Анка Штурм - Поезд ночных теней [litres]

– Чёртова дешёвка! – Рядом с Флинн раздался металлический щелчок, и вспыхнуло крошечное пламя. Взглянув на Даниэля, она увидела, что он зажигает сигарету какой-то простецкой зажигалкой. – Мне очень жаль, Флинн, – пробормотал он, глубоко втянув в лёгкие облачко дыма. – Мне очень жаль, что тебе пришлось присутствовать при кончине мадам Флорет.

Флинн отвернулась. Похоже, эту тему ей не обойти.

– Мадам Флорет на моей совести, – тихо сказала она.

– Нет, – мгновенно и категорично возразил Даниэль. – А если и на чьей-то, то… – он снова затянулся сигаретой, – по крайней мере не на твоей, Флинн, – наконец сказал он и полным страдания яростным взглядом впился в зелёно-золотой пейзаж. Наблюдая за отцом, Флинн задавалась вопросом, знает ли он о докторе Крее. – А ещё мне жаль, что тебе пришлось увидеть меня ребёнком, – добавил Даниэль. – Это наверняка разочаровало тебя.

– Не особенно, – попыталась успокоить его Флинн. Слишком поздно она заметила, что эти слова прозвучали так, будто она всегда была о нём невысокого мнения.

Даниэль горько засмеялся:

– Понимаю. И ещё мне жаль, что вам всем пришлось пережить этот хаос. Ты и твои друзья оказали Всемирному экспрессу неоценимую услугу, вернув обычный ход времени и освободив поезд от снега. И как вам только это удалось!

Флинн закусила губу. Ей не хотелось рассказывать Даниэлю, что она призвала миространников – он явно попросит её сделать это ещё раз. А она сомневалась, что у неё получится. Ей требовалось сначала самой осознать, что же такое она ухитрилась этой ночью сделать на крыше.

Не дождавшись ответа Флинн, Даниэль со вздохом провёл рукой по волосам.

– И наконец, – сказал он, понизив голос, – мне очень жаль, что я просил тебя поговорить с Гарабиной. – Он заглянул в её золотистые глаза. – Ты права. Ты мне не сообщница.

Флинн чувствовала себя так, словно только что потеряла что-то, что ей по-настоящему даже не принадлежало. И всё-таки она сказала:

– Да, не сообщница.

В эту минуту Всемирный экспресс проезжал мимо какой-то крошечной станции, похожей на ту, что была в Брошенпустеле. Там стояли такие же ржавые скамейки, такие же старые сломанные указатели платформ, бетон потрескался, а урна покосилась. Флинн вздохнула. Захолустье везде выглядит одинаково.

Подчиняясь чистому порыву, она поправилась:

– Но иногда всё-таки сообщница. – Быстро выхватив у Даниэля пачку сигарет, она метким броском зашвырнула её в жестяную урну на перроне.

Мгновение, и поезд миновал станцию. Остался лишь ошеломлённый взгляд Даниэля, и это было лучшим, что случилось за день.

– Не за что, – сказала Флинн, словно Даниэль поблагодарил её. Впервые за много часов она сделала что-то, что казалось ей совершенно очевидным. С довольной улыбкой Флинн пошла к железной двери, ведущей назад в поезд, но, взявшись за ручку, заколебалась. – Ты можешь рассказать мне что-нибудь о Йонте? – попросила она. Задавая этот щекотливый вопрос, она словно шла по тонкому льду.

Его взгляд по-прежнему был устремлён куда-то вдаль, где в дыму и тумане исчезла урна с его сигаретами.

Он судорожно сглотнул:

– Что именно ты хочешь знать?

Флинн вспомнила прошедшую ночь. Перед глазами возникли сводный брат, тёмные каменные стены и цветные витражи окон. В той школе царил непривычный холод: лютый и нескончаемый.

– Дружил ли он с Файви Мустаки и Оливером Штубсом, – пересохшими губами сказала Флинн.

Даниэль мгновенно оторвал взгляд от пролетающих мимо пейзажей, и в его карих глазах блеснуло удивление.

– Откуда ты знаешь? – хрипло спросил он.

«Значит, это правда», – поняла Флинн. Сердце у неё упало. Неужели Фёдор и Вильмау правы, утверждая, что Йонте идиот и к тому же ещё и северный енот?!

– Смелость бывает двух типов, – неожиданно сказал Даниэль. – Понимаешь, Флинн? Одна заставляет тебя совершать глупости: выпендриваться перед учителями и создавать группы дебоширов.

Флинн растерянно сощурила глаза.

– Это не смелость, а легкомыслие, – возразила она.

Даниэль кивнул.

– Таким был и твой брат, – сказал он и добавил: – А вторая позволяет вершить великие дела: никогда не сдаваться и отстаивать то, что для тебя действительно важно. Это называется мужеством. – Даниэль долгим взглядом посмотрел на Флинн, а затем медленно произнёс: – И ты такая.

У Флинн перехватило дыхание. Она попыталась вспомнить, как держался Йонте при её появлении в Домусе Делектусе – заносчиво или приветливо, но чем больше она об этом думала, тем более размытой становилась картинка. Флинн тряхнула головой. Настоящие воспоминания – те, в которых стояло бесконечное лето и они с братом, смеясь, блуждали по полям. Он точно не был плохим человеком.

Когда Флинн с усилием открыла железную дверь, ведущую к Последнему вагону, Даниэль крикнул ей вслед:

– Не пропусти ужин. Там будут чествовать тебя и всех остальных, кто спас поезд.

Флинн вяло улыбалась, пока за ней с грохотом не захлопнулась дверь. Она не собиралась разочаровывать Даниэля. Но иногда поступить по-другому просто невозможно.

Несмотря на предупреждение Даниэля, на ужин Флинн не пошла. Когда почти все павлины сидели в столовой или уже направлялись туда, она проскользнула в обратном направлении.

За широкими окнами спальных вагонов неясным обещанием тянулся вечер. В коридорах, отражаясь в блестящих деревянных дверях, снова горел свет. Перестук колёс звучал для Флинн словно колыбельная, всё вокруг неё излучало тепло и находилось в движении. Неужели она и правда собирается рискнуть всё потерять? А если её спасательная операция провалится?

– Смелей вперёд, ничего не страшись! – подбодрила себя Флинн и откатила дверь в купе Якуба.

В маленьком помещении было поразительно светло. Кто-то раскрыл шторы, и теперь купе освещало заходящее солнце. Флинн ожидала всякого: что ей станет страшно или что её уже будет поджидать Ночной ловец. Но кого она никак не ожидала увидеть – так это Кёрли.

Кёрли Канвас сидел посередине купе Якуба, втиснувшись между ножками кровати-чердака и деревянным шкафом. В левой руке он держал магический инструмент, который Флинн однажды уже видела у Стуре. Кёрли водил этой шипящей и искрящейся металлической штуковиной между тёмными дверцами шкафа. Рокот его голоса смешался с шипением:

– Если хочешь смотреть, надень защитные очки!

Флинн потребовалось несколько бесконечно долгих секунд, чтобы сообразить, что Кёрли запечатывает шкаф-портал.

– Зачем вы это делаете?! – воскликнула она, не веря собственным глазам. – Прекратите! – В голосе её звучали и требование, и мольба.