Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)

— Конечно, для вас это тяжело, вы же лучше всех его знали, — сказал Снобгорн. Как и Гарри, он не мог дотянуться выше, чем до локтя Хагрида, но тоже похлопал по нему. — Могу ли я сказать несколько слов?

Гарри подумал, что Снобгорн наверняка получил от Арагога много качественного яда, уж очень довольная у него была улыбка, когда он встал на краю ямы и медленно с выражением заговорил.

— Прощай, Арагог, король паучьего мира. Те, кто знал тебя, не забудут твоей долгой и преданной дружбы! Пусть твое тело разложится, но душа твоя сохранится в тихих, затянутых паутиной уголках твоего родного леса. Пусть твои многоокие потомки живут и множатся, а твои друзья среди людей найдут утешение от пережитой потери.

— Это… это было… прекрасно! — взвыл Хагрид и упал на компостную кучу, рыдая еще сильнее.

— Ну-ну, — сказал Снобгорн, взмахнув палочкой, от чего огромная гора земли взмыла в воздух, а затем упала на мертвого паука с глухим стуком, образовав небольшой ровный холмик. — Пойдем в дом и выпьем чего-нибудь. Гарри, зайди с другой стороны… вот так… Поднимайся, Хагрид. Хорошо…

Они усадили Хагрида на стул у стола. Клык, который во время похорон прятался в своей корзинке, тихо ступая, подошел и, как обычно, положил тяжелую голову на колени Гарри. Снобгорн откупорил одну из принесенных им бутылок вина.

— Я все их проверил на наличие яда, — уверил он Гарри, выливая большую часть содержимого первой бутылки в одну из кружек размером с ведро и протягивая ее Хагриду, — заставил домашнего эльфа попробовать каждую бутылку — после того, что случилось с твоим несчастным другом Рупертом.

Перед мысленным взором Гарри возникло выражение лица Гермионы, если бы она узнала о таком издевательском отношении к домашним эльфам, и он решил никогда ей об этом не рассказывать.

— Это для Гарри… — сказал Снобгорн, разливая вторую бутылку по двум кружкам, -…и для меня. Ну, — он высоко поднял свою кружку, — за Арагога.

— За Арагога, — вместе ответили Гарри и Хагрид. И Снобгорн, и Хагрид отпили помногу. Гарри же, благодаря подсказке Феликса Фелициса, знал, что не должен пить, и поэтому только притворился, будто сделал глоток, поставив кружку перед собой на стол.

— Знаете, он у меня из яйца вылупился, — угрюмо сказал Хагрид. — Когда только появился на свет, такой был крошечный, не больше пекинеса.

— Как мило, — ответил Снобгорн.

— Я его в чулане держал, в школе, пока… эх…

Лицо Хагрида помрачнело, и Гарри знал тому причину: Том Реддль подстроил так, что Хагрида выгнали из школы, обвинив его в том, что он открыл Тайную комнату. Снобгорн же, казалось, даже не слушал его. Он смотрел на потолок, с которого свисали медные горшки, а еще длинный запутанный моток шелковистой светлой шерсти.

— Хагрид, а это случайно не шерсть единорога?

— А, да, — равнодушно отозвался Хагрид. — Это у них из хвоста выдергивается, когда цепляется за ветку или еще что-то…

— Но дорогой мой, знаешь ли ты, сколько это стоит?

— Я использую ее вместо бинтов и прочего, если кто-то поранится, — пожал плечами Хагрид. — Она чертовски полезна… очень прочная.

Снобгорн сделал еще один глубокий глоток из своей кружки, теперь его глаза внимательно осматривали хижину. Гарри догадался, что он искал еще какое-нибудь сокровище, которое можно легко превратить в богатейший запас выдержанного в дубовых бочках меда, ананасов в сахаре и бархатных смокингов. Снобгорн снова наполнил кружку Хагриду и себе и начал расспрашивать его о том, какие еще существа обитают в лесу в последнее время и как Хагриду удается за всеми ними ухаживать. Под действием вина и льстящего ему внимания Снобгорна, Хагрид стал откровеннее, перестал тереть глаза и принялся длинно и с удовольствием рассказывать о разведении древовечков. В этот момент Феликс Фелицис слегка подтолкнул Гарри, и он заметил, что запасы вина, принесенного Снобгорном, быстро иссякают.

До сих пор Гарри еще не удавалось создать пополняющие чары, не произнося заклинание вслух, но от одной мысли, что сегодня у него это могло бы не получиться, стало смешно. Он улыбнулся про себя и, незаметно для Хагрида и Снобгорна (теперь травивших байки про незаконную торговлю драконьими яйцами), направил под столом палочку на пустеющие бутылки и, конечно же, они принялись наполняться вновь.

Через час или что-то вроде того Хагрид и Снобгорн принялись провозглашать самые нелепые тосты: за Хогвартс, за Дамблдора, за эльфийское вино и за…

— Гарри Поттера! — взревел Хагрид и осушил четырнадцатый ковш вина, пролив немного на подбородок.

— Да, за него, — глуховато выкрикнул Снобгорн, — За Парри Готтера, избранного мальчика, который… мн-э-э-э… что-то в этом роде, — пробормотал он и тоже допил свою кружку.

Вскоре Хагрид снова чуть не разрыдался и втиснул весь пучок волоса единорога в руки Снобгорну, и тот убрал его в карман с криками:

— За дружбу! За щедрость! За десять галеонов за волос!

А еще через некоторое время Хагрид и Снобгорн, сидя рядом за столом и обнявшись, спели медленную и печальную песню об умирающем волшебнике по имени Одо.

— А-а-а-ах, лучшие умирают молодыми, — проговорил слегка окосевший Хагрид, навалившись на стол, тогда как Снобгорн продолжал выводить дребезжащим голосом припев. — Мой отец умер рано… и твои мама и папа тоже, Гарри… — из его глаз под сморщенными веками снова покатились слезы, он схватил Гарри за руку и потряс ее. — Лучшие волшебники среди своих одногодков… Я так и не узнал… ужасно… ужасно…

— И Одо-героя домой принесли,

Где мальчиком бегал он встарь,

— жалобно пел Снобгорн.

— И там хоронили, его вывернув шляпу,

Сломав его палочку, жаль…

— …ужасно, — прохрипел Хагрид, его большая косматая голова скатилась боком на руки, и он заснул, громко храпя.

— Извините, — икнул Снобгорн. — Мне и правда медведь на ухо наступил.

— Хагрид говорил не о вашем пении, — тихо сказал Гарри, — а о смерти моих мамы и папы.

— Ох, боже мой. Да, это было… было действительно ужасно. Ужасно…ужасно…

Он явно не знал, что еще сказать, и сосредоточился на том, чтобы снова наполнить их кружки.

— Я не… я полагаю, ты не помнишь, как это было, Гарри? — спросил он.

— Нет. Мне было всего год, когда они погибли, — сказал Гарри, глядя на пламя свечи, помигивающее от тяжелого дыхания Хагрида. — Но с тех пор я немало узнал о том, что произошло. Мой отец погиб первым. Вы знали об этом?

— Я… не знал, — ответил притихший Снобгорн.

— Да… Вольдеморт убил его и перешагнул через его тело к моей маме, — проговорил Гарри.

Снобгорн передернул плечами, но, казалось, был не в силах оторвать полный ужаса взгляд от лица Гарри.

— Он велел ей убираться с дороги, — безжалостно продолжал Гарри. — Он говорил мне, что ей не обязательно было умирать. Ему нужен был только я. Она могла убежать.