Тамара Михеева - Гусиная пастушка

У Андрейки даже щекотно в горле стало, будто перекатывался там пушистый шарик.

— За что это я сердиться должен? — угрюмо спросил Андрейка.

— Ну-у-у… — Леся потупила взор, сколупнула ногтем кусочек краски на заборе. — Тебе попало, наверное, за то, что ты меня спасал. — В глазах ее мелькнули смешинки и погасли.

— С чего ты взяла?

— А ты весь такой сердитый, такой решительный… — улыбнулась Леся. — Я тебя в окошко увидела. Думала, ты драться идешь.

— И иду!

— Со мной? — распахнула глаза Леся.

И Андрейка вдруг представил, как у Леси, увидевшей его в окно, дрогнуло сердце и как она, маленькая и притихшая, затаясь где-нибудь в сумеречных сенях, ждала его стука в калитку. Вот сейчас, совсем скоро, через секунду…

И Андрейка сказал, сдаваясь:

— Да нет, шучу я… А ты почему гусей не пасешь?

— А! — махнула Леся рукой, и Андрейка почувствовал, что она вздохнула облегченно. — Сегодня бабушкин день. У меня два выходных в неделю. Полезай сюда, я тебе свой чердак покажу, — предложила она и отодвинула доску в заборе.

«Какая она странная… — подумал Андрейка. — То насмешливая, то такая… будто подружиться хочет. Вот Наташка если вредина, то вредина постоянно, а эта… и не знаешь, чего от нее ждать. Заманит сейчас в какую-нибудь ловушку…» — и полез в лазейку.

— Осторожно, тут крапива! Никак избавиться от нее не можем. Не уколись, это боярышник, — ведя гостя по огороду, говорила Леся. — Вот еще репейник вылез… Ой, ты на бабушкины розы наступишь!

— Какое у вас все колючее! — поёжился Андрейка.

Леся засмеялась:

— А я сама с колючками! Как репей. Вот пристану к тебе — не отвяжешься!

— Ну и пожалуйста, — почему-то смутился Андрейка и стал смотреть под ноги.

На чердаке у Леси было замечательно! Лежала охапка пахучего сена, стояли в рядок четыре старых стула с поломанными спинками, в углу была свалена ненужная утварь, лежали книги в коробке…

Они уселись на сено. Леся сказала строго:

— Только не шуметь! Бабушка вернется, услышит — рассердится! Она не любит, когда я здесь.

— Ага… — почти шепотом ответил Андрейка и спросил: — А имя у тебя откуда такое интересное?

— Ох уж! На самом деле меня Александрой зовут, Сашкой. А бабушка сердится: «Что за имя. Как у парня!» И шутейно звала меня Ляксандрой, Лясей. Потом уже в Лесю переделали…

— Красиво получилось.

— Мне тоже нравится… Андрейка, ты, правда, не обижайся за вчерашнее.

— Да ладно, чего там…

Косой солнечный луч проникал через чердачное окно и освещал Леськины круглые коленки, руки, острый подбородок и кончики волос.

— Зачем ты волосы так коротко стрижешь? — спросил Андрейка.

— О, длинные мне красоты все равно не прибавят! — мрачно усмехнулась Леся.

— Тебе и не надо, — бухнул Андрейка и, перехватив Лесин взгляд, поспешно добавил: — Ты и так красивая. — И ощутил одновременно где-то под сердцем и под коленками острый холодок.

— Ох уж! Это кто же так считает?

— Ну… ну, тетя Таня сказала, что ты симпатичная девочка.

— Ее-то Наташка всяко посимпатичнее.

Андрейка не нашелся что ответить, хотя чувствовал, что Леся ждет от него чего-то, а что ответить? Что вообще в таких случаях говорят?! А Леся смотрела на Андрейку внимательно, будто изучая его. Ему даже неловко стало. Какая-то теплая мучающая волна стала подниматься у него внутри. И было непонятно, жутко и весело, как от близкого приключения.

— А еще что тебе про меня наболтали? — спросила она наконец.

— Да ничего… Про быка Микуловского только.

— А-а-а… Ну ладно. Знаешь, в деревне про меня всякое услышать можно, ты не верь ничему.

— А что всякое-то?

— Ну-у… — недовольно поморщилась Леся. — Говорят, что я странная. Пусть! Мне-то что? А ты… ты как наш дом нашел?

Густая краска растеклась по Андрейкиному лицу. Даже под дулом пистолета он не признался бы сейчас, что следил вчера за Лесей. А мучительно-горячая и нежная волна не отступала и Леся смотрела так пристально, выжидательно, что Андрейке захотелось быть самым остроумным, самым красивым, веселым, мужественным… Чтобы Леся обязательно улыбнулась и подумала: «До чего славный этот Андрейка!» И он сказал очень серьезно:

— А я выхожу из дома, смотрю — Микуловский бык идет. Я у него и спрашиваю: «Уважаемый бык, не подскажете ли, где Леся живет, которая вас по весне оседлала?» А он мне в ответ: «Как же, как же, мы с ней большие друзья-приятели. Она мне очень нравится! Вон ее дом». И рогом машет, твой дом показывает.

Леся звонко рассмеялась, как и хотелось Андрейке.

— Вот правду Наташка говорила, что ты с любой живностью поладишь!

Да что она, в самом деле?! Опять издеваться? И, давясь признанием, Андрейка пробормотал:

— Ага, с любой… А гусей испугался.

Он ждал, что Леся, бесстрашная гусиная пастушка с прекрасными зелеными глазами, поднимет его на смех и скажет: «Ну нет, с трусом я дружить не стану!»

Но она сказал просто:

— Ну и что? Я сама их долго боялась. А меня бабушка научила. Надо говорить: «Режу-режу-перережу», быстро-быстро говорить, без остановки, и пальцы ножницами делать. Вот так. — Она показала как. — И тогда они не тронут.

И, доверчиво придвинувшись к Андрейке, Леся тихонько призналась:

— Я до сих пор иногда так делаю. Только ты не говори никому на свете, ладно? Я только тебе, по секрету…