Владислав Крапивин - Рассказы и повести

— Живой? — спросил он и добавил сердито: — Носит вас тут!..

Подошли другие строители.

А бригадир с рыжими бровями снова обратился к Валерке:

— Видишь вот, из-за тебя железо не на место свалили. Помогай теперь перетаскивать, а то здесь дорога для машин…

Валерка побоялся спорить. Он не понял, серьезно говорит бригадир или шутит.

Взял Валерка железный прут, Потащил. Железо обжигало холодом ладонь. Стиснул Валерка зубы, кое-как донес до места. Пришлось натянуть на правую ладонь рукав, чтобы она совсем не закоченела. Так он таскал железо вместе с рабочими минут десять.

— Стой, ребята! — приказал вдруг бригадир. — Дело это длинное. После обеда кран подойдет, тогда и перегрузим. Да и помощнику нашему домой пора, — показал он на Валерку. И вдруг бригадир снова нахмурился: — Подожди-ка, друг! А почему у тебя руки голые?

— А варежка там… под грузом осталась.

— Эх, да что же ты! — тихо сказал бригадир и вдруг набросился на других рабочих: — А вы куда глядели?

— Большие парни в телогрейках неловко переступали валенками и молчали. Надо было Валерке идти домой. А варежку никак не достать.

— Завтра вернем, — успокоил его бригадир. — А пока вот, возьми…

И он протянул Валерке большущие рабочие рукавицы на ватной подкладке. Валеркины руки утонули в них по локоть.

Шел Валерка домой, похлопывая по портфелю рукавицей. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что он не помогал стоить цех-великан!

Влажный юго-западный ветер за несколько дней согнал с горных склонов серый тающий снег. Сейчас его нет даже в ложбинках. Вместо снега там стоят маленькие синие озера. В них плавают желтые солнечные облака и чуть заметно качают вершинами перевернутые сосны.

Между озерами, между соснами и теплыми камнями проходит государственная граница. Она отмечена флажками. Много бумажных флажков осталось после недавней спартакиады. Они пачками лежат под деревьями в серой прошлогодней траве. Подмокли немного, но для дела годятся: красными флажками со значком спартакиады отмечена граница, синими — с эмблемой «Труда» — минные поля. Минных полей много, и попадать на них нельзя.

Сашка лежит между маленьких сосенок. Он держит под рукой вырезанный из доски автомат, и прижимает к земле пограничную дворнягу Куцего, которую сегодня переименовали в Дозора. Сашка и Дозор ждут нападения дикой вражеской конницы. Она рыщет где-то в лесу по ту сторону границы.

Солнце уже высоко, оно припекает спину часового. Надо бы снять тужурку, но могут заметить, как он возится в своей засаде. Поколебавшись, Сашка всё же переворачивается на бок и начинает отстёгивать пуговицы. Дозор рад. Освободившись, он мчится от хозяина. Его совсем не интересует охрана границ.

— Дозор! Куцый! Дезертир несчастный! — громко шипит вслед ему Сашка. Потом хватает автомат и мчится за сбежавшей собакой. Если не поймать, выдаст «дезертир» пограничный пост.

К счастью, Куцый учуял что-то, остановился и, шумно втягивая воздух, старается подковырнуть носом замшелый камень. Сашка хочет ухватить пса за загривок и вдруг останавливается. Среди плоских камней, серой прошлогодней травы и сухой бурой хвои он видит желтоватый цветок с пушистыми лепестками. А потом замечает второй, подальше, и третий, у самого своего ботинка. Сашка садится на корточки, осторожно проводит пальцем по мягким лепесткам и, оглянувшись, замечает на поляне ещё несколько подснежников…

Из-за деревьев слышатся голоса. «Дикая конница» бродит совсем неподалёку, ищет место, где можно обойти часовых. Может быть, она здесь захочет перейти границу?

Ветер пробрался между коричневых стволов, качнул сухие стебли, шевельнул желтоватые лепестки подснежников. Маленькие цветы, давни такой каблуком — и всё.

Пригибаясь, чтоб не заметили, собрал Сашка пучок синих флажков и огородил ими полянку…

Потом он ухватил за шиворот зазевавшегося Дозора, и оба они покинули новое минное поле.

Снова Сашка лежит за молодыми сосенками и вслушивается в далекие крики вражеских кавалеристов… Высоко, в очень синем небе плывут с юго-запада наполненные солнцем облака. Негромко стуча мотором, опускается к аэродрому маленький ПО-2. Коричневая бабочка рывками пролетает невысоко над землёй.

На «границе» спокойно…

Афишная тумба похожа была на макет крепостной башни: круглая, с остроконечной крышей и коротким шпилем, на конце которого сидел шарик. Чуть покосившись, она стояла на заросшем лопухами перекрестке. С давних времен.

Сделали тумбу, видимо, из фанеры — на каркасе из досок. А потом на фанеру стали клеить афиши. Клеили постоянно, а обдирали редко, и за долгие годы тумба покрылась крепкой броней из бумаги и клейстера. Митька, однако, надеялся, что его стрела пробьет этот панцирь.

На плече Митька нес лук. Длинный легкий лук, сделанный из расщепленной лыжной палки. Палка была бамбуковая, пустая, и в желобок Митька вложил узкую стальную полоску — для пущей силы и упругости. Лук бил на сто шагов, а легкие тростниковые стрелы забрасывал вообще неизвестно куда. Но сейчас Митька взял только одну тяжелую стрелу с наконечником из пустой винтовочной пули.

На перекрестке было солнечно и пусто. В заросшем газоне за низким деревянным штакетником усердно трещали кузнечики. Штакетник подходил вплотную к тумбе — будто крепостной частокол к башне. Митька шагнул через него в траву и остановился перед коричневой афишей.

На афише нарисованы были остроконечные дома и маленькие марширующие фашисты. Все — коричневой краской. А на этом фоне выделялись две главные фигуры: крючконосая тетка в длинном черном платье со стеклышком в глазу (стеклышко называлось «монокль») и мальчишка в таком же, как у Митьки, матросском костюме, только не в белом парусиновом, а голубом. Тетка баронесса — выглядела рассерженной. А мальчишка хитро смотрел в сторону и прятал за спиной смеющуюся куколку с красной звездой на шапке. Это был немецкий пионер Карл Бруннер.

Пьеса так и называлась — «Приключения Карла Бруннера».

Митька два раза ходил на этот спектакль в летний театр сада «Спартак». И не он один, а почти все ребята из его класса. Взрослым спектакль не так сильно нравился. Они говорили, что артисты эти будто бы не настоящие, а из какого-то клуба.

Ну и что? Пьеса все равно была совершенно правильная! Митька мог это полностью доказать, потому что он и книжку про Карла Бруннера читал. А то, что артисты ненастоящие, так это даже лучше. У настоящих артистов мальчишек играют женщины, а на это просто смешно смотреть. В прошлом году Митька был в городском театре на постановке «Приключения Тома Сойера», и этого Тома там изображала толстоногая тетя в штанах, похожих на футбольные трусы, и с длинными волосами, кое-как заправленными под мальчишечий парик.