Полли Хорват - Ночной сад [litres]

Старый Том скептически посмотрел на него:

– Вода ледяная. Прошу вас, молодой человек, садитесь лучше на одно из наших полей.

– Нужно избавиться от улик, – объяснил отшельник. – Вы же не хотите, чтобы отец этих ребят отправился в тюрьму. А может, и сами ребята. Может, даже Зебедия. А так самолёт потонет и от нашего на нём присутствия не останется и следа.

– Вы не сможете выплыть к хижине. Море бурное, – убеждал Старый Том.

– Не волнуйтесь, – отмахнулся отшельник. – Русалка спасёт меня. Она уже один раз меня спасала. Ну вот, пора. Прыгайте, вы должны прыгнуть сейчас! – Схватив Летуна Боба за руку, он потащил его к двери.

Возгласив «Эгей!», Летун Боб с Зебедией и Винифред прыгнул и воспарил над ночью. Затем на край дверного проема ступил Старый Том с Вилфредом. Прежде чем они успели посмотреть вниз, они уже падали сквозь ледяной воздух между землёй и луной.

– Потяни трос! – заорал Вилфред.

– Потяни трос! Эгей! – вопил Летун Боб.

И тогда-то Старый Том стал Очень Старым Томом, потому что, по его собственным словам, в ту ночь, в то первое мгновение, когда под ним вдруг не было ничего, кроме пронизывающего ночного воздуха, он состарился сразу на сотню лет. На миг его, летящего в направлении земли, поглотила паника, затем он вспомнил, что к нему привязан Вилфред, и на него снизошло ледяное спокойствие, и он вытянул трос. Поначалу казалось, страх его оправдался: не сработало, они падали в ничто. Затем парашют над ними наполнился воздухом, и они поплыли сквозь ночь, направляемые отблесками лунного света на волнах и сиянием Ночного сада.

Мы с Синой сидели на крыльце у чёрного входа, скрежетали зубами, заламывали руки и ждали, ждали неизвестно чего. Поначалу звук самолёта был едва слышным гулом. С принадлежащих министерству обороны земель, лежащих к югу от нас по побережью, часто доносился подобный гул, и мы не смели надеяться; но затем вдруг мы без тени сомнения поняли, что это самолёт, большой самолёт, наш самолёт, и, запрокинув головы, выбежали в поле.

Оценить увиденное в тот момент мы были не в силах. А как бы подивились наши сердца, не будь мы вне себя от тревоги! Мы увидели упавшие с самолёта тела и подумали, что их сбросили на верную погибель. Но затем, как распускающиеся ночью цветы, развернулись парашюты, и две человеческие фигурки воспарили среди звёзд. Так мы сначала подумали – что в небе мотаются два человека, – но когда они приблизились к земле, мы поняли, что на каждом парашюте снижались несколько человек.

Мы с Синой побежали к ближайшему – тому, что приземлился на поле.

Я примчалась первая и бухнулась на колени рядом с упавшими парашютистами.

– Вы целы?! Вы в порядке?! – восклицала я снова и снова.

– С нами всё хорошо, Франни, дай дух перевести, – пробурчал оглушённый Старый Том, тяжело дыша.

– Я уж думала, что это невозможно. Я думала, что все вы, исчезнувшие, сгинули, – проговорила я, путаясь в мыслях.

– Ну, как видишь, нет, – ответил Старый Том, также без особого успеха пытаясь собраться с мыслями.

– А где остальные? – спросил Вилфред, приподнимаясь.

И тут мы увидели в лесу всполохи фонариков.

– О господи! – выдохнула я. – Солдаты.

После этого дело приняло стремительный оборот.

Не успела я опомниться, как Старый Том вскочил на ноги:

– Быстро, Франни, давайте с Вилфредом хватайте парашют, унесите и спрячьте его где-нибудь. А я помогу Сине.

Сина, убедившись, что Старый Том и Вилфред целы и невредимы, побежала к тому парашюту, что приземлился на берегу. Мы с Вилфредом собрали парашют и припустили к дому. Если солдаты нас увидят – всё будет напрасно. Старый Том побежал к пляжу, чтобы помочь остальным.

– Помогите! – кричала Винифред. – Помогите кто-нибудь!

Позднее Винифред сказала, вот если бы она не была так крепко убеждена, что умрёт, тогда спуск доставил бы ей куда больше удовольствия. Ночной сад был просто залит небесным светом, а океан взблескивал лунными отсветами. Это могло быть так красиво, и на какой-то миг даже было красиво – после того как стало ясно, что никто не забыл потянуть за шнур, как положено, и парашюты раскрылись, как и должны были, и все начали медленно спускаться на поле. Но в следующую минуту порыв ветра подхватил их парашют, и на одно головокружительное мгновение ей показалось, что их вот-вот унесет в море. Но в последний момент парашют зацепился за скальный уступ над бухтой. Летун Боб подтянул Зебедию и Винифред повыше и прижал к себе, надеясь защитить их от удара о камень. Секундой позже Винифред ощутила, как тело её отца мерзко шлепнулось о валун, и они с Зебедией поспешили как можно осторожнее перекатиться с него. Винифред всполошилась сразу: отец не двинулся, чтобы распутать стропы, а лежал с пугающей неподвижностью.

– Папочка! – закричала Винифред, сражаясь со стропами, чтобы высвободить себя и Зебедию, но он не отвечал.

– Что с ним такое? – спросил Зебедия.

У Винифред перехватило дыхание. Она смотрела, как по камню из-под головы отца растекалась лужица темной крови.

Сина перебежала через поле и опустилась на корточки перед Винифред и Зебедией.

– Тише, – проговорила она. – Тише. Солдаты идут.

Старый Том подбежал к ним мгновением позже. Не тратя времени даром, он достал из кармана швейцарский нож и перерезал стропы, освобождая Летуна Боба и детей.

– Должно быть, они увидели парашюты, – заметил он, показывая на дальний лес, где как светлячки мелькали огни фонарей.

– Они услышали самолёт, – прибавила Сина.

– Так, быстренько, Винифред, быстренько, Зебедия, соберите парашют и отнесите к дому. Вилфред и Франни ищут, где их можно спрятать.

– Я знаю где, – вякнул Зебедия.

– Хорошо, беги и скажи Вилфреду и Франни, – велел Старый Том. – А затем – в кровать. Мы должны выглядеть так, словно все крепко спали.

– Но папа ранен, – сказала Винифред.

– Да, он ударился головой, – подтвердила Сина, осторожно ощупывая рану на его затылке. – Определенно у него сотрясение. Насколько серьезное, не могу сказать. Мы со Старым Томом управимся.

Старый Том кивнул, снял рубашку и перевязал Летуну Бобу голову.

– Я разберусь что к чему, когда мы перенесём его в дом, – продолжила Сина. – Если дело серьёзное, необходимо будет вызвать врача, и тогда нам волей-неволей придётся рассказать правду – ну или придумать блистательную ложь, которая объяснит его рану. В прошлую войну я была медсестрой и повидала немало ранений в голову, но я не доктор. Мне кажется, его рана выглядит не так уж и плохо. Если он очнётся, вполне можно будет подержать его у нас, а не в госпитале: нужно будет только периодически будить его в течение ночи, чтобы проверить его состояние. Однако никто не должен знать, что он у нас, пока мы не составим план действий. А пока вперед – избавьтесь от парашютов и ложитесь в кровати. Быстро!