Анка Штурм - Поезд ночных теней [litres]

В окна поезда широкими полосами лился золотистый осенний свет. За матовыми стёклами до самого горизонта простирались осенние луга и горные пейзажи с обрывистыми скалами.

Начинался новый день, но Флинн этого не ощущала. Разве не только что они оказались предоставленными самим себе, без единого учителя? Как может Даниэль сейчас опять брать на себя командование поездом? Почему им никто не сказал, что теперь будет? «Почему теперь, – думала Флинн, устало проводя рукой по лицу, – когда опасность позади, страшнее, чем в момент самой опасности?»

У насыпи, прямо под окном, Флинн заметила темноволосого человека. Фёдор! В предвкушении разговора с ним сердце забилось сильнее. С тех пор как он в одиночку запустил поезд, Фёдор ещё не выходил из кабины паровоза.

Пальцы Флинн судорожно сжали бумеранг. Выбежав на соединительный мостик, она соскочила по металлическим ступеням в высокую траву.

Но у спального вагона стоял не Фёдор, а Стуре. Он вглядывался в бескрайние просторы. Когда Флинн по шуршащей насыпи пошла к нему, он, сощурившись, посмотрел в её сторону.

– Флинн Нахтигаль! – начал было он, но затем ему, похоже, пришло в голову что-то другое. Вскинув подбородок, он сказал: – Я только что починил звёздный проектор твоей подружки Хафельман. Бесплатно. Это было моё последнее тинкерство. Навсегда.

Флинн не купилась на его равнодушный тон. Лицо Стуре было бледнее обычного, и он так смотрел на неё своими стеклянными глазами, словно хотел взглядом передать что-то, чего не мог высказать словами. Она догадалась, что он думает о мадам Флорет.

Но Флинн не хотелось об этом говорить, и она стала разглядывать, как вдали мягкий осенний ветер качает берёзы. Глубоко в душе она осознавала, что Стуре не мог её утешить: ведь бумеранг, попавший в мадам Флорет, из-за чего та качнулась в сторону парового шкафа, был запущен ею.

Пальцы Флинн крепко обхватили выгнутую деревяшку. Ещё несколько минут назад такой бумеранг был единственным, за что она могла уцепиться: гладкая поверхность, выверенный вес, вера в собственную способность запускать бумеранги. Но сейчас дерево в её руке казалось тяжёлым и липким как смола. Флинн больше ни за что в жизни не хотела обладать таким оружием.

– Лети прочь, чёртова штуковина! – крикнула она, высокой дугой отшвырнув от себя бумеранг. Деревяшка со свистом исчезла в волокнистом покрове облаков, и Флинн не сомневалась, что после такого мощного броска бумеранг не вернётся.

Но воздух вдруг наполнился металлическим дребезжанием, словно бумеранг на что-то наткнулся, и к земле, покачиваясь, полетела какая-то световая точка, а затем шагах в десяти от поезда в траву, серебристо посверкивая, приземлилось что-то маленькое и круглое.

Флинн, вздрогнув, бросила испуганный взгляд на Стуре, и они вместе потопали в доходившей им до колен траве к этой маленькой металлической штуковине. Она была размером с ладонь и круглая, как мячик. Флинн осторожно подобрала её с земли. Рядом лежал крошечный сломанный пропеллер.

– Странно, – пробормотал Стуре, указывая на витиеватые буквы, опоясывающие металлический шарик. Они выглядели почти как логотип какой-то фирмы: «Разработано лично Дж. Е. Кероном» . В глазах Стуре отразились одновременно отвращение и восторг. – Это прибор для изменения погоды, он разработан по магической технологии. Я читал о нём. С помощью этих вещиц можно влиять на погоду. Изготовить их очень трудно.

Флинн подавила порыв тотчас выбросить металлический шарик, вдруг осознав, что означает эта штука: Фёдор прав. Перемена погоды действительно была неестественной!

В голосе Стуре зазвучало пренебрежение:

– «Тимоти и Никс» продаёт безобидные приборы цвета меди для изменения погоды: «Два часа солнца в сезон муссонов – радуйся погоде с прибором Керона!» – продекламировал он рекламный слоган. – Но такие серебристые, как вот этот, запрещены. Они могут потопить в дождях или погрузить в зимний хаос целые страны. – Он нахмурился. – И кто мог это сделать?

– Кто-то, кто хочет уничтожить Всемирный экспресс и похитить из него всех павлинов, – предположила Флинн, взвешивая в руке прибор. – Тот, кто с помощью магических технологий спас мадам Флорет, когда она две недели назад упала с крыши поезда.

Её голос потерялся в разыгравшемся ветре. Паровоз у них за спиной издал пронзительный свисток. Всемирный экспресс, пыхтя, вновь пришёл в движение. Флинн и Стуре в испуге помчались к соединительному мостику и вскочили на нижнюю ступеньку.

– Выкинь прибор, – попросил Стуре, прежде чем зайти в третий спальный вагон. – Я не хочу больше иметь с этим ничего общего.

Но Флинн его не слышала. Она видела перед собой страницы книги Йонте и слышала голос Ночного ловца: « В Домусе Делектусе учеников обучает доктор Джон Балтазар Крее… Твоей сестре нужно получить форму, прежде чем мы представим её доктору Крее…»

«Доктор Крее, – ответила она самой себе. – Все эти жуткие вещи творит человек по имени доктор Крее».

У Флинн было такое чувство, словно ей открылась какая-то тайна и какая-то миссия.

Видимо, именно доктор Крее запустил в небо прибор для изменения погоды.

Видимо, именно доктор Крее велел похитить Йонте. И Якуба. И Йетти. И многих павлинов до них.

Видимо, доктор Крее сделал из Йонте негодяя, когда тот ещё учился во Всемирном экспрессе.

Именно доктору Крее продала мадам Флорет свою жизнь – подобно тому, как иные продают душу дьяволу.

Доктор Крее, руководитель Домуса Делектуса.

Доктор Крее – её враг.

Флинн крепче вцепилась пальцами в металлические поручни у ступеней, а в душе её зрел план: она вызволит Йонте из Дома теней. И Якуба. И Йетти. И заставит доктора Крее ответить за всё.

Экспресс пыхтел навстречу солнечному свету и теплу, но Флинн ждала следующей ночи. На этот раз она была готова к встрече с Ночным ловцом. На этот раз она знала, что сделает.

Поезд мчался посреди российских пейзажей, вновь по-осеннему мягко сияющих в золотистых тонах, а утро медленно переходило в день. Некоторые павлины и учителя, уйдя к себе в купе, навёрстывали упущенные часы сна, которого лишил их ночной страх.

В середине дня павлины, перешёптываясь, собирались в чайном баре и столовой. Мало-помалу пазл из новостей о повёрнутом вспять времени, преждевременной зиме и маленьких взрослых начинал складываться.

Флинн прислушивалась ко всем этим сплетням, храня молчание. Ей было не по себе, она чувствовала себя слишком взвинченной и занервничала, когда Даниэль вызвал её в свой кабинет. Он ничего не знал о её плане снова попасть в руки Ночного ловца, и Флинн хотела, чтобы так всё и оставалось.