Вашти Харди - Экспедиция над облаками [litres]

– Что случилось, Гарриэт? Мне кажется, вы о чём-то беспокоитесь. Что там, с другой стороны? Вы видели Эвдору?

Гарриэт покачала головой:

– Нет, нет. Давай немного поспим перед дорогой.

Артур лёг и закрыл глаза. Он то проваливался в тяжёлый сон, то как будто выплывал на поверхность, пока его окончательно не разбудило перешёптывание Гарриэт и Фелисити. На полу между ними горела одна-единственная свеча.

– Всё равно ведь придётся им сказать, – шепнула Фелисити.

– Я знаю. Просто хочу, чтобы они хорошенько набрались сил, прежде чем услышат…

– Что услышат? Что случилось? – спросил Артур и сел.

Женщины обменялись печальным, но решительным взглядом, и Фелисити ласково растормошила Моди. Гарриэт несколько раз начинала, сбивалась и наконец сделала глубокий вдох.

– Дорогие мои, мне очень жаль… Я осмотрела тоннели там, подальше, и нашла… вашего отца.

Близнецы ошеломлённо глядели на неё, ничего не понимая.

– Вернее, я хочу сказать… нашла его тело. Он умер… замёрз здесь, в одной из пещер.

Её слова упали и покатились, тяжёлые, как камни.

Гарриэт вынула что-то из рюкзака и протянула Артуру. Это был путевой дневник с вытисненным на обложке мотыльком Яроштормов. Мальчику показалось, что горло ему стянула тугая петля.

– Должно быть, он добрался до гор после гибели команды. Он почти дошёл до выхода, но, видно, сил не хватило, – грустно добавила Гарриэт.

Артур поглядел вверх, на каменный карниз, где пристроилась Парфена.

– Так вот почему она сходит с ума. Она вспомнила это место.

– Ведь вы уже давно знаете, что его нет, двойняшки, – сказала Фелисити, села между ними, обняла и крепко прижала к себе, когда они разрыдались.

Некоторое время посидели в тишине. Затем Гарриэт снова разожгла костёр, а Фелисити достала из рюкзака кружки и мешочек с чаем. В каждую кружку она добавила сухого молока и несколько ложек мёду. Она не стала утешать близнецов и говорить, что всё будет хорошо, но, отхлебнув ароматного горячего чаю со вкусом дома, они почувствовали, как невыносимое горе немного отступает.

Допив чай, Артур собрался с силами и взял отцовский дневник. Он провёл пальцами по обложке, открыл его, перелистал страницы. Сначала шли вычисления и координаты, но потом мальчик увидел записи, которые подтверждали всё, что уже было известно о судьбе погибшей команды.

– Сможешь почитать нам что-нибудь, Артур? – спросила Гарриэт.

Он кивнул, сглотнул ком в горле и начал читать:

Я сразу должен был догадаться, что от Эвдоры Вэйн нельзя ждать добра.

С её корабля прислали такие лакомства, каких мы не видели уже много недель. Как я теперь кляну себя за слепоту! Всей моей команде стало очень плохо. Доктор Самин умер первым – ничего нельзя было поделать. Яд подействовал очень быстро: тринадцать человек умерли за час. Я перенёс их тела к опушке леса, выкопал могилы в мёрзлой земле и похоронил своих товарищей как смог, зная, что скоро явятся люди Эвдоры Вэйн и начнут охоту за мной. Из-за деревьев я наблюдал, как они пришли на «Виолетту», забрали наше топливо и отправились искать пропавшую команду. Я пробирался вдоль леса, надеясь вернуться на корабль, потому что с собой у меня почти не было припасов. Увы, меня заметили.

Артур замолчал.

– Как ты? – спросила Гарриэт.

Фелисити крепко обняла мальчика, а Моди забрала у него дневник и стала читать дальше:

Меня обстреляли и начали окружать. Остался единственный путь – через озеро к горам. Каким-то чудом я сумел пробраться по льду. Когда я был уже у самых гор, «Победитель» дал по мне залп из пушек. От грохота сошла лавина, засыпав часть озера. Я добежал до гор перед самым камнепадом и в последний момент успел заметить узкую пещеру и укрыться в ней. Должно быть, преследователи решили, что меня засыпало камнями. Я долго слышал машины «Победителя» – видимо, Эвдора искала проход через горы. Наконец всё затихло.

– Мерзкая женщина! – воскликнула Гарриэт. – Всё подтверждается: история с кражей топлива – сплошное враньё.

– Ей пришлось сдаться и вернуться в Лонтаун, – заметил Артур.

Моди вернула ему дневник.

– Там осталось совсем немножко. Может, дочитаешь?

Теперь я блуждаю в пещерах. Мой скромный запас пропитки для факела почти кончился, огонь скоро погаснет. От карандаша остался жалкий огрызок. Надеюсь лишь на одно: что когда-нибудь этот дневник найдут и убийца моей команды понесёт заслуженную кару. Мой гнев и отчаяние подпитываются мыслью о том, что я никогда уже не вернусь домой, к сыну и дочери, не увижу, как они растут и становятся прекрасными, сильными, достойными людьми. Моё предсмертное желание: если эти строки когда-нибудь прочтут, пусть мои дети узнают, что я любил их бесконечно и уношу эту любовь с собой.

Последние слова едва-едва выделялись на бумаге.

– Бедный папа. Конечно, он недолго продержался здесь без припасов, – прошептала Моди и снова заплакала.

Парфена слетела вниз и села на руку девочки, прижалась головой к её щеке. Моди изумлённо ахнула:

– Вот это да! Она ведь всегда идёт только к тебе, Арти!

Птица поглядела на Артура печальными мудрыми глазами. И в эту минуту он понял: Моди утешение нужно сейчас больше, чем ему самому.

– Парфена с самого начала знала, что случилось с папой, – догадался мальчик. – Она вернулась к нам, Мод. Если бы она не дотянула до нас и не принесла медальон, мы бы, может, и не усомнились в словах Эвдоры.

– Да уж, такую птицу ещё поискать, – кивнула Фелисити.

Парфена протяжно и горестно крикнула на всю пещеру, будто освобождаясь от бремени, которое несла до сих пор.

Через некоторое время путешественники решили, что пора идти дальше. Собрав вещи, они снова зашагали вперёд.

Вскоре в дальнем конце тоннеля забрезжил холодный голубоватый свет. Четвёрка исследователей бегом кинулась навстречу морозному свежему воздуху. Хлопая крыльями, Парфена пронеслась мимо Артура и первой вылетела наружу.

Гарриэт ненамного отстала от птицы.

– Ох, скорее бы отсюда выйти!

Выбравшись из тоннеля, путешественники застыли на месте, потрясённо открыв рты.

Стояла белая ночь. Перед ними, насколько хватало глаз, простиралась нетронутая снежная равнина. Но главное чудо творилось у них над головой. В звёздном небе как будто плескались и перекатывались цветные волны: изумрудно-зелёные, пронзительно-лиловые, солнечно-оранжевые. Никто не смел сказать ни слова; в полной тишине зимней ночи путешественники неотрывно глядели вверх, заворожённые игрой красок.

– Красотища – с ума сойти, – тихонько выдохнула Фелисити.