Тамара Михеева - Гусиная пастушка

Тетя Таня рассказывала и проворно убирала со стола, накрывала к чаю. Поставила большие кружки, похожие на пиалы, варенье из ревеня, миску с румяными маленькими пирожками — с капустой, мясом и со щавелем.

— Да ладно, Полина-то еще молодая, крепкая, но была бы девочка как девочка, а то ведь согрешишь с такой. По весне пастухи взяли с собой (она ведь как заноза пристанет — не отвяжешься), вечером стадо встречаем, глядим, а Леська-то наша самого норовистого быка, Микуловского, оседлала и едет впереди всех! Микулов как увидел, чуть удар его не хватил, а она только смеется да за уши бычищу этого треплет. «Дядя Гриша, — говорит, — какой бык у вас лапочка!» Нашла «лапочку»!

Андрейка совсем скис.

Даже мама заметила:

— Что с тобой, Андрюша? Устал?

— Да… — промямлил тот в ответ. Не признаваться же, что перед этой самой Лесей сегодня гусей испугался. — А почему ее Босоногой зовут? — спросил он.

— Да бегает босиком до самых холодов. У нее уже подошвы как деревянные.

— Вот так девочка! — изумилась мама, обнимая Андрейку. — Как же она с быком совладала?

— Ну уж не знаю… — вздохнула тетя Таня. — Говорят, будто слово какое-то она знает. Да, наверное, просто страха у нее нет, животные ведь чувствуют, когда их боятся.

— Ох, — сказала мама, — бык, корова — это еще ладно, у них хоть глаза человеческие, а гуси… Гусей я сама боюсь.

— И не говори! У нас только Полина их и держит да еще Матерниковы. А Полине-то сын их привез, платит ей за гусей этих. У него в ресторанах гуси вроде как коронное блюдо. Так бы стала она их держать, как же! Мороки больше… Я их тоже боюсь: вылупятся на тебя и шипят, будто режут их.

Тетя Таня глянула в окно, сказала в сердцах:

— Когда же дождь будет? Земля вся сухая!

А Андрейка вздохнул украдкой: оттого, что мама и тетя Таня тоже боятся гусей, ему стало чуточку легче.

Ночью снился Андрейке дождь, сильный, хлесткий, но теплый.

Снилось ему, будто Леся Босоногая бежит по дороге под этим дождем, держит в руках большие лапти и, запрокинув голову, подставив лицо дождю и солнцу, смеется, щуря серо-зеленые глаза. А сам Андрейка стоит у калитки дома, где раньше баба Дарья жила и думает: «Зачем ей лапти, она же Босоногая?»

Увидела его Леся и кричит:

«Ты откуда взялся, синеглазый такой? Гусей-то небось боишься?»

«Боюсь», — признаётся Андрейка робко.

«А я слово знаю, меня бабка Дарья научила. Я слово волшебное скажу — и никто меня не тронет: ни зверь, ни человек».

«Баба Дарья умерла давно, врешь ты все!»

«Фью! — присвистнула Леся. — Много ты знаешь, синеглазик!»

Подбежала к нему Леся, схватила за руку и тащит на дорогу под дождь.

«Пойдем, я научу тебя по лужам бегать».

«Я умею, — сопротивляется Андрейка. — Лучше ты мне волшебное слово скажи».

«А вот ты меня догони — скажу!»

И бросилась бежать от Андрейки по лужам, поднимая мутные брызги, по траве, мокрой и скользкой, по деревянным тротуарам. Быстро бежала Леся, размахивая лаптями. Так и не догнал ее Андрейка, не узнал волшебного слова.

Загорланили петухи, сон скомкался и оборвался.

После завтрака мама сказала:

— Мы с тетей Таней съездим в Калиновку, к вечеру вернемся. Вы с Наташей хозяйничайте, хорошо?

Было совсем нехорошо, потому что Наташка придира и зануда, но Андрейка проситься в Калиновку не стал. Раз мама брать его не хочет, то и пожалуйста, не очень-то и хотелось!

Мама сказала только на прощание:

— Не печалься, Воробышек, мы скоро. И не забудь пообедать.

Наташка, конечно, сразу начала задаваться. Еще бы! Ведь она старше Андрейки на целый год! А выше — головы на две. Каланча…

— Я пойду за водой, а ты сходи на пруд, принеси песку, нам песок для кактусов нужен. Мама хочет кактусы посадить, а им необходима песчаная почва.

Будто Андрейка не знал, что кактусам нужно! Это ведь они с мамой привезли тете Тане целый кактусятник — штук пятнадцать кактусиных росточков, разных-преразных.

И чего эта Наташка воображает? Еще и крикнула вдогонку:

— Целое ведро не неси: тяжело будет. А то еще надорвешься!

Думает, если вымахала с телебашню, то и сильнее его? Спица бестолковая… Андрейка шел не торопясь, помахивая ведром, пусть Наташка не думает, что он бежит и тапочки теряет выполнять ее поручения!

Пруд в деревне был маленький, ивы вокруг столетние, трава высокая, осока и камыши, калужница по берегам цветет, а в центре — белые кувшинки. В пруду никто не купается, говорят, будто омутов и воронок здесь много, затянет — крикнуть не успеешь. Но мостки все равно сделали. Женщины полоскали с них белье, мужики рыбачили. Мальчишки ходили сюда ловить раков. Ходил один раз с ними и Андрейка. А вечером они часто с мамой здесь гуляли. Мама читала стихи, которых много знала наизусть, и то и дело говорила: «Смотри, Андрейка, как красиво!»

В общем, пруд Андрейка любил. И надо же! Опять эти гуси! Загнала их Леся Босоногая в воду, сама встала на мосток, прутиком забила по воде.

— Фьють! Фьють! Пошли, пошли купаться! А ну, Обжора, не поворачивай к берегу. Матушка, стереги-ка детей. Вон Гераська уплывет сейчас!

Голос у Босоногой Леськи звонкий, громкий, на весь пруд слышно.

— Ну, эта всю рыбу распугает! — проворчал рядом с Андрейкой какой-то дед, хотя ни одного рыбака видно не было.

«Еще и имена всем дала», — подумал Андрейка и стал набирать руками темный береговой песок. Набирал и видел, что Леся на него поглядывает, только разобрать не мог, какой у нее взгляд. Хотя чего там… презрительный, конечно. Мальчишка, а гусей боится!

— А-а-а-а-а-а! — раздалось вдруг над прудом.

Андрейка вскинул голову и ахнул: пуст был мосток, а в воде неумело барахталась и кричала Леська!

Плавал Андрейка хорошо. Недаром с трех лет мама водила его в бассейн, а летом возила на море. Про воронки и омуты в пруду он, конечно, забыл и вспомнил только тогда, когда потащил девчонку к берегу.

«Ой, мама!!!» — обожгло Андрейку, но Леська так доверчиво держалась за него, что Андрейка подумал: «Ничего, доплывем!»

Мысли скакали у Андрейки, как мячики: «Пусть она гусей не боится, зато я вон как плаваю… Ой, если мама узнает, что я в пруду купался, ой, она меня убьет… Вот вылезем, я ей скажу: „Что же ты, гусей пасешь, а плавать не умеешь…“ Ну я же не купался — я человека спасал… Есть разница? Я ее спас, попрошу, пусть мне слово волшебное скажет… Да ведь это во сне…»

— А ну пусти! Пусти меня, здесь уже мелко! Чего вцепился!

Андрейка опешил. Это он вцепился?!

— Я тебе, между прочим, жизнь спас… — растерянно сказал он.

Воды было уже по колено, берег — в двух шагах. Леська сделала эти два шага и посмотрела на Андрейку, смешливо растянула пухлые губы.

— Ох уж спас! — усмехнулась она, отжимая платье. — Будто я плавать не умею!