Владислав Крапивин - Мушкетер и фея

Вика пожала плечами и спросила:

– Баба Ната, можно переписать?

Бабка Наташа сказала, что для хороших людей ничего не жаль. Дала кусок оберточной бумаги, а у Кати в кармашке нашелся карандашик.

На всякий случай Джонни попросил Вику переписать все: и латинский рецепт, и письмо.

Пока Вика, ворча, занималась "этой бредятиной", Катя рассказала, что в ее доме живет Вова Шестопалов, которого зовут Алхимик. Он очень умный, разбирается во всяких веществах и ставит разные опыты. Еще в первом классе он изготовил из бритвенного крема, тертой селедки и черной туши искусственную осетровую икру, которую охотно ели все соседские кошки и сам Вовка. Наверно, ели бы и другие, но случайно на тюбик с икрой сел Вовкин папа. Он был в белых брюках, и опыт пришлось прекратить.

Потом Вовка два раза взрывался во время опытов, но научных занятий не оставил. Он очень умный…

Джонни слушал это внимательно и с некоторой ревностью. В последних словах Кати он уловил излишнее восхищение и спросил:

– Если он такой умный, зачем взрывался?

Но Катя объяснила, что это было давно, а теперь Алхимик достиг больших успехов и даже на отрядном сборе показывал научные фокусы.

Вика оторвалась от переписки. Она сказала:

– Чтобы опыты делать, надо химию знать. Ее с седьмого класса учат. А Вовка твой в котором?

Катя сообщила, что Алхимик перешел в пятый, но советоваться но химическим вопросам к нему ходят даже восьмиклассники.

– Хорошего конца у этой истории не будет, – уверенно произнесла Вика.

И все же отдала Джонни бумагу с рецептом.

Когда попрощались с бабкой Наташей и вышли в сени, Юрик напомнил:

– А ступка? Возьмем?

– Да ну ее к лешему, – сказал Джонни.

У Кати Зарецкой имелись три недостатка. Во-первых, она была дочкой Джонниной учительницы Инны Матвеевны. Во-вторых, она имела привычку ни с того ни с сего фыркать и обижаться. В-третьих, она ни в чем не хотела уступать Джонни.

Первый недостаток исчез, когда Джонни перешел в четвертый класс. Ко второму Джонни привык, потому что понял: обижается Катька не всерьез и не надолго. Минут пять дуется, потом глянет синими глазами – и будто ничего не случилось.

С третьим недостатком было труднее. Джонни, когда мог, сам по-рыцарски уступал Катькиным капризам, но не всегда была такая возможность.

Вот и сейчас. Велосипед был один, и Катька заявила, что станет крутить педали, а Джонни поедет на багажнике.

Джонни деликатно напомнил Катьке, что она все-таки девочка. А он все-таки мальчик и должен трудную часть работы взять на себя.

Катя в свою очередь напомнила, что велосипед-то принадлежит ей, девочке, а если некоторые мальчики хотят распоряжаться, пусть ездят на своих.

Джонни вежливо сказал, что с такими мыслями лучше жить за границей, где частная собственность.

Катька сказала, что если Джонни такой умный, не лучше ли ему одному идти к Вовке Шестопалову. И намекнула, что с незнакомыми людьми Вова разговаривает неохотно.

Джонни объяснил, что из-за ее, Катькиной, дурости и вредности пострадает не он, а два совсем невиновных человека: Валентин Эдуардович и Вера Сергеевна, у которых не получится семейное счастье.

Тогда Катя дала покататься на велосипеде обалдевшему от счастья Молчанову, а сама пошла с Джонни пешком.

Вовы Шестопалова дома не оказалось. Пришлось им два часа сидеть у Кати, смотреть передачу "Для тех, кому за тридцать" и беседовать с Инной Матвеевной, которая с грустью вспоминала свой бывший третий "А" и уверяла, что такого замечательного класса у нее уже не будет.

Алхимик появился дома под вечер.

Джонни думал, что Вовка Шестопалов – худенький мальчик в очках, похожий на вежливого отличника, но оказалось, что это крупный скуластый парнишка с желтыми нахальными глазами. Очки, правда, были, но не обычные, а защитные, из пластмассы. Возможно, Вовка готовился к опасному опыту и надел их, чтобы поберечь глаза.

– Чего пришли? – спросил Вовка не так любезно, как хотелось бы.

Катя протянула листок.

– Сделаешь?

Видимо, она знала, как разговаривать с Алхимиком.

Вовка молча провел их в комнату с громадным столом. Стол был заставлен всякими склянками и пробирками, завален прозрачными трубками и разноцветными пакетами. Горела спиртовка, а над ней в стеклянном пузыре булькала оранжевая жижа.

Алхимик оставил гостей у порога, сел к столу, сосредоточенно прочитал рецепт. Что-то несколько раз подчеркнул в нем. Встал на табурет и выволок с полки пухлую книгу, похожую на словарь. Деловито перелистал. В пузыре ухнуло, и над узким горлышком появился желтый дым, но Вовка не обернулся. Он шевелил губами. Наконец он шумно захлопнул книгу (в пузыре опять ухнуло) и произнес:

– Сернистого калия маловато… Ну, фиг с ним, попробуем.

– Вовочка, неужели сделаешь?! – возликовала Катя.

Это "Вовочка" неприятно кольнуло Джонни, однако надо было терпеть.

– Сделать можно, – сказал Вовка. – Только надо знать зачем.

– Тебе, что ли, не все равно? – неосторожно отозвался Джонни.

Шестопалов посмотрел на него в упор и жестко разъяснил, что за свою продукцию отвечает головой.

– Может, вы на пляже будете купальщикам пятки мазать. А я потом отдувайся?

Катя и Джонни заверили, что никогда не вынашивали столь бесчеловечных планов. Просто у Джонни есть знакомый, у которого из-за лысины висит на волоске (на единственном!) личное счастье.

Вовка смягчился, но спросил:

– А рецепт откуда?

Рассказали про бабку Наташу, про бабкину бабку Катерину Никитишну, про ее книгу. Между делом упомянули в разговоре про ступку.

Ступка почему-то Алхимика заинтересовала:

– Она где?

– Да оставили там…

– Тащите, – распорядился Вовка.

– Зачем? – недовольно спросил Джонни.

– Для дела, – объяснил Шестопалов. – Древние лекари, они не дураки были, у них все было рассчитано. Может, в этой ступке отложения всяких веществ. Они положительно влияют на реакцию. Слыхали такое слово – "катализатор"?

Джонни такого слова не слыхал и сказал, что в ступке только отложения ржавчины. И подставка отбита.

Вовка разъяснил, что ржавчину он уберет, а ступку зажмет в слесарных тисках. От дальнейшей беседы он отказался. Дал понять, что если будет ступка, будет и лекарство. А если нет – до свидания.

Пришлось бежать к бабке Наташе.

– Мы ваш подарок забыли. Можно забрать?

Но ступки в сенях не было.

– Куда же она, окаянная, запропастилась-то? – расстроилась бабка. – Я ее с той поры и не видала… Неужто этот охломон унес?

– Какой?! – разом воскликнули Джонни и Катя.

– Да звала я тут одного… Чтобы помог, значит… – почему-то смутилась бабка.

– А как он выглядит? Может, помните? – без большой надежды спросила Катя.