Владислав Крапивин - Мушкетер и Фея. Повести

— Он, Олег, ничего не обещал. Сказал, что посмотрит. А раз не нашел, помирать теперь? — солидно возразил малыш.

Потом они, словно разом вспомнив про Максима, опять посмотрели на него.

— Это у вас автомобиль такой?- спросил Максим.

Сооружение из труб и реек держалось на трех колесах: задние от велосипеда-подростка, переднее — от детского самоката. Больше всего эта штука походила на макет допотопного автомобиля. Только задние колеса стояли слишком далеко друг от друга.

— Ага, автомобиль. Атомный…- отозвался коренастый Олег.

Высокий мальчик улыбнулся:

— Перестань… — И объяснил без всяких шуток и важности: — Это яхта на колесах. С парусом. Вот… — Он показал на длинную жердь, которая лежала у стены. Жердь была обмотана серой материей, и Максим понял, что это парус.

— И поедет?- спросил он.

Высокий мальчик кивнул:

— Побежит. При таком-то ветре…

— Если проволоку найдем,- сердито заметил Олег. А малыш ткнул пальцем в железную петлю на оси маленького колеса и объяснил, серь- езно глядя на Максима:

— Вот здесь надо проволокой привязать, чтобы руль не соскакивал. Это теперь самое главное дело.

Максим пригляделся.

— А если винтом?

— Где его взять?- досадливо сказал высокий.- Как назло, найти не можем. Вадик сегодня все свалки обшарил.

Это заметно было. Голубая футболка на животе, джинсы на коленях и даже щеки были у маленького Вадика в ржавчине.

Что же оставалось делать? Все само собой получалось. Конечно, Максим привык к болтику и полюбил его. Но болтик не может все время жить у него в кулаке. Он должен быть на нужном месте, чтобы пользу приносить. А здесь, у колеса, место было самое подходящее.

Максим вздохнул и раскрыл ладонь.

— Такой подойдет?

Они все трое разом уставились на болтик. И разом заулыбались. Даже хмурый Олег. А высокий мальчик сказал:

— Нет, ты в самом деле с неба упал! Ты наш спаситель.

И они, стукаясь лбами, нагнулись у колеса и начали прилаживать болтик. А Максим сел на корточки рядом. Маленький Вадик оглянулся на него и доверительно сообщил:

— Вот Венька обрадуется.

«На кого он похож?- подумал Максим. — Я, наверно, встречал его брата в ансамбле. Интересно, он в каком кружке?» Но спросить постес- нялся.

— Мы сегодня по телевизору выступали,- сказал он, и получилось так, что он и про себя и про Веньку сказал.

— Венька говорил, да мы не смотрели,- откликнулся высокий маль- чик. — Замотались и забыли. С утра с этой штукой возимся.

Он распрямился и с высоты глянул на Максима:

— Ну, спасибо за винт. Мы тебя обязательно покатаем. Тебя как зовут?

— Максим.

Высокий мальчик растерянно заморгал.

— Не может быть… Меня тоже Максим!

Это здорово получилось! Сразу сделалось так, будто они почти друзья.

— Мы тебя обязательно покатаем,-повторил высокий Максим.- Сколь- ко хочешь.

— А когда?

— Как начнем испытывать, сразу позовем,- неожиданно сказал Олег.- Нам еще один человек не лишний будет. А ты парень дельный.

В Максиме поднялась теплая волна благодарности.

— А когда испытывать? — спросил он.

— Завтра,- сказал высокий Максим.- Сегодня такелаж поставим, а завтра-отдать якоря… Если ветер не упадет.

— Такой ветер не упадет,- решительно сказал Вадик. И Максим ему поверил.

— Да, а ты где живешь?- спохватился высокий Максим.- Как мы тебя найдем?

— На улице Техников. Дом три, квартира сорок. Второй подъезд.

— Это же рядом, — сказал Олег.

— Разве рядом? — нерешительно откликнулся Максим. — Я не знаю… Я тут недавно живу. Пошел напрямик по улице Гризодубовой, а она про- пала.

Ребята засмеялись. Высокий Максим сказал:

— Никуда она не пропала. Сейчас выйдешь за ворота, и она дальше тянется. А через квартал — твоя улица… Значит, дом три, квартира сорок?

— Да, — сказал Максим.- Только не забудьте… Я пойду.

Солнце уже совсем ушло, и Максим вдруг сообразил, что дома, должно быть, беспокоятся.

— Пока, — сказал Олег и протянул руку.

И высокий Максим — тоже.

И маленький Вадик протянул перемазанную ржавчиной ладошку.

Что говорят все мамы, когда сын является позже назначенного сро- ка, помятый, взъерошенный, с боевыми ссадинами? Они говорят одни и те же слова:

— Боже мой! Где тебя носило? На кого ты похож?!

Что должен делать сын? Сокрушенно вздохнуть, опустить глаза и всем своим видом показать, что он и сам очень огорчен, что это было совершенно случайно и — главное — самый последний раз. Тогда можно избежать нагоняя или, в крайнем случае, ослабить его.

Но в Максиме, несмотря на усталость, пела радость победителя. В ответ на мамины слова он неосторожно сообщил:

— Это потому, что день такой был. — И посмотрел на маму радост- ными глазами.

Мама сухо поинтересовалась, что это был за день и где в течение этого дня Максим околачивался. Не на экскурсии же он был с утра до вечера.

— Почему с утра до вечера? — слегка обиделся Максим. — Сперва передача, потом…

— Максим! — строго сказала мама. А папа крякнул, отложил журнал и странным голосом спросил:

— Ты что же, станешь утверждать, что был на передаче?

— А где же я был? — изумился Максим. — Да вы что, сами разве не видели?

— Ну, знаешь ли… — сказал папа.- Это просто не по-мужски: так изворачиваться. Неужели ты будешь доказывать, что передача была, ес- ли ее не было?

Максим по очереди посмотрел на папу и маму. Они не шутили.

— Да вы что! — громко сказал Максим. — Вы просто прозевали передачу, а теперь говорите!

— Не смей грубить!- воскликнула мама.- Это выходит за всякие рамки! Мало того, что все сочиняешь, еще и голос повышать начал!

— Я? Сочиняю?- тихо спросил Максим.

Почему так подло устроен человеческий организм? Когда правда на твоей стороне и говорить надо гордо и спокойно, в горло набиваются колючие крошки, а в глазах начинает щипать и появляются скользкие капли…

— А кто сочиняет?- вкрадчиво спросил папа.- Может быть, мы?

— Вы просто перепутали программу.

— Ничего мы не перепутали. По местной программе были новости и концерт, только не твой, а хора имени Пятницкого. А по Московской — утренняя зарядка и «Человек и закон». Вот и все.

— Значит, телевизор сломался! Мама неприятно засмеялась:

— Это просто великолепно! Сломался и превратил ваш ансамбль в русский народный хор!

— Телевизор в полном порядке,- сказал папа. Он не поленился встать и торжественно щелкнул клавишей выключателя. — Полюбуйся.

Максим не стал любоваться. Он повернулся и прохромал на кухню. На кухне вкусно пахло горячим ужином. Но есть уже не хотелось. То, что случилось, погасило прежнюю радость и придавило Максима тройной тяжестью.

Во-первых, не было передачи!

Во-вторых, как он мог ляпнуть глупые слова про сломавшийся теле- визор?