюмова боится пропустить самое интересное.

— Никто ничего не знал, — говорит Варвара Герасимовна, — в жизни так много неразгаданного.

Муравьев говорит Катаюмовой:

— Если все рассказывать, надо долго рассказывать. А так нечего и рассказывать.