Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)

— А, так вот почему вы не поладили! — выпалил Гарри. — Об этом писали в «Ежедневном Пророке».

— «Пророку» изредка приходится сообщать правду, — сказал Дамблдор, — но только изредка. Да, именно поэтому мы и не поладили. Что же, Руфус, похоже, нашел-таки способ загнать тебя в угол.

— Он обвинил меня в том, что я «человек Дамблдора до мозга костей».

— Как грубо с его стороны.

— Я сказал, что так оно и есть.

Дамблдор открыл было рот, чтобы заговорить, и снова закрыл его. За спиной Гарри феникс Фоукс издал тихий, нежный, мелодичный клик. К полному смущению, Гарри внезапно заметил, что яркие голубые глаза Дамблдора влажно заблестели, и он поспешно перевел взгляд на свои коленки. Однако когда Дамблдор заговорил, его голос был достаточно тверд.

— Я очень тронут, Гарри.

— Скримджер хотел знать, где вы находитесь, когда вас нет в Хогвартсе, — произнес Гарри, все еще не сводя глаз с коленей.

— Да, он давно это пронюхивает, — сказал Дамблдор теперь уже весело, и Гарри решил, что можно поднять глаза. — Он даже пытался приставить ко мне слежку. Забавно, честное слово. Он отправил за мной Давлиша. Это было не по-доброму. Меня уже однажды вынудили наслать на него проклятие, и я к величайшему сожалению был вынужден сделать это вновь.

— Так они до сих пор не знают, куда вы пропадаете? — спросил Гарри в надежде узнать еще что-нибудь по этому занимательному вопросу, но Дамблдор только улыбнулся, взглянув на него поверх очков-полумесяцев.

— Нет, не знают, и сейчас пока не то время, чтобы ты узнал. Так, теперь я предлагаю поторапливаться, если только ты не хочешь мне сообщить еще что-нибудь?…

— Вообще-то, хочу, сэр, — сказал Гарри. — По поводу Малфоя и Снейпа.

— Профессора Снейпа, Гарри.

— Да, сэр. Я подслушал их разговор во время вечеринки у Снобгорна… в общем я пошел за ними…

Дамблдор выслушал Гарри с беспристрастным видом. Когда Гарри закончил, он немного помолчал, а потом сказал:

— Спасибо, что рассказал Гарри, но полагаю, тебе лучше выкинуть это из головы. Не думаю, что это очень важно.

— Не очень важно? — неверующе повторил Гарри. — Профессор, вы же поняли?…

— Да, Гарри, поскольку я одарен великолепной сообразительностью, то понял все, что ты мне рассказал, — ответил Дамблдор немного резко. — Думаю, ты мог бы так же принять во внимание и то, что я понял гораздо больше тебя. Я рад, что ты снова доверился мне, но позволь тебя уверить: ничего из сказанного тобой не доставляет мне беспокойства.

Гарри сидел и молча кипел, свирепо уставившись на Дамблдора. В чем дело? Значит ли это, что Дамблдор действительно приказал Снейпу выяснить замысел Малфоя, и уже слышал все, что рассказал ему Гарри, от Снейпа? Или на самом деле он был обеспокоен тем, что услышал, но делал вид, будто это не так?

— Значит, сэр, — сказал Гарри, как он надеялся, вежливым, спокойным тоном, — вы все еще ему верите?…

— Я уже терпеливо отвечал на этот вопрос, — произнес Дамблдор, но уже не так терпеливо. — Мой ответ остался прежним.

— Кто бы сомневался, — раздался язвительный голос. Финеас Найджеллус, по всей видимости, только притворялся спящим. Дамблдор не обратил на него внимания.

— А теперь, Гарри, я настаиваю, чтобы мы поторапливались. Сегодня вечером мне нужно обсудить с тобой более важные дела.

Гарри переполняло чувство непокорности. А что, если он откажется сменить тему, что если настоит на продолжении спора по поводу вины Малфоя? Как будто прочитав мысли Гарри, Дамблдор покачал головой.

— Ах, Гарри, как часто это случается, даже между лучшими друзьями! Каждый из нас полагает, будто его желание говорить намного важнее того, что может привнести другой!

— Я вовсе не думал, будто то, что вы хотите сказать, неважно, сэр, — неохотно ответил Гарри.

— Что же, и ты вполне прав, потому что это не так, — оживленно отозвался Дамблдор. — Сегодня вечером я хочу показать тебе еще два воспоминания. Оба получены с огромным трудом, и второе из них, думаю, самое важное из всех собранных.

Гарри ничего не ответил. Он все еще сердился за прием, оказанный его рассказу, но не знал, к чему могут привести дальнейшие споры.

— Итак, — звучным голосом начал Дамблдор, — мы собрались этим вечером, чтобы продолжить историю Тома Реддля, которого мы оставили на прошлом занятии в преддверии его учебы в Хогвартсе. Ты, конечно же, помнишь, как он обрадовался, узнав, что он волшебник, как отказался, чтобы я сопровождал его в Косой переулок, и как я, в свою очередь, предупредил его, чтобы он прекратил воровать по приезду в школу.

Что же, начался новый учебный год, а вместе с ним прибыл Том Реддль, тихий мальчик в мантиях с чужого плеча, который выстроился вместе с остальными первокурсниками для распределения. Он был направлен в Слизерин, едва шляпа коснулась его головы, — продолжал Дамблдор, взмахнув почерневшей рукой в сторону полки с распределяющей шляпой, древней и неподвижной. — Когда именно Реддль узнал, что знаменитый основатель факультета мог говорить со змеями, я не знаю… наверное, в тот же вечер. Это сведение могло только обрадовать и укрепить его самомнение.

Тем не менее, запугивал он друзей-слизеринцев своими знаниями раздвоенного языка или поражал, но ни слуха об этом не достигло сотрудников школы. Он вообще не проявлял ни признака внешней агрессии или высокомерия. Он казался вежливым, тихим и жадным до знаний. Почти все были о нем более чем лестного мнения.

— А вы им не рассказали, сэр, каким он был при встрече в приюте? — спросил Гарри.

— Нет. Хотя он и не выказал раскаяния, было возможно, что он сожалел о своем поведении и решил начать все с чистого листа. Я предпочел дать ему шанс.

Дамблдор замолчал и вопросительно посмотрел на Гарри, раскрывшего рот, чтобы что-то сказать. Ну вот, опять это стремление Дамблдора верить в людей, несмотря на исчерпывающие доказательства, чего те люди и не заслуживают! Но потом Гарри вспомнил кое о чем…

— Но ведь на самом деле, сэр, вы ему не верили, правда? Он сказал мне… Реддль из того дневника сказал: «Дамблдор, по-моему, никогда не любил меня, как другие учителя».

— Скажем так, я не доверял ему безоговорочно, — ответил Дамблдор. — Как я уже отмечал ранее, я решил присматривать за ним. Так я и поступил. Не стану скрывать, что много почерпнул из своих первых наблюдений. Том был очень осмотрителен со мной: я уверен, он чувствовал, что в волнении от раскрытия своей подлинной сущности рассказал мне слишком много. Впредь он был осторожен, чтобы не раскрыть столько же еще раз. Однако он не мог вернуть то, что соскочило с языка в момент радости, и тем более то, что рассказала мне миссис Коул. Однако ему хватило ума никогда не пытаться очаровать меня, как он очаровал многих моих коллег.