Людмила Матвеева - Дарю тебе велосипед

— Вот и беги. Утешь человека, покорми, обогрей. А то я там топтался, да толку от меня мало. И спешу я очень — надо детей от бабушки забрать. До свидания, Саша.

…Учительница лежала на широкой тахте. Какая она, оказывается, старенькая, Лидия Петровна. Неужели за одно лето может человек так измениться? Или раньше Саша не замечала — учительница и учительница. Теперь она казалась маленькой, бледной.

— Здрасте, Лидия Петровна. Вот я к вам зашла, а мне велосипед новый купили. Папа подарил.

Что говорить дальше, Саша не знала. Как утешают людей и рассеивают их одиночество? Неизвестно. Может быть, надо просто быть с ними и любить их — тогда обо всём догадаешься, что им нужно…

— Саша! — учительница обрадовалась. — Какая ты стала большая. Другая какая-то. А, прическа, да-да. Садись вот сюда. Расскажи, как ты живёшь. Как вы все.

— Лидия Петровна, значит, так. Я умею варить пельмени, сосиски и крутые яйца. И ещё яйца всмятку. Только очищать сосиски от шкуры не умею — не снимается никак.

Лидия Петровна засмеялась и, кажется, порозовела.

— Я совсем не хочу есть. Соседка зайдёт попозже, приготовит что-нибудь. А ты, будь добра, вымой яблоки. Так, теперь положи их в вазу, дай мне одно и себе возьми. Теперь посиди, отдышись. Всё бегаешь, Саша?

— Да, Лидия Петровна, мне тихо ходить скучно. А у нас один мальчик в лагере умел на руках ходить хоть десять километров.

— Да? И что же — ходил?

— Нет, его вожатая не пускала. Она боялась, что он руки наколет, там шишки, сосновые иглы разные.

Лидия Петровна смеялась. Спросила сквозь смех:

— А тапочки разве нельзя на руки обуть? А, Саша?

— Тапочки? А они велики, Лидия Петровна! Руки меньше ног!

— Ну, Саша, ты просто прелесть. Как хорошо, что пришла. А в классе у нас что слышно? У вас, то есть.

Ну, конечно, старой учительнице трудно отвыкнуть от школы. Вот она и ошибается «у нас в классе». Конечно, ей трудно оторваться от своего класса. Она же любила свою работу, звонки, уроки, детей. Может, даже непослушных любила. А теперь что? На футбол она не побежит, тем более больная. И тоска получается, а не жизнь. А они-то об этом даже не подумали. Заслуженный отдых, ну и пусть себе отдыхает учительница. Ещё и позавидовали — вот бы нам. «Дураки мы какие-то» — так определила Саша Лагутина.

— Ну, рассказывай, Саша. Как вы все живёте?

— Воронин доводит Клюкву, то есть Смородину. А она, знаете, Лидия Петровна, парик у своей мамы выпросила, французский, честное слово. Только сейчас парики совсем немодно, вчерашний день эти парики. А Клюква, то есть Смородина, его всё равно надевает. Правда, только на переменах. На уроках Игорь Михайлович не разрешает.

— Погоди, а зачем же Смородиной парик? У неё хорошие волосы.

— Ну, Лидия Петровна. Повыставляться. То — волосы. У всех волосы. А то — французский парик апельсинового оттенка.

— Да, ты права, это совсем другое дело.

— Ну конечно, Лидия Петровна. А Женька Воронин у неё с головы этот парик — цап! И на себя напялил. Смеху. А Клюква, то есть Смородина, как налетит. То есть, она была недовольна.

— Очень, очень захватывающая история. — Лидия Петровна гладит Сашу по руке. И вдруг говорит: — Ты знаешь, Саша, я всегда знала, что ты очень нежный человек и добрый. Только внешне ты себя ещё не нашла, но это непременно придёт.

Саша не поняла Лидию Петровну. Что значит — «внешне ты себя не нашла»? Спросить? Но тут пришёл Сашенька Черенков.

— Вот, Лидия Петровна, я принёс лекарство. Здравствуйте.

— Как я рада тебе, милый Сашенька. Садись, пожалуйста.

— Лидия Петровна, можно, я вам что-нибудь сготовлю? Я умею. Правда, немного.

— В другой раз, Сашенька. Съешь яблоко. А я приму лекарство. Налей, Саша, воды в этот стакан.

Повеселела Лидия Петровна. Они разговаривают.

Саша спрашивает:

— Черенков, а где ты оставил велосипед?

— У двери стоит, на площадке. Хочешь, в квартиру втащу?

— Пускай там стоит. Знаете, Лидия Петровна, Черенков на велосипеде ездить научился — так покатил, я даже удивилась.

— Что же удивляться. Сашенька вообще молодец. Где ты, Сашенька, был летом?

— У бабушки, на даче, Лидия Петровна.

Саше хочется фыркнуть. Так и есть — у бабушки на даче. Она не фыркает, стесняется учительницу. Но ничего, она ещё успеет фыркнуть, когда выйдут на улицу. Почему такие, как Сашенька Черенков, всегда проводят лето на даче у бабушки? Непременно у бабушки. И обязательно на даче. Поехал бы, как все нормальные люди, в лагерь на три смены. Да ещё без пересменок, как у них в «Светлых полянках». Тогда бы знал.

— Я плавать научился, — говорит Сашенька, как будто угадав, о чём думает Саша.

— Скажите, какой молодец. Плавать научился. Правда, Саша, он молодец, наш Сашенька?

— Да, — не очень-то охотно соглашается Саша. И чего этого Сашеньку все учителя так обожают?

— А Игорёк, то есть Игорь Михайлович, он ведь тоже мой ученик, — говорит вдруг Лидия Петровна. — Ну да. А вы не знали?

— Он не успел нам сказать, — говорит Сашенька. — Игорь Михайлович любой пример может решить? И любую задачку?

— Конечно, — отвечает учительница, — он же математик. Игорёк, то есть Игорь Михайлович, прекрасно знает предмет.

— Лидия Петровна, а он хорошо учился? — спрашивает Саша. — Отличником, может быть, был?

— Отличником? Да нет, у него были разные отметки. Саша, будь добра, поставь чайник. Нарежь хлеба. Там масло, варенье.

И тут в квартиру вваливается Клюква, а за ней — Женька Воронин. И заговорили наперебой:

— Нам нянечка Анна Ивановна сказала, что вы болеете, Лидия Петровна.

— Мы вас будем навещать, Лидия Петровна.

— А мы вас уже навещаем!

— Клюква, то есть Смородина, спорит: надо по очереди. А сама сразу к вам побежала, без всякой очереди влезла.

— А ты? Ты Воронин? Чего пришёл? А на меня говорит! Нечестно! Скажите ему, Лидия Петровна! Чего он?

— Узнаю своих милых дорогих учеников, — говорит Лидия Петровна.

Саша вышла в кухню и позвала:

— Клюква! То есть Смородина! Пойди сюда!

Клюква с любопытством оглядела кухню, по всем углам шныряли её глаза-смородинки.

— Чего, Саша? Секрет, что ли, знаешь? А, Саша?

— Секрет. Никаких секретов. Щи варить умеешь? А рыбу жарить? Вот и давай вместе. А то нас вон сколько, а она сегодня ещё не обедала. Какая-то соседка приходит обед варить. Разве это порядок, Клюква? Давай сами варить.

— Непорядок.

Смородина сразу нашла всё, что нужно. Повязала передник, сняла со стены дощечку, на ней длинным ножом мелко шинковала капусту. Нарезала морковь и лук. Картошку очистила ловко и быстро, длинная тоненькая кожура ползла из-под ножа.

А Саша?

Она хваталась то за горячую кастрюлю, то за банку с мукой, то зачем-то за мясорубку и сразу за молочный пакет.