Шандор Тот - Второе рождение Жолта Керекеша

— Мог бы.

— А я нет. У меня наверняка закружилась бы голова.

— В этом твоя беда.

— В чем?

— Ты вечно боишься, что закружится голова. Ты только об этом и думаешь, больше в башку тебе ничего не приходит.

Простояв несколько минут, поезд медленно пополз дальше. Путевые рабочие хмуро смотрели на пассажиров.

Из-за поворота, окруженная рощей, появилась станция Зебегень. Они приехали.

Жолт ринулся в прежнее купе, сдернул сверху туго набитый рюкзак и схватил с сиденья свою легкую сумку. Старичок, клюя носом, дремал.

— Скорей, Жолт! А то мы останемся! — крикнул Дани.

Они спрыгнули уже на ходу.

Дани еще впрягался в свой страшный рюкзак, а Жолт, беззаботно размахивая сумкой, уже двинулся к лестнице виадука. Его горло и грудь были словно в хмелю — так переполнила его жажда странствий. Друзья быстро миновали белые уютные домики, пестревшие цветами и зеленью улицы и вышли на дорогу, которая вилась параллельно Ме?льничьему ручью.

— Жолт, — сказал Дани, — да будет тебе известно, что ручей журчит где-то здесь.

— Не беда, — сказал Жолт, — он мне не мешает.

— Можешь включить это в свое сочинение.

— Что ручей журчит? — спросил Жолт с отвращением. — За кого ты меня принимаешь? Вот указатель.

— А вот прихотливо извивающаяся долина Мельничьего ручья, — торжественно процитировал Дани.

— Что такое? Это ты объясняешь мне? Как извивается долина? — спрашивал Жолт, глядя с некоторым смущением на четыре ореховые веснушки Дани, они светились довольно весело.

— Я хочу знать, видишь ли ты то, на что смотришь, — сказал Дани, и очки на носу у него подпрыгнули.

Жолт размышлял, где тут кроется западня, потому что Дани всегда обставлял его по дотошности.

— Не долина извивается, старик, а ручей, — сказал Жолт не очень уверенно.

— Ты, старик, глубоко заблуждаешься. Я ведь спрашиваю тебя о другом. Кто кого сотворил: ручей долину или долина ручей, вот в чем вопрос.

— Ты победил, — признал честно Жолт, но настроение его слегка понизилось.

— И это еще не все! — засмеялся Дани. — Ты понятия не имеешь, по каким местам сейчас шествуешь, где помахиваешь своей мерзостной допотопной сумкой.

— Где? По долине Мельничьего ручья. Вот по каким местам я шествую. Не станешь же ты это отрицать?

— Привязался ты к этой долине! А где свежие зеленые побеги?

— Сразу видно, что толстый рюкзак придавил твои свежие зеленые мозги. Откуда быть свежей зелени осенью?

— Здесь, старик, море свежих зеленых побегов, которые тебе не видны, потому что ты тупо плетешься, как вол по проселочной дороге.

Тут Жолт неожиданно взял реванш.

— Послушай, Да?ниэль. Как только ты выучишься читать по слогам, ты уже знаешь, что следует видеть. Ясно? Стоит, скажем, поднять тебе вверх глаза, и над тобой сразу же начинает синеть небесный купол и сиять вон тот желтый шарик, который, конечно, не что иное, как наше старое доброе теплое солнышко.

— Ты растешь, развиваешься, — сказал Дани, — и постепенно начинаешь замечать, что долина, например, не прямая, а извилистая.

— Для того чтобы это заметить, надо раскрыть любой дурацкий путеводитель, — торжествующе объявил Жолт, — где все чудеса расписаны как по нотам.

— Хочешь, я открою тебе страшную тайну? Эта книжица написана для слепых.

— И кретинов. Пусть кретины тоже читают!

— Жолт, ты не только слеп, но ты еще глух, как пень! Просто тебе повезло. Потому что путеводитель написан и для глухих. Мы бредем с тобой по долине, и если ты еще до конца не оглох, то чуть позже наслушаешься всяких чудес.

— Сгораю от любопытства.

— Каких, например?

— Например, что ветви все время колышутся.

— Не может быть!!

— Может. В этом нет никаких сомнений.

— Значит, ветви все время колышутся. От ветра, наверно?

— Ты зверски, непростительно заблуждаешься, старик. Все намного-намного проще. В пути нас сопровождает несметное множество пернатых певцов.

— Еще что! Вранье!

— Не вранье, а святая правда. Показать тебе книжицу? Я тут все подчеркнул…

— По физиономии твоей видно, что пора тебе отдохнуть. Пусть бы твоя мама купила тебе мула, тогда не пришлось бы тебе обливаться потом…

— Тс-с! Я что-то слышу!

Они вышли к лужайке. Дорога здесь от ручья удалялась и вилась позади нависших над водой ив. Они шли по склону холма. Дани тяжело дышал. Лицо его было пунцовым, в грязных потных разводах, как будто он искупался в болоте.

Саженными шагами Жолт неумолимо шагал вперед.

— Я слышу голоса, — сказал Дани.

— Я тоже, — насмешливо отозвался Жолт.

— Кто бы это мог быть? — спросил Дани.

— Ты, — спокойно ответил Жолт, так просто разрешив «каверзный» вопрос.

— Я слышу смех, — упрямо настаивал Дани. — А ты в самом деле глух, как пень.

Жолт внезапно остановился. У купы ив, там, где ручей мелел и переходил в широкую, покрытую кочками трясину и где поодаль блестели небольшие озерца, в высокой траве копошились какие-то фигурки. Потом они замерли, сделались изваяниями, словно их не было, словно был мираж, сотканный из игры света, тени, тумана и зыбкой, вибрирующей дали. А может, это были совсем крохотные, с ноготок, человечки.

— Лесные гномы, — прошептал Жолт.

Ему хотелось увидеть что-то необычайное, и он увидел: два островерхих колпака, красный и белый.

— Что там? — спросил Дани, привалившись рюкзаком к дереву.

— Да тише ты! Бинокль, надеюсь, ты не забыл?

— Я, старик, как обычно, взял с собой все необходимое снаряжение, — сказал Дани и мигом сбросил на землю рюкзак.

Достав из него кожаный футляр, он открыл его и вынул тяжелый военный бинокль. Жолт, отдавая должное биноклю и Дани, прищелкнул от восхищения языком.

— Давай его скорее сюда! — нетерпеливо скомандовал он.

— Момент! — вскрикнул Дани и спрятал бинокль за спину.

— Не ори! Спугнешь гномов!

— А ты не делай ошеломляющих открытий. Турист-новичок! — Дани послушно перешел на шепот. — Одним словом, ты пустился в путешествие без подзорной трубы, так как главное для туриста-новичка — элегантность.

С этими словами Дани поднес к глазам бинокль и подкрутил.

— Хороши гномы! — сказал он. — Шуточка — блеск! Три девчонки, сидящие в луже.

— Дай бинокль!

— Посмотри через свою пустую сумочку.

Глаза Жолта сузились. Не проронив ни слова, он двинулся вниз, к трясине. Он крался по всем правилам — как настоящий охотник: от дерева к дереву, согнутый, настороженный. Не гномы, ну и пусть не гномы. В конце концов, обойдемся без гномов.

Дани тоже ни секунды не медлил. Сунув рюкзак в кусты, он с биноклем в руках припустил за Жолтом.

Ручей был неширокий, с болотистой кромкой. Друзья поискали брод. В одном месте Жолт, легко балансируя, переправился по толстой, нависшей над водой ветви. Но Дани таким способом перейти не пытался и, когда выбрался на другой берег, его ноги по колени были в грязи, точно он их обул в сапоги. Укрывшись за большим деревом, друзья распластались на животе и стали сверху смотреть на озерцо. Оно было наполнено коричневато-зеленой жижей, покрытой водяным мхом и прелыми листьями. На берегу вплотную друг к дружке, болтая ногами в грязной воде, сидели три девочки.