Рик Риордан - Перси Джексон и проклятие титана

В ушах у меня звенело от гнева. Из ручья вырвалась волна, которая ударила Талии в лицо и вымочила ее с головы до ног.

Я вскочил.

– Ага! – рявкнул я. – Я тоже не хотел!

Талия тяжело дышала.

– Довольно! – приказал Хирон.

Но Талия вскинула копье:

– Хочешь отведать, рыбьи мозги?

Почему-то, когда меня так называла Аннабет, это было нормально – по крайней мере, я привык. Но слышать это от Талии было неприятно.

– Ну, давай, сосновая шишка!

Я вскинул Стремнину, но прежде чем я успел защититься, Талия взревела, с неба грянула молния, пробежала по ее копью, как по громоотводу, и ударила меня в грудь.

Я тяжело рухнул. Запахло паленым – у меня возникло ощущение, что горит моя одежда.

– Талия! – сказал Хирон. – Довольно!

Я поднялся на ноги и пожелал, чтобы весь ручей вышел из берегов. Вода вздыбилась, сотни литров воды образовали мощный ледяной смерч.

– Перси! – взмолился Хирон.

Я готов был обрушить водяной смерч на Талию, как вдруг увидел, что в лесу что-то движется. Весь мой гнев и сосредоточенность мгновенно рассеялись. Вода рухнула обратно в русло ручья. Талия так удивилась, что обернулась посмотреть, на что я там уставился.

Некто или нечто двигалось в нашу сторону. Оно было окутано густым зеленым туманом, но, когда оно подошло ближе, ребята и Охотницы ахнули.

– Это невозможно! – сказал Хирон. Я никогда еще не слышал, чтобы его голос звучал так нервно. – Оно… она никогда не покидала чердака. Никогда.

И все же иссохшая мумия, в которой обитал оракул, подошла и остановилась в центре нашей группы. Туман заклубился у нас под ногами, снег сделался тошнотворно-зеленым.

Никто из нас не осмеливался шелохнуться. Потом у меня в голове раздался шипящий голос. Очевидно, его слышали все, потому что некоторые попытались зажать уши.

«Я – дух Дельфийский, – произнес голос, – изрекающий пророчества Феба Аполлона, убийцы могучего Пифона».

Оракул смотрел на меня своими холодными, мертвыми глазами. Потом мумия повернулась и уставилась на Зою Ночную Тень:

«Приблизься, ищущая, и вопрошай!»

Зоя сглотнула:

– Что мне надо сделать, чтобы помочь моей богине?

Рот оракула открылся, и оттуда повалил зеленый туман. Я увидел смутные очертания горы и девушку, стоящую у голого пика. Это была Артемида, но она была опутана цепями и прикована к скалам. Она стояла на коленях, воздев руки, словно хотела защититься от нападения, и, похоже, жестоко страдала. Оракул произнес:

Пять на запад пойдут за богиней в цепях, Одного потеряют в краю без дождя, Погибель Олимпа укажет дорогу, Полукровки и Девы беду превозмогут, Проклятье титана одного из вас ждет, И один от руки отцовской падет.

А потом у нас на глазах туман свернулся и большой зеленой змеей уполз обратно в рот мумии. Оракул уселся на камень и застыл так неподвижно, словно находился у себя на чердаке – казалось, мумия готова просидеть так добрую сотню лет.

Ну, казалось бы, может оракул хотя бы самостоятельно вернуться к себе на чердак?

Но нет: нам с Гроувером поручили отнести ее обратно. Не думаю, что это оттого, что все к нам так хорошо относились.

– Осторожней, голова! – предупредил меня Гроувер, поднимаясь по лестнице. Но было поздно.

Бац! Мумия стукнулась своим иссохшим лицом о крышку люка. Полетела пыль.

– Ой, йё! – Я положил мумию на пол и исследовал ее на предмет повреждений. – Я ей ничего не сломал?

– Не знаю… – признался Гроувер.

Мы подняли ее и взгромоздили на треножник. Оба были вспотевшие и запыхавшиеся. Кто бы мог подумать, что мумии такие тяжеленные?

Я предположил, что разговаривать со мной она, наверно, не захочет, и был прав. Когда мы, наконец, убрались оттуда и захлопнули вход на чердак, я вздохнул с облегчением.

– Да-а, – сказал Гроувер, – ну и работенка!

Я понимал, что он ради меня старается делать вид, будто ничего особенного не случилось, но все равно чувствовал себя подавленно. Небось на меня весь лагерь злится за то, что мы продули Охотницам, а тут еще это новое пророчество оракула. Можно было подумать, что Дельфийский дух просто из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать мне свое пренебрежение. На мой вопрос мумия ответить не пожелала, зато прошла полмили, чтобы поговорить с Зоей. И при этом ни слова, ни полслова не сказала про Аннабет!

– И что же предпримет Хирон? – спросил я у Гроувера.

– Кабы я знал!

Он печально посмотрел в окно, на заснеженные пологие холмы.

– Как мне хотелось бы оказаться там!

– Чтобы отправиться на поиски Аннабет?

Он растерянно посмотрел на меня. Потом покраснел:

– Ах, ну да! И ради этого тоже. Конечно.

– В чем дело? – спросил я. – О чем ты думал?

Он нервно переступил копытцами.

– Ну, просто мантикор сказал что-то насчет Великого Пробуждения. Вот я и подумал… ну, если все эти древние силы пробуждаются, может… может, не только злые?

– Ты про Пана?

Я почувствовал себя эгоистом, потому что совершенно забыл про главную цель жизни Гроувера. Бог дикой природы пропал две тысячи лет тому назад. Ходили слухи, будто он умер, но сатиры в это не верили. Они были твердо намерены его найти. Они тщетно разыскивали Пана на протяжении веков, и Гроувер был убежден, что именно его ждет успех. В этом году, когда Хирон отправил всех сатиров срочно разыскивать полукровок, Гроуверу не удалось продолжить поиски Пана. Наверно, это сводило его с ума…

– Я потерял след, – говорил он. – Я тревожусь, как будто упустил что-то по-настоящему важное. Он где-то там. Я это просто чувствую.

Я не знал, что ему сказать. Мне хотелось ободрить Гроувера, но я не знал чем. Мой оптимизм по большей части втоптали в снег там, в лесу, вместе с нашими надеждами на победу в захвате флага.

Прежде чем я успел ответить, на лестнице послышался топот Талии. Она со мной теперь официально не разговаривала, поэтому она посмотрела на Гроувера и сказала:

– Передай Перси, пусть валит вниз.

– Зачем? – спросил я.

– Он что-то сказал? – спросила Талия у Гроувера.

– Ну… он спрашивает, зачем.

– Дионис собирает на совет глав домиков, чтобы обсудить пророчество, – сказала она. – К сожалению, Перси это тоже касается.

Совет собирался у теннисного стола в комнате отдыха. Дионис махнул рукой, и перед нами появилось угощение: плавленый сыр, крекеры и несколько бутылок красного вина. Хирон напомнил Дионису, что ему вина нельзя, а большинство из нас несовершеннолетние. Мистер Ди вздохнул, щелкнул пальцами, и вино обернулось диетической «Кока-колой». Ее тоже никто пить не стал.

На одном конце стола сидели мистер Ди и Хирон (в инвалидной коляске). Зоя и Бьянка ди Анджело (которая сделалась чем-то вроде личной помощницы Зои) сели на другом конце. Талия, Гроувер и я сели справа, а другие вожатые: Бекендорф, Силена Боргард и братья Стоул – по левую. От детей Ареса тоже должен был кто-нибудь быть, но после захвата флага они все лежали в изоляторе с переломанными руками или ногами по милости Охотниц. Разумеется, это вышло чисто случайно.