Артемий Лукьяненко - Лето на Цеоде

– А в чем тут искусство-то? – удивилась Амари.

– Величайшее искусство в договорах – это умение так насолить человеку, чтобы тот решил, будто вы хвалите его.

– Ну, конечно. – Амари скорчила рожицу. – Тогда величайшее умение девочек…

– Погоди-погоди! – Рунмарион оборвал сестру. – Еще пару дней назад статуй было две!

Амари обернулась и открыла рот от удивления.

– Ой! Вукузё, а ведь Марик прав!

Мы дожидались у калитки, когда дверь дома распахнулась и на пороге появилась Ин. Она была серьезнее обычного.

– Ребята?

– Ин! – обрадовалась Амари. – Что с тобой стряслось? Ты не пришла, как мы договаривались, а ведь обещала!

Ин на мгновение задумалась и ответила:

– Я немного приболела, но теперь я здорова. Извините, что заставила волноваться.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Рунмарион. – Выходи к нам! Поиграем в салки!

Ин вздохнула:

– Нет, ребята, спасибо за приглашение, но я останусь дома.

– Почему? – удивилась Амари. – Ты наказана?

– Наказана? – Ин удивилась. – Меня не наказывают!

Амари мечтательно улыбнулась:

– Нам бы так… А когда же ты выйдешь?

– Точно не сегодня.

– А твой папа дома? – поинтересовался Рунмарион.

– Нет, он уехал в город.

– Хм-м… продавать второго тролля? – Рунмарион указал на место, где должна была стоять статуя.

Ин проследила взглядом за его жестом и нахмурилась:

– Во-первых, это не тролль, а во-вторых, он не продается!

– А зачем он тогда? Такое страшилище!

Ин гневно сверкнула глазами, но промолчала.

Мы с минуту молча стояли у калитки, изучая скульптуру. Я тоже не понимал, зачем ставить возле дома такую мрачную статую.

– Так, значит, до завтра? – нарушил общую тишину Рунмарион.

– До скорого, – поправила его Ин.

Мы попрощались и побрели обратно. Амари грустила, но, когда на Рунмариона упала очередная кедровая шишка, она снова повеселела.

Ин закрыла дверь и посмотрела в окно. Вук, Рунмарион и Амари удалялись в сторону озера.

Девочка вздохнула. Ее отец и вправду был в городе. Он уехал рано утром и скоро уже должен был вернуться. Она оглянулась. На паркете лежали мелкие камушки, булыжники и песок. Все было готово. Ин закрыла глаза.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Гора…

После обеда близнецы собирали модель звездолета. На коробке красовалась смелая надпись: «Без клея и ножниц, за тридцать минут!»

Рунмарион и Амари так увлеклись делом, что не заметили, как к ним осторожно подошел Марципан, придирчиво понюхал детальки, взял одну в зубы и ушел.

Я в это время листал страницы книги «12 великих достопримечательностей Цеоды», которую купил в городе прадедушка. Девять достопримечательностей – это здания и сооружения, приятные взгляду туриста и полезные обществу, десятая – первый космический корабль «Гулливер», севший на Цеоду и установивший здесь портал на Землю, одиннадцатая – птичий заповедник (хотя, как по мне, тут вся планета заповедник), а вот последняя достопримечательность оказалась гораздо более загадочной.

Это была статуя грозного нефритового дракона с расправленными крыльями и открытой пастью, установленная у какого-то местного озера. Но будь все так просто – мало кто из туристов заинтересовался бы им. Фишка заключалась в том, что температура камня всегда равнялась сорока градусам по Цельсию.

Прадед важно покачивался в кресле, попивая кофе и о чем-то размышляя, когда к нему подошел радостный Ильфеон:

– Вук, погода обещает быть безоблачной, а к ночи потеплеет.

– Отлично! – прадед кивнул и обратился ко мне: – Вукузё, как ты смотришь на идею ночевки на природе? Говорят, звездное небо Цеоды красивее любого другого! Верно ведь, Ильфеон?

Ильфеон кивнул:

– Верно! У нас на Цеоде ходит такая шутка: с Земли виден Млечный Путь, а с Цеоды – Кефирный Путь!

Прадедушка потеребил бороду и хмыкнул:

– В смысле, тут звезды гуще ? Так же как кефир гуще молока?

Ильфеон улыбнулся:

– Совершенно верно. И звезд больше, и атмосфера у нас чище.

Я нехотя оторвался от книги:

– Ну, я природу люблю… Если есть гарантия, что тут безопасно, то давай! Только вот можно с нами Амари и Рунмариона позвать?

– Ой, ну-у… – Прадед почесал затылок.

В этот момент к Ильфеону подбежали брат и сестра. Вид у них был возмущенный.

– Папа! – воскликнули дети хором. – Марципан съел шасси от звездолета «Гулливер»!

– Господи! – Ильфеон схватился за сердце. – Ему нельзя есть резину! У него от нее несварение!

Рунмарион с сестрой мрачно переглянулись.

– Это была картонная деталь, – буркнул Рунмарион. – Будь спокоен, твоему ненаглядному котику она не навредит.

– Да шучу я! – Ильфеон расхохотался. – Вы что, вообразили, будто я только об этом оболтусе и думаю? А насчет детали я вам вот что скажу: знаете ли вы, что знаменитый капитан корабля «Гулливер» посадил судно на одном левом шасси?

– Тогда он влип, – безжалостно заметил Рунмарион. – Потому что Марципан сожрал как раз это шасси!

Ильфеон ойкнул:

– Я сказал на левом шасси? Не с той стороны корабль представил! Ведь на самом деле капитан посадил корабль на правом шасси!

Близнецы пристально посмотрели на отца:

– Ну… ладно.

– Я сегодня ночую у озера, – похвастался я, – не хотите присоединиться?

– Это интересная мысль, – Амари кивнула, – но мы так ночевать уже пробовали…

– Ну и что? – возмутился Рунмарион. – Комарики покусали ее, видите ли!

– Я не про комаров, – мрачно ответила сестра.

Рунмарион нахмурил брови, пытаясь вспомнить ту ночь, и рассмеялся.

– Ха-ха! Ты про тот дождик? Который начался утром и намочил нас?

– Ливень! – поправила его Амари. – Град!

– Не-е, – брат хмыкнул и махнул рукой, – ливень – возможно, но не град!.. ну, может, две-три градины…

Но почему-то он при этом поежился, и близнецы дружно сказали, что ночевать в лесу не хотят да и мне не советуют.

Прадед успокоил близнецов, заверив, что со мной все будет хорошо. Я же, узнав про дождик, отчетливо представил, как спокойно дремлю в спальном мешке, ни о чем не подозревая, и тут на меня низвергается ледяной ливень. Я вообразил, что у меня намокла пижама, представил, как мы с прадедом бежим в предрассветной темноте домой – греться, а позади гремит гром и блещут белым серпантином молнии.

– Бр-р! – Я содрогнулся.

Когда мы пришли к озеру, я снял ботинки и, усевшись на упавшее дерево, открыл книгу про юного волшебника. Дедушка же, закатав брюки и войдя в озеро по колено, умылся бодрящей водой и огляделся. Кроме нас, вокруг никого не было.