Р. Л Тоалсон - Лесной хозяин [litres]

– Привет-привет! – воскликнула она, подходя.

– Здравствуй, Ленора. Я надеялась, что ты придёшь пораньше и не заставишь меня ждать целый день, – послышался ответ.

– А ты бы ждала меня целый день? – удивилась Ленора. От такой радостной мысли у неё чуть не закружилась голова. Её бы кто-то ждал целый день – кто, если не настоящий друг?

– Ну конечно, – заверила её Бела. – Разве я тебе не друг?

Ленора так давно не называла никого своим другом. То письмо Эмме она отправила уже сколько дней назад? Ответа так и не последовало. Что сталось со всеми прочими друзьями, с одноклассниками? Они спаслись – или…

– Ленора. – Бела помахала перед её лицом хвостом. – Ты здесь, со мной, или где-то в своих мирах?

– Я здесь, – отозвалась Ленора и сама удивилась, вспомнив внезапно, что именно эта фраза привела её вчера в лес. Она огляделась, всматриваясь в золотое свечение между деревьями. Откуда шёл голос, который вчера её звал? Почему он был так похож на папин?

Она уже собралась задать этот вопрос Беле, как та спросила первая:

– Ты говорила дяде, что приходила сюда? – Она указала взглядом на особняк и снова пристально посмотрела на Ленору.

– Нет, – ответила девочка. – Я никому не говорила.

Бела улыбнулась, и на розовом лице прорезалась розовая пасть.

– Отлично. Тогда сегодня мы с тобой чудесно проведём время. Но вначале присядь. – Она махнула лапой в сторону изогнутого дерева. – Я хочу послушать твой рассказ. – И она сама опустилась на пологий ствол напротив.

– Мой рассказ? – смутилась Ленора.

– Твою печальную историю, – пояснила Бела. – Людей в наш лес приводит именно горе. – В голове у Леноры слова начали сплетаться в узелок. – Горе – могучая сила, – продолжала Бела, и розовый мех на шее ощетинился. – Лес существует для того, чтобы утолять горе. – Глазки-бусинки загорелись золотистым светом. – Он утолит и твоё.

– Как?

– Он расскажет твою историю. – Бела сложила на животе лапки с четырьмя пальцами. – И не только.

И тут слова сами посыпались с губ Леноры. Так давно она не говорила ни с кем о случившемся в Техас-Сити – да и говорила ли вообще? Она не могла вспомнить. То, что произошло сразу после катастрофы, было как в тумане. А вот события того самого дня – дня её рождения – она помнила очень отчётливо.

Рассказ получался урывками, перемежался слезами. Ленора начала с испорченного праздничного утра, с того, как рассердилась на маму и папу, когда те заставили её идти в школу, хотя как раз она-то должна была остаться дома. Рассказав о взрыве, который потряс мир, Ленора закончила на том, что до сих пор не знает, где могут быть её родные.

На какое-то время их окутало молчание. Наконец Бела нарушила его:

– Так значит, если бы ты осталась дома, ты бы тоже умерла.

– Нет! Они не умерли! – вырвалось у Леноры уже скорее по привычке.

– Но ты бы предпочла умереть вместо них? Что-то похожее говорил мне Бобби.

– А в чём было его горе? – спросила Ленора. У неё вдруг пронеслась в голове мысль: вероятно, у Бобби то же горе, что тяготит его отца, дядю Ричарда.

– Печальные истории – личное дело каждого, – отрезала Бела.

– Но ты говорила, что можешь отвести меня к нему.

– Возможно, в своё время, – уклончиво ответила Бела. – Но вначале тебе следует осмотреть лес. Ты должна решиться остаться.

– Остаться? – В груди у Леноры зашевелилась тревога. – В смысле?

– Остаться в нашем лесу. Как Бобби.

– Да как же я могу? А если родители приедут за мной? – Что, если здесь их нет? И они прямо сейчас едут в Замковое поместье?

Она бы предпочла жить в двух мирах сразу – в Замке и в Жимолостном лесу, чем оставаться навсегда прикованной к одному из них.

Бела кивнула.

– Возможно, стоит вначале узнать, что тебе скажет лес.

– Он может что-то сказать насчёт моих родителей? – с надеждой спросила Ленора, внутри сразу потеплело, даже в самых отдалённых, давно застывших закоулочках души.

– Если пожелает, – уточнила Бела. – Но для этого надо отважиться шагнуть в его глубины. – Ленора поёжилась, и Бела заметила: – Однако тебя, кажется, пугает то, что ты можешь там найти.

Ленора не стала возражать.

– Дядя посеял немало страха в твоём сердце, как и в сердце своего сына. – Золотые глазки Белы сверкнули, однако в её виде не появилось ничего угрожающего – только грусть, и она печально опустила взгляд. – Он ужасный человек.

– Может, лес сможет утолить и его горе, – сказала Ленора.

– Лес не в силах исправить в нём то, что ещё можно исправить в тебе, – возразила Бела. – Свою боль он носил в душе значительно дольше, чем ты. Теперь его восприятие и чувства искажены таким образом, что он жаждет уничтожить нас и наш лес. – Бела подняла глаза на Ленору. – Знала ли ты это?

– Нет. – Однако об этом Ленора могла легко догадаться – она видела армию роботов. Так вот для чего он собирался её использовать? – А что будет, если у него получится?

– У него не получится. С начала времён, с появления самого горя мы возникаем то здесь, то там. В разных местах, по всей земле.

– Так вы не всегда были здесь, у Замкового поместья?

Бела не ответила.

– Сколько лет Жимолостному лесу?

– Около двух столетий.

– Ты говорила, что, если я расскажу кому-нибудь о Жимолостном лесе, всё это исчезнет, – припомнила Ленора. – Однако мой дядя не может вас уничтожить?

– Судьба наша – в руках ребёнка, – изрекла Бела. Розовая кожа потемнела. Ленора догадалась, что так выражается какая-то эмоция скорламандры, но не могла понять, какая.

– И если я расскажу кому-то, вы умрёте?

– Я не знаю. Возможно, мы просто переместимся. – Бела отвернулась. – Пойдём. Нам ещё многое предстоит увидеть сегодня.

Пройдя всего несколько минут, Бела вдруг спросила:

– Ленора, хочешь поиграть в прятки?

Дома прятки всегда были любимой игрой Леноры. Тут и думать нечего. Ленора кивнула.

Они сыграли раз десять, причём Бела всегда выигрывала. Она и лес знала лучше, и могла уменьшаться до своего настоящего размера, чем непрестанно пользовалась и влезала в самые неожиданные места. Один раз она даже забралась в маленькую дырочку в дереве и сидела там в темноте, приглушив каким-то образом свечение своей кожи. Леноре показалось это нечестным, но она не стала жаловаться: в конце концов, с ней кто-то играет в прятки, а ей так давно не приходилось ни с кем играть.

Потом они с Белой сыграли в догонялки. Ленора всё время водила. Бела оказалась куда проворнее её. Она моментально исчезала из виду, и Ленора слепо бежала туда, где, как ей казалось, Бела мелькнула в последний раз. Но держаться какого-то одного направления в лесной чаще оказалось совершенно бесполезно, да и невозможно: отличить, где север, где юг, так глубоко в лесу Ленора уже не могла.