Грегори Хьюз - Луна с неба

Как только мы продрались через знакомые кусты, я выключил фонарь и огляделся, не поджидает ли нас еще какой-нибудь психопат. Потом сел на бетонную площадку и уронил голову, на руки.

— Ты как, Боб? — спросила Крыса, разворачивая спальный мешок.

— Нормально, — соврал я.

— Не волнуйся, Боб. Тут с нами ничего не случится.

Но Крысе, видимо, тоже было неспокойно. Обычно она отрубалась, как только залезала в мешок, но в этот раз не заснула. Так что мы лежали в темноте и слушали тишину. Вдруг Крыса приподнялась на локтях и спросила:

— А тебе нравится Бешеный Майк?

Сказать, что вопрос меня ошарашил, — это ничего не сказать! За десять лет и не знаю, сколько месяцев, проведенных на этой Земле, Крыса так и не поняла, что такое страх!

— Объясни мне, ради всего святого, почему это озаботило тебя именно сейчас!

— Я видела кое-что недавно, но не стала говорить сразу. Ты же не любишь, когда я говорю про видения. Мы с тобой стояли на папиной ферме, и все было засыпано снегом. Я видела всех наших друзей и еще толпу незнакомого народу. И очень много копов. Это напоминало какую-то демонстрацию. И ты кричал на них. А потом к тебе подошел Бешеный Майк, и вы обнялись.

— Вряд ли мне когда-нибудь придет в голову обнимать Бешеного Майка! И к чему ты мне это сейчас рассказываешь?

— Ты разве не понял? Этого еще не случилось, значит, я видела будущее. Значит, мы вернемся домой!

С этими словами она зарылась в мешок и уснула.

А я был на взводе и не мог сомкнуть глаз. Но мысль о том, что до дома мы все-таки доберемся, немного меня успокоила. Через некоторое время страх отпустил. Я закрыл глаза и, нервно вздрагивая, погрузился в дремоту.

Меня разбудили капли дождя, падающие на лицо. Я натянул мешок на голову, надеясь, что дождь перестанет, но он только усиливался. Ветер дул резкими порывами. Крыса, по своему обыкновению, беспробудно дрыхла и только покашливала от дождя, попадавшего ей в нос. Небо расколола молния, за которой последовал оглушительный раскат грома. Вокруг бетонной площадки уже собирались лужи. У нас были хорошие спальные мешки, но воду они пропускали. Налетел шквал, раздался громкий треск, и где-то совсем рядом с нами упала ветка.

Когда очередная молния осветила небо, я похолодел. В кустах стоял человек в капюшоне! Тот псих, должно быть, вернулся!

— О господи! — простонал я, нащупывая какой-нибудь камень, или палку, или перочинный ножик, который мы захватили с собой.

В темноте я ничего не мог разглядеть. Но вот снова ударила молния, и я увидел, что незнакомец стоит уже прямо передо мной. Крыса закашлялась, и он повернул к голову к ней. Я вскочил, преграждая ему дорогу, и сжал кулаки. Ноги у меня подкашивались. Долгие несколько секунд мы с ним стояли под ливнем и молча смотрели друг на друга. А потом он откинул с лица капюшон и прокричал:

— Собирай вещи и пошли со мной!

Это был Айс. Я почувствовал такое облегчение, что едва не расплакался!

Он вытащил спящую Крысу из спального мешка и поднял на руки:

— Пошли, сынок. Нечего в такую погоду делать под открытым небом.

Айс пришел за нами. Может, Крыса была права. Может, он и правда ангел. По крайней мере, той ночью он был нашим ангелом-хранителем. И я не сомневаюсь, что останется им навсегда.

— Вы проснулись? — крикнул Айс.

Я вышел из спальни и увидел его у плиты. Чувствуя себя довольно неловко, я сказал:

— Спасибо, что пустили нас к себе. За нами вчера гнался какой-то тип.

Но Айс меня не слышал, он с головой погрузился в приготовление завтрака и что-то лихорадочно мешал сразу на нескольких сковородках. Все шкворчало, шипело и дымилось.

— Вам помочь? — спросил я. — В кухонных делах я разбираюсь.

— Эй, хочешь сказать, я не умею готовить? Присядь, парень, у Айсмена все под контролем.

Тут он ударился лбом о висящие над плитой кастрюли, и я тактично отвел взгляд, как будто не заметил. В одном углу комнаты стоял огромный телевизор, а в другом — музыкальный центр, стоивший, наверное, не меньше автомобиля. Там были мягкие коричневые диваны и вполне турецкого вида ковры с разбросанными по ним пухлыми подушками. А еще там была стеклянная витрина с двумя серебристыми «Береттами» — теми самыми пушками, которые фигурировали у Айса в клипах.

Я обернулся на Айса: он все еще боролся со сковородками. Думаю, он не привык готовить, а нет ничего хуже, чем делать что-то в первый раз, когда на тебя кто-то смотрит. Поэтому я уселся на диван и стал любоваться панорамой города за окном.

— Доброе утро, Айс! — В дверях нарисовалась Крыса в своем платье от «Армани». — Хорошо, что ты за нами пришел! А то нам вчера пришлось бегать от какого-то психа!

— Очень плохо, что вам пришлось бегать от какого-то психа, — ворчливо заметил Айс.

— Помощь нужна, Айс?

— Нет! Не нужна!

Айс уронил яйца на пол, разлил апельсиновый сок и начал браниться, совсем как в клипах. Даже Крыса опешила:

— Не надо сквернословить, Айс. Если хочется ругнуться, за пиликай плохие слова. Как по телевизору делают.

Но Айс продолжал изрыгать проклятия, как будто ничего не слышал.

— Айс, у тебя духовка дымится!

Айс сдернул со стола полотенце и открыл печь.

— Прихватки! Прихватки! — закричала Крыса, но было поздно.

— А-А-А!!!

Айс шваркнул раскаленный противень с обуглившимися картофельными оладьями на стойку для завтрака. А потом начал ругаться еще хлеще — в таких выражениях, что музыкальным каналам и в страшных снах не снились.

— Лучше ты это запипикай, Айс! — Крыса начала пищать, заглушая ругань: — Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип!

Это снесло Айсу крышу, и он расхохотался, как большой ребенок. Я тоже захохотал, потому что было очень смешно.

— Ну-ка, присядь, — сказала ему Крыса. — Боб разберется с завтраком.

Она усадила Айса за обеденный стол у окна и принесла ему льда, чтобы приложить к руке:

— Противень ведь был очень горячий!

— Да, очень!

— Но ты не бросил его, Айс! Ты такой храбрый!

Подумаешь! Я бы тоже не бросил, но говорить ничего не стал. Айс спалил большую часть бекона, так что я сделал яичницу, выбрал с противня более или менее уцелевшие картофельные оладьи и подал все это с поджаренным хлебом. Потом наполнил свою тарелку и тоже уселся за стол.

— Очень вкусно, Боб. Где ты научился готовить?

— Папа научил. Он любил возиться на кухне.

— Моя мама тоже. Я ел все, что она готовила, а сам так и не научился, — сказал Айс, отпивая кофе. — Как вам спалось? Это же надо, устроиться ночевать в треклятом парке! И что мне теперь с вами делать?