Р. Л Тоалсон - Лесной хозяин [litres]

– Мой дядя называет его Замковым, – заметила Ленора.

– А как ему ещё этот лес называть? Он же тоже из рода Коулов.

Ленора не ответила.

– Есть множество вещей, относительно которых твой дядя ошибается.

Ленора сложила на груди руки, снова испытывая потребность вступиться за дядю.

– Например? – резко и даже несколько вызывающе спросила она.

Скорламандра тоже сложила лапы на груди.

– Скажи-ка, – произнесла она ровным, спокойным тоном, – разве он не говорил тебе, что в этом лесу опасно?

Ленора вздрогнула.

– Говорил. – Она помолчала, потом добавила: – А разве нет?

– Нет, – откликнулась скорламандра, и глазки её просияли. – Я докажу тебе это, как доказала его сыну.

– Бобби? Ты знала Бобби? Он был здесь?

– Да.

– Он потерялся в этом лесу, – сказала Ленора.

– Не потерялся, – возразила скорламандра. – Его нашли.

– Но он так и не вернулся, вот уже много лет его никто не видел.

– Он не захотел вернуться.

Ленора прижала ладонь ко лбу. Другой рукой сжала мамины бусы, пальцы дрожали.

– Что это у тебя? – спросила скорламандра.

Ленора поспешно заправила бусы под платье.

– Ничего. – Голова шла кругом. – Если Бобби здесь, я должна отвести его домой.

– Однако он желает оставаться здесь, – промолвила скорламандра.

Ленора долго всматривалась в странное существо перед собой, прежде чем проговорила:

– Я хочу его видеть.

– Это можно устроить, – сказала скорламандра. – Но вначале мне надо удостовериться, что тебе можно доверять.

Ленора нахмурилась.

– Ну конечно, можно.

– Но я тебя не знаю.

– Я Ленора.

Деревья зашелестели.

Скорламандра ухмыльнулась, золотые глазки сверкнули.

– А я – скорламандра Бела, хранительница Жимолостного леса. – Создание протянуло лапу. Ленора приметила, что на ней только четыре пальца.

– Жимолостного леса, – повторила девочка и потрясла тёплую лапу рептилии; затем наклонила голову набок и проговорила: – Это всё так странно. Ты, лес, – она обвела рукой пространство, – дядины толки насчёт леса. – Ленора постаралась вспомнить, что конкретно дядя говорил про лес, но в голове мутилось, и мысли постоянно ускользали. Собственно, про лес ли шла тогда речь, или это просто совпадение?

– Твой дядя сошёл с ума, – сказала Бела. – Помешался рассудком, когда потерял семью.

– Нет, – запротестовала Ленора. Нет-нет. Неправда.

– Сын убежал от него, – продолжила Бела, – из-за того, что он помешался.

Ленора всмотрелась в скорламандру. Но определить, врёт она или нет, было трудно. Поэтому Ленора просто сказала:

– Я хочу сама поговорить с Бобби.

– В своё время, – ответила Бела. – Но вначале надо кое-что подготовить.

– И с отцом тоже? – быстро спросила Ленора. Собственный вопрос полоснул её по сердцу. Ведь это его голос привёл её сюда. Но точно ли он здесь?

– С отцом? – переспросила Бела, и в её глазах мелькнуло, или Леноре показалось, что мелькнуло, некоторое замешательство.

– Я слышала его голос, – пояснила Ленора. – Думаю, он тут.

Бела ничего не ответила.

– Ты поможешь мне его найти?

Бела отвернулась.

– В мире много странностей, присутствия которых люди предпочитают не замечать, – сказала она, словно Ленора ничего не спросила. – Обитателей Жимолостного леса и его чудеса может увидеть лишь тот, кому мы сами пожелаем явиться. – Она обернулась, и на её морде отразилось нечто вроде улыбки, обнажившей плоские клинья зубов того же цвета, что и остальное её тело – бледно-розового. И то ли начинало сказываться одиночество, то ли череда дней, полных скорби, успела наложить свой отпечаток, только Ленора вдруг с удивлением поняла, что улыбается странному существу в ответ.

– А лес, оказывается, совсем не такой мрачный, каким его рисовал дядя, – услышала она свой голос. И в самом деле, пока они разговаривали, лес озарился светом. Трава под ногами заблистала так, словно на каждом стебельке лежало по крохотному алмазику.

– Лес мрачен только на взгляд того, кто не способен по-настоящему видеть, – промолвила Бела.

– Видеть что? – не поняла Ленора.

– Волшебство. – На этом Бела повернулась спиной и двинулась в глубь чащи.

– Но я вижу, – сказала Ленора и медленно тронулась за ней. – Оно… – подобрать слова оказалось непросто.

Розовая кожа скорламандры засияла ярче.

И тут в сознании Леноры неожиданно и даже несколько против её воли зазвучал предостерегающий голос дяди: «Не ходи в лес».

«Да почему?» – захотелось ей тут же крикнуть в ответ.

– Почему моему дяде могло вздуматься не пускать меня в такое чудесное место, как этот лес? – вслух спросила Ленора. Сама она почти не почувствовала, как произнесла слова, в голове же эта мысль показалась ей такой зыбкой, словно была не её, а чьей-то чужой.

Всё это было так странно и так опьяняюще.

– Ты узнаешь ответ в своё время, – сказала Бела. – Однако не думаю, что он тебе понравится. – Она остановилась и повернулась к Леноре, сверкнув золотыми глазками. Сердце у Леноры сжалось, дёрнулось и застучало громко и глухо. – Ты не должна говорить своему дяде, что ходила сюда.

– Почему?

Морду скорламандры исказило выражение, которое было трудно понять. Всё-таки раньше Ленора никогда не видела подобных существ – таких, чтобы ходили, говорили и выражали эмоции.

– Он не желает нам добра. – Бела снова повернулась спиной. – Но эту историю следует оставить на потом. Сегодня я покажу тебе чудеса.

Сердце у Леноры колотилось, а кожа покрылась мурашками, однако она последовала за скорламандрой Белой.

Сомнения стали одолевать Ленору довольно быстро, стоило ей сообразить, что она совершенно не ориентируется. Потеряться в лесу несложно, деревья обступают её одинаково со всех сторон. Надо было взять с собой хлебные крошки или что-нибудь вроде того. Вообще, надо было сразу развернуться и пойти обратно. Надо развернуться и пойти обратно сейчас.

Минуты шли, сомнения крепли.

Как ей выйти из леса так, чтобы никто не видел, откуда она явилась? Что скажет дядя Ричард, если узнает, куда она ходила, а главное, что он сделает? Отошлёт её назад? Запрёт в комнате, и Ленора окажется в полном, полнейшем одиночестве?

О, такое наказание стало бы для неё поистине мучением – не столько из-за одиночества как такового, сколько из-за всего, что она успела повидать здесь: алмазная трава, склонённые деревья, дружелюбие скорламандры.

А впереди её ждало большее – куда большее, чем трава и деревья. Вскоре они шли среди высоченных цветов по пояс с блестящими яркими сердцевинками, пузатыми, словно вышитые подушки. Леноре начинало казаться, что они с Белой попали в сказку, и она даже спросила Белу, не водятся ли здесь феи (феи всегда особенно увлекали Ленору, хотя в её научные представления они никак не вписывались, всё их достоинство состояло в прелести), однако Бела сказала, что среди обитателей Жимолостного леса нет никого наподобие фей. Феи – это слишком банально. Жимолостный лес уникален.