Геза Шварц - Тайна Эмили [litres]

Аплодисменты были мягкими, как волны, набегающие на разогретые солнцем камни. Эмили всматривалась в лица неживых и видела тлевшую в их глазах надежду. Это была прекрасная картина.

Шаги были беззвучными, но от них затряслась земля, они так резко оборвали аплодисменты, словно над рядами пронеслось проклятие. Эмили повернулась и увидела, что к ней приближается Принц вампиров. Не отрывая взгляда от Бальтазара, он ещё крепче обхватил рукой меч, и Эмили знала, что на этот раз он не будет медлить, если она снова встанет у него на пути, и разрубит её пополам. Она застыла на месте, когда Принц подошёл к ней почти вплотную.

– Глупая девчонка, – мрачно произнёс он. – Не думал, что ещё когда-нибудь встречу такую, как ты.

В его глазах промелькнуло нечто, похожее на улыбку. Затем он поднял меч, но вместо того чтобы поразить им Бальтазара, он сам схватился за клинок рукой. Шёпот пронёсся по часовне, когда из-под его пальцев полилась кровь. Но Принц был совершенно спокоен. Он молча показал воинам, чтобы они удерживали Бальтазара, и тот встал перед ним на колени. Эмили показалось, всё замерло, превратившись в лёд. Не говоря ни слова, Принц поднял руку над губами Бальтазара, который запрокинул голову. Три капли крови упали в рот вампира. И в тот миг, как они стекли по его гортани, Бальтазар согнулся в ужасных судорогах.

Несколько присутствующих вскочили на ноги, Эмили уже бросилась к Бальтазару, чтобы как-то поддержать его. Но Валентин удержал её, так что ей не оставалось ничего иного, как издали смотреть на своего друга и учителя, который упал на пол, разрываемый ужасной болью. Принц вампиров стоял над ним. Не отводя от Бальтазара взгляда, он закрыл порез на руке, словно рана была не более чем иллюзией.

Тут у Бальтазара вырвался крик. Его глаза от яда Драугра окрасились в совершенно чёрный цвет, и сразу после этого в них появилось мерцание, такое же кристаллическое, как клинок Принца. Яд смерти, будто тысячи иголок, давил на кожу Бальтазара изнутри, и тут Эмили её ощутила – борьбу крови Принца против тьмы. Бальтазар ещё раз согнулся. Затем он соскользнул по колонне и больше не шевелился.

Эмили оттолкнула Валентина и упала рядом с Бальтазаром на колени. От него исходил невероятный холод.

– Гад и кровопийца этот чёртов вампир, – вырвалось у Эмилии, она схватила Бальтазара за руку. – Ты должен…

– …абсолютно ничего не должен, – пророкотал Бальтазар. – И прекрати, наконец, ругаться!

У Эмили расширились глаза от удивления, когда он глубоко вдохнул. Яд вышел. Она бы с удовольствием стёрла с его лица надменную ухмылку – такое она почувствовала облегчение. И в следующий миг упала в его объятия, а он незаметно похлопал её по спине. Эмили невольно улыбнулась. Эта вспышка чувств потребовала от него новых усилий, а этот жест Принца вампиров, который спас ему жизнь, прибавил ему сил.

– Что всё это значит? – Это был Систериус, он подошёл к Принцу. Между его бровей образовалась жёсткая складка, но голос звучал не возмущённо, а удивлённо.

– Правила Объединения неживых…

– Правила существуют для того, чтобы их нарушать, – возразил Принц. – Это сказали Вы, когда были ещё молоды. Я хорошо это помню. Не притворяйтесь, словно Вы это забыли. Иначе мне придётся рассказать это здесь всем присутствующим.

Систериус не стал возражать. На его лице отразилось недоверие, так же, как и на лицах воинов-вампиров . Они, очевидно, тоже никогда не слышали, чтобы Принц говорил о ком-то с такой теплотой. Эмили переводила взгляд с одного на другого, и на какое-то мгновение она смогла увидеть их обоих – вампира и духа – в то время, когда они были просто друзьями.

– Мертвецы становятся сильнее, – сказал Принц. – Их число в последнее время заметно увеличилось. Мои охотники сообщают, что бои становятся всё более ожесточёнными, они всё чаще выражают сомнение, смогут ли они ещё достаточно долго защищать потусторонний мир и мир людей. Я знал об этом, но не мог ничего поделать, так как Гильдия распалась, и духи были для нас потеряны. До этих самых пор. – Он посмотрел на Эмили. – Нам, вампирам , пришлось долго ждать, пока на эту землю вновь упадёт проблеск надежды. Теперь надежда явилась. Во всей красе.

Систериус смотрел то на одного, то на другого.

– Значит ли это, – начал он, но не закончил фразу.

Принц вампиров молча смотрел на него.

– Произошло очень многое, – тихо произнёс он. – И наши мотивы могут быть различными. Но мы тоже заинтересованы в том, чтобы мир людей продолжал существовать. И мы готовы поупражняться в прощении и побороться. Вампиры на вашей стороне – если вы этого хотите.

Эмили уже подумала, что Систериус сейчас громко рассмеётся, так беспомощно он смотрел на Принца. Но вместо этого она стала свидетельницей того, как он меняется – не в своём внешнем проявлении, а в чём-то глубоко внутри, где, казалось, что-то сломалось и сделало его совсем иным. Систериус превращался в молодого человека, из потерянного, серого бухгалтера… – в ловца. Высоко подняв голову, он ответил на взгляд Принца, а когда тот улыбнулся, Эмили уже ни минуты не сомневалась – перед ней стоял Воин Первого Часа. И он пожал руку своему другу.

Ликование было оглушительным. Духи и вампиры аплодировали, словно было достаточно одного лишь толчка, чтобы разрушить стену между ними, или горячей речи одной девочки-духа, чтобы напомнить им, кем они на самом деле являются.

Эмили глубоко вдохнула. Валентин теперь был на её стороне, так же, как и Бальтазар. Эмили улыбнулась, когда взглянула на Рафаэля и Козимо. Она так долго желала только одного – как можно скорее покинуть этот потусторонний мир. А теперь чувствовала себя его частью, что редко случается в человеческом мире. Она стояла сейчас среди своих друзей, своих соратников, и у неё было чувство, что её отец тоже с ней – здесь, в этом убежище теней , которое они создали вместе.

Серый собор застыл в ледяном безмолвии. Над могилами медленно проплывала пелена тумана, а чёрные деревья поднимались из замёрзшей земли, как застывшие когти мертвецов. Эмили была твёрдо убеждена, что никогда прежде не видела ничего более безотрадного. Она стояла у границы ничейной земли , между последними склепами кладбища, и открывающийся отсюда вид казался дурным предзнаменованием: ей чудилось, что этот погост может стать на самом деле полем битвы, на котором уже очень скоро будут разбросаны её фантомные кости, раздробленные мрачной мощью её врага.

Наполовину подавленный вздох рядом с ней показал, что не только ей такое мерещится.

Козимо, дрожа, летал вверх и вниз, оставляя в воздухе мерцающие контуры. Очевидно, его тоже обуревали депрессивные чувства. Руки его опасно тлели, а лицо полностью отражало её ощущения. И если по лицам остальных спутников ничего нельзя было определить, она всё равно знала, что они чувствуют себя так же, как и она. Рафаэль стоял рядом, зажав в руке старинный револьвер, внешне он был спокоен, но чувствовалось, что его тоже лихорадит. Взгляд Бальтазара был сдержан и тих, как и земля перед ними: в этот момент он вспоминал, как однажды уже едва не погиб прямо здесь. Даже Валентин утратил свою улыбочку и смотрел на Серый собор с непривычной для него концентрацией. Эмили прикусила губу. Вот, значит, как чувствовали себя воины перед сражением, вот каково это – переживать предчувствие скорой битвы. Она рассчитывала, что Бальтазар вложит ей в голову какое-нибудь изречение. Но это сделал Козимо, он обернулся и посмотрел на неё с такой же улыбкой, с какой однажды осмелился выглянуть из-под подушки, под которой решил было спрятаться при виде одной из жутких сцен фильма ужасов во время их совместного ночного киносеанса. Он улыбнулся так, словно внезапно осознал, что этот ужас способен довести его до катарсиса от жуткого напряжения и тем самым привести к победе.