Владислав Крапивин - Мушкетер и Фея. Повести
- Название:Мушкетер и Фея. Повести
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1979
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владислав Крапивин - Мушкетер и Фея. Повести краткое содержание
В повести «Болтик» рассказывается об одном дне жизни третьеклассника Максима Рыбкина. «Три повести из жизни Джонни Воробьева» — веселое повествование о Джонни и его друзьях.
Мушкетер и Фея. Повести - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Максим вздрогнул. И скорее от испуга, чем от желания спорить, громко сказал в ответ:
— А вы как? Говорили «разберемся», а сами только кричите.
— Ух ты… — удивилась Римма Васильевна. — А ты, оказывается, орешек… — Она повернулась к физику: — Видите? А мы говорим: «трудные, трудные»… Самые трудные — не те, кто в туалете курит и с уро- ков сбегает, а вот такие. Благополучненькие с виду. У них уже язык подвешен, умеют со старшими спорить по всем правилам. Рассуждают!.. А еще собирался в пионеры!
— А может быть, сначала… — заговорил Физик, но вожатая торопливо сказала:
— Хорошо, хорошо. Сейчас разберусь с этим субъектом, и поговорим.
— Поговорим, — согласился Физик и стал лицом к окну. Римма Васильевна отчетливо сказала Максиму:
— Отвечай, почему затеял драку.
Отвечать было трудно: слезы скребли горло и вертелись в уголках глаз. Максим прошептал:
— Потому что он всегда лезет. И болтик отобрал.
— Почему ты не мог сказать учительнице или мне? Из-за какого-то паршивого болтика бросился избивать товарища!
Ну как ей объяснить? Из-за болтика! Как рассказать про Таню, про то, как она уходила из парка? Про борьбу со страхом, про отчаяние? Как?!
— У меня просто лопнуло терпенье… — с трудом сказал Максим.
— Что-о? — тихо протянула Римма Васильевна и часто задышала. — Ах, терпенье… А у меня? У меня оно железное, чтобы выносить ваши ежедневные фокусы? А?! Отвечай!
И она с размаху припечатала свою ладонь к лаковой крышке стола.
Пластина подскочила и дзенькнула.
Этот металлический звук словно толкнул Максимкину память. С таким же звоном сталкивались медные тарелки… Дзенн! И светлый чубчик у маленького музыканта вставал торчком. Дзенн! И ослепительно вспыхивали на тарелках отблески прожекторов. А трубы вели упругую и боевую мелодию марша. Чуть-чуть печальную, но сильную и смелую.
И эта мелодия, вспомнившись, тихо зазвучала в Максиме. И, слыша ее, он стал распрямляться.
Конечно, и до этого он стоял прямо. Но теперь он выше стал держать голову, плечи расправил, перестал суетливо дергать складочки на штанах, спокойно опустил руки. А главное — он распрямился в душе. Словно маленький, но смелый и дружный оркестр стоял сейчас у него за спиной. И слезы начали отступать.
Почему надо бояться, если не виноват? Почему надо плакать, если не боишься? За что на него кричат? За то, что первый раз он победил страх?
— Лучше бы этого Транзина спросили, зачем он приставал, — сказал Максим.
— Ты меня не учи! И не Транзин, а ты собирался вступать в пионеры.
Значит, пока он был трусом, никто не возражал: ни вожатая, ни одноклассники, ни шефы из шестого класса. А сегодня, когда он впервые вел себя как человек, — в пионеры нельзя?
— Я и сейчас собираюсь, — сказал Максим.
— Да? — язвительно спросила Римма Васильевна.
— Да, — упрямо сказал Максим. — На отрядном сборе у шефов уже проголосовали.
— Ну-ну! Ты думаешь, они станут тебя принимать, если я расскажу о твоем поведении? — с усмешкой откликнулась Римма Васильевна.
— Я тоже расскажу, — тихо, но уже бесстрашно сказал Максим. — Я правду расскажу.
— Ты… ты хочешь сказать, что я буду говорить неправду?
Максим не отвел взгляда. Его глаза привыкли, и теперь он видел лицо вожатой. Он смотрел прямо в зрачки Риммы Васильевны.
— Конечно, — все так же тихо, но с силой произнес он. — Вы говорите неправду. Зачем? Вы просто не любите, когда с вами спорят.
— Да! — решительно сказала Римма Васильевна и снова хлопнула по столу. И пластина опять отозвалась дребезжащим звоном. — Да-да-да! Представь себе, не люблю! И никто не любит! Если каждый с такой поры начнет со взрослыми спорить, тогда хоть в петлю лезь! И в пионеры принимают не драчунов, не хулиганов, а послушных учеников!
Пусто и просторно сделалось вокруг Максима. И тихо-тихо. Словно оказался он один в громадном поле. А над полем беззвучно кружил красный самолет. И, помня слова старого летчика. Максим отчетливо сказал в этой тишине:
— Послушными овечки бывают. А за правду надо воевать.
Несколько секунд (а может быть, очень долго) Римма Васильевна сидела, словно не понимая, что случилось. Потом лицо ее вытянулось, выщипанные брови поднялись, а рот приоткрылся, будто она собиралась сказать: «Ах, вот оно что? Тогда все ясно!»
Однако ничего она не сказала. Потому что учитель физики, о котором забыли, не то гр6мко хмыкнул, не то кашлянул. Максим быстро взглянул на него. Физик по-прежнему стоял у окна и старательно смотрел на улицу. Что он там увидел?
Максим опять посмотрел на вожатую. Теперь лицо у нее было скучным и усталым.
— Убирайся, — утомленно произнесла она. — Борец за правду…
Максим круто повернулся на скользких подошвах и зашагал к двери. Он чувствовал, что после таких слов может не говорить «до свидания». Он негромко, но плотно прикрыл за собой дверь. И пошел по тихому пустому коридору.
Максим не боялся. Он понимал, что могут быть большие неприятности, но страха теперь не было. Потому что в пионеры примут. Все равно примут! Если надо, он в самом деле придет на сбор и перед всеми расскажет, как было! Разве можно, чтобы человека ни за что взяли и не приняли?
Конечно, ей спорить проще. Она вожатая, она большая. Крикнула «убирайся!», ладонью трах — и кончен разговор. А если он прав? Он же все равно прав! Справедливость победит, не надо только бояться.
Максим сердито и обиженно щурился, но шагал твердо. И решительно сжимал кулаки. Нет, он правда не боялся. Только смутная тревога слегка грызла его: словно забыл или потерял что-то.
Болтик, вот что!
Максим остановился. Он стоял всего секунду. Потом так же четко зашагал назад. Нельзя сдаваться. Если бросить болтик, это будет предательство. Болтик — как живой, он выручал Максима, а Максим выручал его. А сейчас болтик забросят куда-нибудь, и станет он валяться в мусоре, одинокий и бесполезный.
Неприятно снова оказаться перед разозленной вожатой. Ох и раскричится! Страшновато даже. Но Максим заставил себя вспомнить оркестр, и марш «Морской король» снова зазвучал в нем. Запела труба, и взметнулись блестящие тарелки. И под их звонкий удар Максим толкнул дверь.
Римма Васильевна и Физик о чем-то спорили, стоя у тумбочки с горнами. Они разом замолчали. Лицо у вожатой было обиженным, а учитель сдержанно улыбался.
А болтик лежал по-прежнему на желтом лакированном столе. Максим сделал к столу от двери пять широких шагов. Он не опускал глаз. Вожатая и учитель физики следили за ним с непонятными лицами.
— Здесь остался мой болтик, — громко сказал Максим. — Извините, но он мне нужен.
Максим накрыл болтик левой ладонью и сжал пальцы. Они ощутили привычную ребристую тяжесть. Максим повернулся и пошел. Ему не сказали ни слова. Поэтому он чуть-чуть задержался на пороге. Но так и не дождался ни вопроса, ни упрека. Тогда, не оглянувшись, он негромко сказал:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: