Рудо Мориц - Его большой день

Они быстро шли вверх по крутому склону. Так быстро, что им стало жарко. Шаги заглушал мягкий покров травы и мха. И только если ботинок или сапог попадал на сухую ветку, раздавался громкий треск.

Перевалили через гребень Буковинки. Капитан Каменский вел их так уверенно, как будто ходил здесь с самого детства, а не был сброшен в этот край с парашютом несколько часов назад. Он привел группу к кустарнику, над которым возвышался старый развесистый бук. Это место невозможно было спутать с другим.

— Пришли, — остановился капитан и перевел дыхание.

Его товарищи стали вытаскивать из кустов большие холщовые мешки. Один мешок с трудом тащили четверо.

Пять объемистых мешков положили в ряд на траве. Рыжий старшина сказал:

— Ну и потрудились же мы, пока их сюда таскали. Они ведь упали в разных местах — целый день пришлось провозиться.

— Надо было оставить их там, где упали. Мы бы общими силами… — вскользь заметил Хорват.

— Э, нет! — вмешался капитан Каменский. — У нас в этом деле опыт… По лесам шатаются разные люди. Увидят подозрительные мешки — и бегом в село, прямо в жандармский участок.

Алексей вытащил из футляра на поясе нож и одним махом разрезал веревки на мешке. Йожо сгорал от нетерпения: что же там? Долго ждать не пришлось. Быстро отгребли сено, которым было переложено оружие, и на траве стала расти гора автоматов, винтовок, обойм и холщовых мешочков с патронами. Капитан стал распределять оружие: каждому по два автомата и по две винтовки, по две обоймы и по два мешочка с патронами.

Дошла очередь и до Йожо.

Капитан протянул ему один автомат, винтовку, обойму и мешочек.

— Мне дайте сколько и всем, — запротестовал мальчик.

— Не донесешь, — покачал головой Никита.

— Дайте… сами увидите!

— Ну, если он хочет, добавь ему еще обойму и патроны, — вступился за сына Хорват.

— И винтовку добавьте, — попросил Йожо.

— Ну и упрямец, — покачал головой капитан. Но смелость мальчика и его уверенность в своих силах понравились ему, и он добавил винтовку, а потом похлопал Йожо по плечу.

Взвалив на себя поклажу, они двинулись в долину.

По пути груз как будто отяжелел. Особенно чувствовал это Йожо. Но мальчик упрямо старался думать о чем-нибудь другом.

— Никита! — окликнул он.

— Ну что… тяжело уже стало? — спросил полушутя, полусерьезно Никита.

— Да нет, — не сдавался мальчик, — я о другом…

— Ну говори!

— А правда, что эти автоматы делают сто выстрелов сразу?

— Кто тебе сказал? — рассмеялся Никита.

— На кирпичном заводе есть один, он был солдатом на Восточном фронте… Взрывом гранаты его ранило в ногу, и он вернулся домой. Это он Габо рассказывал. Знаешь Габо? Это мой друг. Говорил, что русские автоматы — отличная штука. Нажмешь курок — сто выстрелов сразу.

Никита вполголоса ответил:

— Да, братец, штука отличная. Сам увидишь. А от семидесяти до ста не так уж далеко.

— Значит, семьдесят? — обрадовался мальчик.

— А посмотрел бы ты на «катюши»! — похвастался Никита. — Вот это да!..

Йожо совсем забыл о грузе. Ему казалось, что он идет налегке. Он жалел только об одном: что Габо его не видит. Автомат, оружие. И только потом почувствовал, что обоймы и тяжелые патроны порядком оттягивают ему руки. Но к тому времени они уже приближались к «Взрыву».

Оружие и боеприпасы складывали в бетонированную яму в «тройке». В ту ночь им пришлось еще четыре раза возвращаться на Буковинку, чтобы до конца опорожнить большие мешки. Правда, Йожо отец отправил спать. Как мальчик ни просил, отец не разрешил остаться:

— Завтра в школу, выспаться надо!

Когда Йожо на другой день вернулся из школы, в «шестерке» он нашел только Никиту. Сидя на недостроенной стенке, он осматривал окрестности и огрызком карандаша рисовал на листе бумаги кривые и прямые линии — то тонкие, то потолще. Когда мальчик пришел, Никита сложил бумагу и сунул ее в боковой карман.

— Здравствуй, Йозеф, — сказал он приветливо.

— Здравствуй, — ответил ему в тон Йожо и при этом приложил руку к виску, отдавая честь, как это делал Никита. За эти несколько дней он привык к этому настолько, что в школе чуть не поздоровался так со своими одноклассниками.

— Ты один, Никита? — спросил он.

— Как видишь… А кто тут еще может быть?

— Ну, те, что вчера. Капитан Каменский, Гаврик… — пояснил Йожо свой вопрос.

— О, они уже за горами за долами! — засмеялся Никита и стал свертывать папиросу. — Что им здесь делать? Переночевали, перекусили и отправились, куда им было велено.

— А куда они пошли? — спросил мальчик разочарованно.

— Помогать вашим людям организовывать партизанские отряды в горах.

Йожо задумался.

Это, должно быть, отличный план, раз в нем все предусмотрено: туда передатчик, в другое место опытных борцов, которые могут дать совет. И все идет как по маслу.

Он никак не мог себе представить, как можно на таком расстоянии, в тылу врага руководить деятельностью стольких людей. Поэтому он спросил у Никиты:

— Каким образом ваши командиры, которые никогда у нас не были, знают обо всем и могут решить, что надо делать?

— Знаешь, твой вопрос не прост! — ответил Никита. — Ладно, расскажу тебе, но… — Он предостерегающе приложил указательный палец к губам, что означало: никому об этом ни звука!

— Да чтоб мне провалиться, если… — заверил мальчик.

— Вот так… Ты, возможно, знаешь, что много твоих земляков находится у нас.

— У вас? — вырвалось у Йожо невольно. Можно было не спрашивать, потому что в этот момент Йожо вспомнил разговор отца с матерью о брате Кароле.

— Да, — подтвердил Никита. — Они перешли к нам еще перед войной или сейчас на фронте. От них-то мы и узнаём многое. Но есть и другой путь. Представь себе цепочку людей, а в конце этой цепочки твой отец и я с моим передатчиком.

— Ну и глупый же я! — хлопнул Йожо себя по лбу. — Как все просто.

Да, теперь Йожо понял всё. Понял, что делает здесь Никита, почему он скрывается, какие сообщения передает и принимает.

— Мой передатчик не единственный… Но хватит, этого тебе знать не надо, — тут же добавил Никита.

Потом перевел разговор на другое. Спросил, улыбаясь:

— А что вам в школе говорят о войне?.. И о нас?

— Что говорят?.. — протянул Йожо, как будто размышляя. — Наш учитель Шимак о войне рассказывает мало. О вас, русских, он просто не может говорить: ведь в классе разные ученики, и такие, как Мишо Волавец… А о тех, с черепами на фуражках, он говорить не хочет. Но я знаю, что он их ненавидит. Однажды я помогал ему в кабинете географии. Из окна было видно, как по железной дороге проходил воинский эшелон. Он сказал: «Чтоб их черт побрал. Расползлись по всей стране».

— Ваш учитель, видать, человек хороший, — сказал Никита.