Ким Васин - Сабля атамана

— Куда же мы пойдем, дедушка?

— К батюшке нашему мужицкому — царю Пугачу… К тем, кто бьется за нашу свободу за наше счастье.

Жучков, красноносый, усатый урядник села Юрина, громко топоча сапогами, вбежал в волостное правление и с остервенением захлопнул за собой дверь.

— Опять разбросали, дьяволы! — замахал он перед носом волостного старшины мятыми листками бумаги.

— Опять? Чья же это работа? — Старшина, сидевший за большим дубовым столом, крякнул и удивленно поднял брови. Ну и времена настали: что ни день, то новая неприятность.

Жучков хотел еще что-то сказать, но тут заметил, что в кабинете, развалясь в мягком кресле, сидит его начальник — пристав первого полицейского участка Петров.

Багровый, тучный, с шеей, едва умещавшейся в воротнике мундира, пристав побагровел еще больше.

— Где? — коротко спросил он.

— Одну, ваше благородие, отодрал в конце села с забора, — вытянувшись, отчеканил Жучков, — а другая висела на винной лавке.

— Дай сюда!

Пристав выхватил из рук урядника листовки и стал их рассматривать.

Сразу бросился в глаза заголовок: «Организуйтесь под знаменем социал-демократов!» — а внизу хорошо знакомая приставу подпись: «Социал-демократическая организация. Н. Новгород».

— Так… Ясно, — проговорил пристав.

Листовок с такой подписью за последние годы побывало в его руках немало. Три года назад ему удалось в Юрине выследить и арестовать подпольную группу, возглавляемую учителем Константином Касаткиным, распространявшую революционные листовки.

Касаткин отсидел два года в тюрьме, и, хотя после освобождения он не вернулся в Юрино, листовки в селе продолжали появляться по-прежнему. Кто-то разбрасывал их по ночам на тракте, расклеивал по улицам.

— Видать, кто-то из касаткинских остался в селе, — сказал пристав, пряча листовки в портфель.

Убрав листовки и закрыв портфель, он заложил руки за спину, прошелся по кабинету и остановился у окна.

— И его надо искать на этой улице, — сказал он, приподымая штору и глядя на улицу тяжелым взглядом.

Урядник и старшина тоже уставились в окно.

Из окна волостного правления была видна длинная грязная улица. Вдоль нее тянулись покосившиеся деревянные домишки; среди них выделялось несколько двухэтажных домов, крытых жестью и пестро выкрашенных: лавки, кожевенный завод, мастерские. По улице кучками шли люди в грязной, рабочей одежде.

Один из рабочих, увидев в окне пристава и урядника, что-то сказал товарищам, и несколько человек повернулись в сторону правления.

— Ишь смеются, — проворчал пристав, — радуются…

Почти каждый день в Юрино приезжают из уезда разные полицейские чины. Урядник Жучков вынюхивает след, словно гончая собака, и все впустую. Как будто листовки расклеиваются сами собой.

— Надо искать среди рабочих, — сказал пристав и отвернулся от окна. — Кого подозреваете?

— Подозреваю Петра Кочета, — ответил Жучков.

— Что за Кочет?

— Здешний рабочий Петр Кочетов, — услужливо разъяснил старшина, — приятель учителя Касаткина.

— Ну и что? Есть доказательства? — в упор глядя на урядника, спросил пристав.

— Нету, ваше благородие, — вздохнул Жучков. — Кабы были, давно бы взял его. А то, как налим, из рук ускользает…

— Значит, одни подозрения… Немного, господин урядник, — насмешливо проговорил пристав.

— Бог поможет, сыщется тайный враг государя императора, — перекрестился старшина. — Ищите крепче, господа полицейские, только на вас надеемся… — Старшина поднялся и вышел в соседнюю комнату.

Пристав мигнул, и Жучков плотно прикрыл дверь.

Петров снова уселся в кресло.

— Теперь поговорим. Старшина хоть и свой человек, но лишняя осторожность не мешает. Сам понимаешь, дело наше государственное и… секретное.

Пристав закурил.

— Как поживает Орел?

— Старается, ваше благородие.

— Пусть лучше старается, пусть следит за каждым шагом Кочета. На днях мы выловим эту птицу. В Нижнем тоже следят. Скоро мы узнаем, откуда берутся листовки…

Трактир Кошкина — хозяин важно именовал свое заведение кухмистерской ничем не отличался от всех других юринских трактиров. Тот же затоптанный пол, грязные стены, облепленные дешевыми картинками. Посетитель в трактире невзыскательный — рабочие.

В дни получки у Кошкина полным-полно народу, дым стоит коромыслом, а в обычный день, как сегодня, посетителей почти нет.

В дальнем углу пустого зала сидят двое: русый, крепкий парень — рабочий с кожевенного завода Петр Кочетов, и худощавый, болезненного вида переплетчик Семен Тяпин.

Глянешь со стороны: встретились два приятеля и зашли распить бутылку пива.

Но пиво стояло перед ними для отвода глаз — в «кухмистерской» Кошкина встречались члены юринской подпольной организации, руководителем которой после ареста Касаткина стал Семен Тяпин.

— Из Нижнего сообщили, что там есть для нас груз, — тихо говорил Семен. — Придется съездить за ним тебе. Встретишься с Константином, и он направит тебя в комитет. Получишь указания насчет работы среди крестьян. Крестьяне сейчас волками смотрят на замок Шереметьева. Того и гляди, опять будет, как в прошлом году.

— Да, тогда здорово попугали графа Шереметьева. Со всех окрестных деревень, почитай, собрались мужики громить графскую усадьбу.

— Тогда бунт начался сам собой, стихийно, а вот если бы теперь… Одним словом, расскажешь все, как есть.

— Явка та же?

— Та же. Возвратиться тебе помогут товарищи из «Судоходца» [17] «Судоходец» — матросская подпольная организация волжских пароходств в годы первой русской революции (1905–1907 гг.). . Так что бери у хозяина отпуск на три дня и поезжай. Еще…

Тяпин обернулся и неожиданно умолк, так как в это время в заведение вошел рыжий, с тощей бородкой лавочник Красильников и, стрельнув глазами по сторонам, осклабился в улыбке:

— Пьем-гуляем? Веселимся понемножечку?

— Лишние денежки завелись, — весело ответил Тяпин и, словно продолжая начатый разговор, громко заговорил: — Вижу, большущий сом, старый сомина, вся спина мхом обросла. А длинный — до двери будет.

— Да ну-у?.. — недоверчиво протянул Кочетов.

Красильников подошел к прилавку и тоненько позвал: