Владислав Крапивин - Мушкетер и фея

– Ну… я же не знала, что он здесь, – ненатурально соврала Катька.

– Мишка, давай вторую башку клеить, – сказал Джонни.

Алхимик решительно произнес:

– Катерина, это свинство.

– Ох и грубиян ты, Алхимик.

– Какой есть…

– Можете идти без меня, вдвоем с Джонни, – сказала она голосом больной принцессы. – Могу оставить билеты.

– Можешь, так оставь, – отозвался Алхимик.

– Так, да?

– Так.

– Ну, и пожалуйста! А я пошла.

– До свиданья, – решительно сказал Алхимик.

Джонни отрешенно молчал.

– Пойдем в кино, Джонни, – сказал Алхимик. – Пусть… Доклеим вторую башку и пойдем…

Через полчаса они шагали к "Спутнику" и оба сердито молчали. Но, конечно, не друг на друга они сердились, а на глупую Катьку. А может, на самих себя. О чем думает Алхимик, Джонни не знал, а сам он думал, что Катька за последнее время кошмарно поглупела. Ей, дуре, только бы поиграть в любовь и ухаживание… Ну что же, случалось, что и сам Джонни был не прочь поиграть. Но не до такой же степени, чтобы портить другим жизнь. И не будет он из-за Катьки страдать. Человеческая дружба – не собачья преданность, здесь голову иметь надо…

– Переживем, – сказал Джонни.

– Угу… – отозвался Алхимик. – А вон идет твой Молчанов.

Юрик шел навстречу. Увидел Джонни и заулыбался.

– Ты зачем опять в больницу ходил? – строго спросил Джонни. – Снова кашляешь?

– Да я все время помаленьку кашляю, – признался Юрик. И перестал улыбаться. – А в больницу – для анализов. Меня все-таки в санаторий посылают, в "Березку". На целый месяц.

– Месяц – это немного, – утешил Джонни. – Ты держись.

– Ага, я буду… Джонни… А когда приеду, все равно съездим с тобой, да?

– Куда? – не понял Джонни.

– Ну, в Москву-то! На морскую выставку!

– А!.. – Джонни помигал, вспоминая. – Ну, о чем разговор! Мы же договорились.

Юрик опять заулыбался. И они пошли к "Спутнику" втроем.

– Можно, я с вами на "Чертенка" пойду? – попросил Юрик. – У меня десять копеек есть.

– Ну о чем разговор, – снова сказал Джонни.

Однако оказалось, что билетов на этот сеанс уже нет. Юрик печально посмотрел на захлопнутое окошечко и опустил руки в полосатых варежках.

Алхимик задумчиво глянул на него из-под растрепанной и прожженной шапки.

– Вы вот что… Идите-ка вдвоем, без меня, – предложил он. – Я на эту картину не очень-то рвусь, у меня дел по горло…

Джонни обрадовался в душе: с Юркой ему было проще и легче. А Юрик – тот вообще просиял открыто.

Из вежливости они проводили Алхимика до угла кинотеатра. Там Юрик спохватился:

– Ой, а деньги-то! Ты возьми за билет.

– Я же его не покупал.

– Все равно. Катьке отдашь, – дернуло за язык Джонни.

Алхимик хмыкнул:

– Давай.

Юрик нашарил в кармане гривенник и еще пятак. Гривенник отдал, пятак зажал в варежке.

Алхимик ушел, Джонни и Юрик прошли в фойе.

– Давай глотнем газировки, – предложил Джонни. – В горле дерет от скипидарного запаха…

– А мелочь есть?

– У тебя же есть пять копеек. Мы по полстакана…

Юрик тихонько улыбнулся:

– Это не пять копеек. Это твоя монетка с "Золотой ланью". – Он разжал ладошку.

– А-а… – улыбнулся и Джонни.

– Я ее всегда с собой ношу, – сказал Юрик.

Джонни кивнул.

– Джонни… – Юрик нерешительно поднял светлые глаза, в них была тревожная просьба. – Можно, я спрошу… про одно тайное дело? Совсем-совсем по-дружески, чтобы никому больше…

– Конечно! – Джонни отключился от других мыслей. У Юрки было что-то нешуточное.

– Джонни, я вот чего боюсь… там, в "Березке"… Если очень уж станет так… ну, домой захочется. Особенно вечером. В горле совсем заскребет… Может, от этого есть какие-нибудь таблетки? Ну, как от укачивания в самолете. Ты не знаешь?

– Не знаю… – растерянно ответил Джонни.

– Я боюсь, что вдруг не сдержусь…

– Юрка… Ну и не сдерживайся, – тихо сказал Джонни. – Если потихоньку, не при всех, то иногда можно… Даже помогает.

– Тогда ладно… – со вздохом проговорил Юрик. – А может, я и ничего… Я с собой эту монетку возьму. И буду сильно-сильно в руке сжимать, если заскучаю. – Юрик улыбнулся, но глаза его по-прежнему были серьезные. А Джонни вдруг опять подумал, что Юрка стал почти одного с ним роста.

Но мысль о Юрко тут же перемешалась с другой – снова о Катьке и Алхимике. Это была колючая мысль: а почему Алхимик отдал билет? Пожалел Юрика и пошел домой к своим колбам? Домой ли? С Катькой они живут совсем рядом.

Подозрительность – нехорошее свойство. Но, с другой стороны, Джонни знал, что даже самые благородные люди иногда подвержены слабостям.

– Твой санаторий – не самая большая беда, Юрик, – с грустной доверчивостью сказал он. – Ты только не вздумай влюбляться.

Юрик раскрыл глаза широко-широко.

– Я что, ненормальный?

Спектакль "Федя Мудрецов и дракон Горыныч" прошел с громким успехом. С таким, что его пришлось повторить на вечере старшеклассников и на общешкольном родительском собрании.

От начального сценария в спектакле осталось мало. Федя из унылого двоечника превратился в неунывающего и находчивого человека. Дракон Горыныч был уже не кровожадным чудовищем, а довольно добродушным зверем, несчастным от одиночества и необразованности. В конце спектакля Горыныч и Федя становились друзьями и дракон поселялся у Мудрецовых в гараже. Там он принимался за учебу: голова Стёпка – по программе третьего класса, голова Эдуард Коленкорович – в Институте охраны природы (заочно). И только голова Филиппыч от ученья отказалась, заявив, что она уже на пенсии…

Серега Волошин с приятелями не только переделал пьесу. Он еще написал песенки: для Феди и для Горыныча – для каждой головы.

Кроме третьеклассника Мудрецова и дракона в пьесе участвовали Федины одноклассники, черти-подростки, родители, глупый волшебник Звездочеткин и учительница. И зрители утверждали, что все они исполняли свои роли, как народные артисты. Но, конечно, самый громадный успех был у Горыныча. Он хохотал, пел, танцевал, жаловался на судьбу, звенел и сверкал панцирной чешуей, махал перепончатыми крыльями. Пасти его полыхали электронными вспышками. На афише, где указывались исполнители, было написано: "Змей Горыныч – группа под управлением Е. Воробьева".

Группа – потому что Горыныча играли пять человек. Один двигал крыльями, еще один управлял электроникой (это был сообразительный Мишка Панин), и, кроме того, потребовался, как и было задумано, исполнитель для каждой головы. Голову Стёпку играла Вероника Муравейкина. У нее оказался звонкий мальчишечий голос. Правда, сама она была толстая и в очках, но под шкурой дракона этого все равно никто не видел…

Потом школьные праздники прошли, и начались новогодние каникулы.