Лариса Евгеньева - Лягушка (Повесть и рассказы)

Однажды перед самым уходом на «счастливом» платье во всю спину разошлась молния — ну так Римма в жару мучилась в кофте, только чтобы остаться в этом платье.

«И все-таки, — думала Дина, — почему я сказала «Я тоже?!»

Утром на зарядке Дина лихорадочно вспоминала Лёкины перлы, чтобы рассказать Марату, а он вдруг спросил:

— В теннис после завтрака сыграем?

Они играли после завтрака в теннис, у нее получалось так себе, и Марат принялся ее учить. Ребята, которые ждали своей очереди, стали шуметь, но Марат сказал: «Ша, граждане» — и они затихли. В теннис Марат играл лучше всех, нос, однако, не задирал, не отказываясь играть даже с самыми «калеками», что впервые взяли в руки ракетку, причем старался им подыграть — пусть и у них появится какая-то иллюзия игры.

Дина моталась по площадке, словно загнанный заяц. Сердце колотилось в совершенно неположенных местах, сразу в нескольких — в горле, в желудке, в спине, даже в ушах. Легкие распирало от горячего воздуха и пыли, и все время хотелось чихать. Глаза щипало от той же пыли, пота и солнца, в них все время лезли растрепанные, влажные волосы. «Как корова», — подумала Дина, с жутким топотом мотаясь по площадке и видя, как легко бегает Марат. Надо было, конечно, швырнуть ракетку и уйти, но своей воли у Дины сейчас не было. Словно она приклеилась к ракетке, и эта ракетка тащила ее за собой, швыряла из одного конца площадки в другой.

— Хватит на сегодня, — сжалился наконец Марат.

Когда Дина, загнанно дыша, соображала, как бы по-незаметнее вытащить из кармана довольно-таки серый платок, чтобы вытереть пыльное лицо, к ней подошел Марат.

— Слушай, — сказал он, улыбаясь, — а тебя нужно гонять каждый день! Смотри, какие щеки стали розовенькие, а то ходишь бледная. Хотя так тоже ничего, — добавил он, — но, говорят, румянец — признак здоровья! И глаза стали ярче, честное слово!

— А так… тебе не нравятся? — со смешком (вроде шутка) спросила она.

— Почему нет? Нравятся. Словно бледно-голубая акварель, красивый цвет.

Она сунула ракетку в руки подошедшему Асланянцу и почти что убежала не хватало еще, чтобы Марат сейчас увидел ее лицо: теперь румянец пылал, наверное, не только на щеках, но и на ушах, и даже на носу!

В воскресенье был родительский день. Приехали все трое — отец, Римма и Лёка. Собственно, приехал один отец, те же — заявились. Римма в цветастом ярком платье с рюшиками, крылышками и бантиками, веки намазаны серебристо-синим, полные губы в розовой помаде. «Словно тряпичная баба, которую сажают на заварочный чайник», — непримиримо подумала Дина.

Они расположились на скамейке под сосной. Римма вынимала из сумки пакеты — пирог один, пирог другой, конфеты шоколадные, ириски, орехи, семечки… Дина развернула обертку и стала нехотя жевать конфету, а Римма, взяв двумя пальцами Лёкино ухо, противным, сюсюкающим голосом, которым она всегда разговаривала с Лёкой, сказала:

— А ушки у Лёки грязные-прегрязные! Капризничала сегодня, не хотела мыть уши. В следующий раз не поедешь к Диночке!

«Вот уж буду плакать», — подумала Дина с привычным ехидством, однако прежней злости почему-то не было.

Лёка полезла на колени к отцу.

— Непослушная девочка, — просюсюкала Римма. — Папа не любит грязнуль!

— Будешь мыть грязные уши? — спросил отец, бережно придерживая Лёку.

— Не! — крикнула та.

— Почему?

— Чтобы руки не пачкать, — хитренько скосив глаза, нашлась Лёка.

Отец перехватил Динин взгляд и перестал улыбаться, а его глаза сделались словно бы виноватыми. А Дина думала: «Запомнить и рассказать Марату».

И тут, словно его звали, появился Марат. Он что-то подбрасывал и снова ловил, неторопливо приближаясь к ним по аллее. Она знала: родители Марата в санатории, Тарасик у бабки, поэтому к нему никто и не приехал.

— Я тоже хочу! — крикнула Лёка, глядя на большую шишку, которую подбрасывал Марат.

— Так это твоя знаменитая Лёка? — отдавая Лёке шишку, спросил он у Дины. — Знаете, она мне все уши прожужжала своей сестренкой! Лёка то, Лёка это… — Теперь Марат обращался к Римме.

Римма заулыбалась и зарозовела; отец удивленно поглядел на Дину.

— Белке отдам, — решила Лёка, разглядывая шишку. — Пусть ест.

Марат спросил:

— У тебя есть белка?

— В зоопарке есть. Или тут, в лесу. Которые живут.

Дина наблюдала за Маратом — он держался свободно, словно взрослый. Рассказал о своем Тарасике, пообещал Римме две книги доктора Спока о воспитании детей. Наверное, благодаря Марату, сегодняшнее посещение обошлось гораздо веселее.

Перед уходом Римма принялась складывать свертки и пакеты в руки Дине, которая стояла истуканом, не выказывая ни малейшей радости, тем паче благодарности.

— Говорил — не надо возиться с пирогами, — хмурясь, сказал отец.

— Ну как же! Все-таки домашнее!

— Мне магазинное больше нравится, — не удержалась от шпильки Дина.

Римма, по-прежнему улыбаясь своей кукольной улыбкой — непробиваемая особа! — вручила последний пакет, с земляничным пирогом, Марату.

— Мальчик один, к мальчику мама не приехала, угостим его пирожком? просюсюкала она, обнимая Лёку.

Марат покраснел и смущенно стал благодарить, а когда они, помахав на прощание, скрылись за поворотом, отломил кусочек пирога.

— Вку-усно, — промычал он с набитым ртом.

— Держи. — Дина принялась нагружать его свертками и пакетами.

— А ты?

— Я сказала — держи. И без разговоров.

— Ух, вкуснятина, — повторил он, расплываясь в улыбке.

— Ты там мальчишкам все не раздавай, — сказала она заботливо, словно старшая сестра. — Себе оставь немножко.

— Будь спок, — откликнулся он и пошел по аллее своей легкой, быстрой походкой.

Оказалось, что Марату Римма понравилась.

— Тебе нравится, как она одета?!

— Нормально одета. Во всяком случае, у нее есть свой стиль.

— Ну, я не знаю! Она ведь дура!

— Что-то я не заметил.

— А что ты вообще заметил! Она тебя просто… купила пирожком! У нее вообще и вкусы какие-то примитивные. Правда! Ей двадцать шесть лет, а она берет в библиотеке «Капитан Сорви-голова», Майн Рида, Жюля Верна, Буссенара… Это же детские книжки!

— Она любит такие книжки?

— Ты думаешь, она их читает?! Что-то я ни разу не видела. Полежат-полежат, а потом она их уносит. А я, — Дина хихикнула, — утащу тихонько и читаю. Все-таки польза.

— Лучше уж в библиотеке брать, если ты ее так не переносишь.

— В библиотеке! Пойди возьми. Если хочешь знать, это ей подружка из читального зала незаконно выдает. Библиотекарша, подружка ее.

— Значит, она их не читает?..

— Вот тупой! Говорю — не заглядывает. Ну, может, разик какой…

— А вот и сама тупая, — заявил он насмешливо. — Она же для тебя берет.

— Для меня? — Дина лишь передернула плечом — так это было нелепо.