Лара Уильямсон - Мальчик по имени Хоуп

На следующий вечер, когда я сижу и таращусь на пустой лист бумаги, пытаясь придумать, что же написать папе, мама начинает сопеть, кряхтеть и бродить по дому. Она хватает разные предметы и кидает их в сумку.

– Вообще-то рановато, – бормочет она. – Но надо собираться.

Она негромко выдыхает. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Маленький Дейв поднимается и опускается в ее животе.

– Что рановато? – Я роняю лист бумаги, на котором написано: «Дорогой папа».

– Время еще не настало, – пыхтит мама. – Пожалуйста, позвони в «скорую». А потом сбегай и найди Большого Дейва. Он ушел к какому-то клиенту, а потом собирается в мастерскую. – Мама пытается улыбнуться, но ей это дается нелегко. – Этот идиот забыл свой мобильный на кухне.

– Грейс может отвезти тебя в больницу, – почти кричу я.

– Она оставила записку на кухонном столе. Прочти. Кажется, она пишет, что останется на ужин у Стэна. Так или иначе, машина у Большого Дейва, и мне хочется добраться до больницы без аварий, потому что… – Мама останавливается на полуслове и сосредоточенно дышит, будто это – самое сложное, что ей когда-либо приходилось делать. Но дышать ведь очень просто, я каждый день этим занимаюсь. – Ладно, неважно, просто вызови «скорую».

Я уже набираю номер.

Здравствуйте. Какая служба экстренной помощи вас интересует?

«Скорая помощь», пожалуйста. На Пэрэдайс-Пэрэйд, дом десять.

Высылаю бригаду. Вы можете подробнее рассказать о пациенте?

Ее зовут Вэл Хоуп, она среднего роста и у нее светлые волосы. Ну, не очень светлые. Это важно? Она красит их в «Стрижке и укладке», хотя говорит, что цены на мелирование у них просто безбожные. Она не ест жареную картошку из магазина и душится духами, которые пахнут как кексы. Забыл название.

Спасибо. Однако я хотела узнать, что не так с пациентом.

Ой, а почему вы тогда не сказали?

Мне казалось, сказала.

Мама ждет ребенка.

Понятно. Что она делает прямо сейчас?

Она называет Большого Дейва самыми разными словами. Это отец ребенка. Некоторые из этих слов звучат довольно грубо.

Вы посчитали время между схватками?

Что такое схватка? Это что-то из тэквондо? Простите, я не очень быстро думаю, это потому что мама мычит.

Не волнуйтесь. Не переживайте из-за схваток. «Скорая» к вам уже почти подъехала. И позаботьтесь…

Подъехала ко мне? Но я здоров.

Я имела в виду пациента.

Приезжают доктора. Им, видимо, не нужны мои нагретые полотенца.

– Убери их в стиральную машину, – говорит один.

– Мы не в телесериале, – добавляет другой, увозя маму на инвалидном кресле.

Ну, это я уже и сам понял. Если бы мы были в телесериале, им бы пригодились теплые полотенца. Именно оттуда я эти сведения и почерпнул.

Когда ее кладут на металлические носилки, мама слабо улыбается. Ее поднимают в машину «скорой помощи», и я еле успеваю зажать кое-что в ее ладони.

– Я люблю тебя, – говорит она, разглядывая предмет.

Я совершенно уверен, что надо было ответить «я тоже тебя люблю», но я стормозил, и двери «скорой» закрылись. И теперь как-то глупо говорить что-то, когда мама все равно уже не услышит.

Как только карета «скорой помощи» скрывается за углом, я надеваю куртку и бегу по улице в мастерскую Большого Дейва. Добежав, я едва могу дышать, и у меня так колет в боку, будто какой-то великан тычет в меня иголкой. Снаружи мастерская кажется пустой, но я все равно дергаю дверную ручку. Закрыто. Я стою посредине поросшего крапивой газона и жду Большого Дейва. Вряд ли он далеко уехал, успокаиваю я себя. Клиент его надолго не задержит. Еще пара секунд – и его машина появится из-за угла и подъедет ко мне.

Этого не происходит.

Минут десять я стою и посылаю эсэмэски Грейс и Крису (он сейчас на тхэквондо и, вполне вероятно, смертным боем избивает воздух). Следующие десять минут я считаю собачьи какашки в переулке. Насчитал пять, хотя в такой темноте разглядеть сложно. Я подозреваю, что на самом деле их шесть и что я стою на одной из них. Я вытираю ногу о крапиву и жалюсь о нее же, и вот с дороги сворачивает машина и освещает меня светом фар. Я подпрыгиваю, размахивая руками.

– Дэн? – Голова Большого Дейва высовывается из окна.

Я объясняю, что мама рожает, и запрыгиваю в машину. Ну и гонка! Мы как два копа, которые мчатся по дороге на хвосте у преступников. Шины визжат, когда Большой Дейв не сбавляет скорость на поворотах. Все, что нам нужно, – это свободная дорога. Когда светофор загорается красным, Большой Дейв стучит по рулю и кричит:

– Да быстрее же! Молись, чтобы всю дорогу светофоры были зелеными.

Я так и поступаю. Как минимум на четыре светофора мои молитвы действуют. Пятый светится желтым, но это оттого, что я отвлекаюсь и задумываюсь о фолиевой кислоте, которую подсыпал тогда маме. Не знаю, почему вообще мне пришла в голову эта мысль и почему я сейчас об этом вспомнил, но так уж получилось.

– А если мама приняла две таблетки фолиевой кислоты одновременно, это ведь передозировка?

– Э? – Большой Дейв так срезает на повороте, что меня отбрасывает к двери и я ударяюсь локтем о ручку. – Не глупи. Ей и надо было принимать фолиевую кислоту.

– Я знаю, – отвечаю я, потирая руку. – Но мне кажется, она выпила лишнюю таблетку по ошибке.

– Не думаю, что одна таблетка сверх нормы считается передозировкой. Не знаю, откуда у тебя вообще такие странные мысли в голове. Перестань нервничать, я спешу в больницу лишь потому, что хочу успеть на роды.

Я откидываюсь на спинку кресла и разглядываю синяк: он распускается у меня на локте маковым цветком.

Большой Дейв успевает вовремя. Он уходит к маме, и я остаюсь слоняться по коридору с десятью фунтами в кармане. Большой Дейв вытащил купюру из кошелька, у него уже не было времени засунуть ее обратно и дать мне вместо нее мелочь. На десять фунтов можно купить уйму шоколада. Я уже съел пять батончиков и открыл пакет луковых чипсов. На самом деле луковые чипсы с шоколадками сочетаются не очень хорошо.

Когда Грейс присоединяется ко мне, я протягиваю ей остатки чипсов и говорю:

– Это была ты.

Изо рта Грейс вылетает фонтан хрустящих крошек.

– Это была я? Что?

– Тогда давно, когда я получил от папы письмо. Оно было не от него. Это ты его написала. Притворилась папой. И тебе бы это сошло с рук, если бы я не увидел записку, которую ты оставила маме. Ты написала ее большими буквами. У тебя странная «Е», похожая на перевернутую тройку. Ты, наверное, спешила? Раньше я этого не замечал.

Грейс покрывается румянцем и опускает глаза; ресницы касаются щек.

– Ты ведь не ненавидишь меня теперь, а? – Она даже не пытается скрыть правду. – Прости меня. Папа так тебя обидел на этом шоу, что я хотела, чтобы ты о нем забыл. И я знала, что единственный способ это сделать – убедить тебя в том, что он попросил тебя жить своей жизнью. Если бы я сказала тебе это, ты бы меня не послушал.