Владимир Великанов - Стригунки

Вслед за руками Коли по красным дорожкам проводов двигались десятки ребячьих пальцев. Обжигаясь, они прощупывали стенку печи, места соединений отводных проводников с контактами последнего кирпича. Пальцы ощупывали печь, как больную. Но раскаленная, пышущая жаром печь была мертва. Стрелка вольтметра не трогалась.

— Эх, Иван Дмитриевич, — заключил Савельич, — не получалась твоя астролябия.

Коля резко поднял голову и с ненавистью посмотрел на печника. А Птаха сказал:

— Ты, Савельич, эти разговорчики брось!

Постепенно ребята разошлись по домам.

Вася долго не мог заснуть в тот вечер. «…Даже Зимин сказал: «Пусть отец какое-нибудь другое изобретение придумает. Посоветуй ему. А из этой печки все равно ничего не получится», — вспоминал Вася. — А Птаха: «Коляску хлопотать надо. Это поважнее всяких печек». Только Колька молодец! «Это проклятый Савельич во всем виноват, — сказал Колька. — Он плохо крючочки соединял». «Конечно, Савельич виноват, — решил Вася, но тут же вспомнил — А как же вольтметр? Ведь проверял же Колька!»

И вдруг раздался голос отца:

— Василий!

— Ты не спишь, папа? — испуганно спросил Вася.

Он вскочил с постели и, в темноте натыкаясь на стулья, поспешил к отцу.

— Понятно, Васька! Все!

При слабом электрическом свете, падающем из окна, Вася увидел, что отец приподнялся на локтях.

— В печке между кирпичами где-то нет соединений.

— Но мы же проверяли, папа! Колька все время проверял!

— Проверял, но это неважно. Даже если бы между всеми кирпичами не было бы ни одного соединения, вольтметр все равно бы отметил наличие тока.

— Почему?

— Да очень просто, Вася, — в голосе Ивана Дмитриевича звучала радость. Он обнял сына. — Глина-то, которой мы скрепляли кирпичи, сырая. Понимаешь, сырая! А вода — хороший проводник тока.

Иван Дмитриевич попросил сына проверить, есть ли цепь в уже высохшей печке. Цепи не было.

— Теперь мне все понятно, — говорил Фатеев. — Завтра же начнем перекладывать печку заново!

— Перекладывать? — с ужасом спросил Вася.

— Конечно.

— Савельич не станет. Это я точно знаю.

— Ну и бог с ним, сынок. Сами справимся. Ребята помогут.

— Ребята…

Вася впервые усомнился в товарищах.

Не доходя квартала до дома Окунева, Желтков в замешательстве остановился. Навстречу шли Олег Зимин, Коля Никифоров и Женя Мухин. Валя отпрянул к стене и юркнул в ворота какого-то дома. «Хорошо бы, не заметили!» Желтков не представлял, как он может посмотреть в глаза одноклассникам. Более постыдного дня, чем вчерашний, в его жизни еще не было. Никогда еще Валька так не презирал себя, как сегодня.

…Позорная история началась вчера утром. Он знал, что ему не избежать вопроса Рема, почему он пошел в кино один. И поэтому стал всячески избегать Рема. Но Рем все же поймал его в коридоре во время перемены и припер к стене.

— Что ж это ты, Валька, подводишь, а потом прячешься?

Вчера Желтков твердо решил порвать с Окуневым.

— Понимаешь, — растерялся Валя и начал рассказывать придуманную на ходу историю о том, что в доме неожиданно выключили воду и мать послала его за водопроводчиками.

— Ты хоть бы врать научился. Мне же твоя мать сказала, что ты в кино пошел, — выслушав Валькину басню, сказал Рем и отошел в сторону.

Валькино поведение взбесило Рема. Он ничего не понимал и стал внимательно присматриваться к Вальке, чтобы разгадать, что с ним случилось.

Наблюдения были неутешительными. Во время перемен Валька заговаривал то с Никифоровым, то с Наташей и даже условился с Олегом Зиминым остаться после уроков, чтобы заниматься алгеброй.

«Что ему надо? Почему он меня избегает?» — думал Рем, наблюдая за Желтковым, и решил поговорить с ним. Предлог вскоре нашелся.

Желтков только что договорился с Зиминым о занятиях по алгебре и стоял один посреди школьного коридора. Рем подошел к Желткову и положил ему на плечо руку.

— Дурак же ты, Валька, — примирительно сказал он. — Неужели я тебе помочь не могу? Зачем тебе Зимин понадобился?

В голосе Окунева звучала обида, и Вальке стало жаль его.

Предложив помощь по алгебре, Рем взял Вальку под руку и буквально поволок его на первый этаж, где не было одноклассников.

— Вот ты, Валька, увиливаешь, — быстро говорил Рем, перешагивая своими длинными ногами сразу через две ступеньки. — А у меня такая идея! — Рем достал из кармана медный охотничий патрон.

— Что это?

— Патрон от берданки, — сказал Окунев, подбрасывая патрон на ладони.

— Дай посмотреть.

— У Зимина попроси.

На лице Желткова проступила злая обида.

— Дурак, шучу! Не понимаешь, — сказал Рем, отдавая Вальке патрон. — Только с капсюлем поосторожнее! Трахнуть может.

— Откуда он у тебя? — спросил Валька, осматривая патрон.

— Берданку купил, — небрежно ответил Окунев.

— Берданку? Ружье?

— Да. Дед сначала артачился, говорил, что несовершеннолетним огнестрельное оружие иметь нельзя, а потом по идее согласился. Никодимовна тоже шумела, но в магазин со мной все-таки пошла. Представляешь, какая несуразица: мне берданку не продают, а ей, старухе, продали! Смех!

— А зачем тебе берданка?

— Вопрос! Все уважающие себя люди имеют какую-нибудь страсть. Кто спичечные коробки коллекционирует, кто рыб или птиц разводит. Толстой графом был, а столярничал, Тургенев охотился. Самое солидное увлечение — охота.

Звонок позвал на урок.

— После уроков пойдем ко мне, покажу! — вбегая по лестнице, крикнул на ходу Рем.

Хотя Вальке очень сильно хотелось есть, он не пожалел, что после уроков пошел к Рему: берданка произвела на него потрясающее впечатление. Она была в его представлении настоящей боевой винтовкой. Затвор берданки можно было разбирать, собирать, смазывать. Рем показал Вальке коробку с гильзами. Гильзы были новенькие, блестящие, как и тот патрон, который Окунев приносил в школу. Половина гильз была уже заряжена. Остальные предстояло зарядить.

— Двадцать восьмой калибр! — с гордостью сказал Рем. — Бывают, правда, и крупнее: шестнадцатый, даже двенадцатый. Но все равно сила. Представляешь, такой снаряд трахнет!

В жестяной банке у Рема хранился порох.

— Хочешь, попробуем, как работает? — предложил он.

— Что ты! — испугался Желтков.

— Ничего страшного, я уже пробовал, — успокоил Рем, насыпая из жестяной банки в медную пепельницу щепотку пороху.

Рем чиркнул спичкой, поднес ее к пороху, и он, шипя, загорелся ярким пламенем. Комната наполнилась синим дымом и запахом порохового газа.

Все — и порох, и дробь разных номеров, и войлочные пыжи, и блестящие внутри капсюли, — все восхищало Вальку.

— Завтра воскресенье. Давай, Валька, махнем на охоту! — предложил Рем. — На целый день. Выедем часиков в одиннадцать. Можно двинуть на Яхрому или на Турист. Есть захочется — зайдем в закусочную. А вечером — домой. Едем?