Ая Эн - Уровень Фи [litres]

– Ритуал такой. А семечек обычных, они как подсолнечные, только с другой планеты.

Варя протянула руку к валяющейся на соседнем кресле сумке, покопалась в ней и извлекла на свет пакетик с инопланетными семечками. Надорвала и предупредила:

– Тут плевать на пол нельзя. То есть тут, на Пи, конечно, все можно, но есть вещи, которые не принято делать. Ну как везде! Ничего, разберешься! Давай, подставляй ладошку! А то мы на «ты» уже перешли, а семечек не погрызли. Непорядок!

Варя опять засмеялась. А Маша забыла, что они договаривались задавать вопросы по очереди, и на одном дыхании:

– Ты точно не робот? Как семечки могут быть с другой планеты, там же жизни нигде нет, наши ученые же точно определили! Что такое «Пи», никогда не слышала о таком городе. Мы в какой стране, мы в другом полушарии? Рино говорит, звезды тут не нашенские… Как ты меня нашла? Почему ты меня тут ждала? Ты долго ждала? И точно не робот? А у тебя браслетка есть? Я маме бы позвонила… Почему тут никого больше нет? Это филиал СУМАСОЙТИ на каком-то острове, да? А магия все-таки, получается, существует! Я сюда с помощью магии попала, в витрину провалилась, а потом по стрелкам шла. Слушай, а вдруг это вообще не наша планета?

– Не наша, – подтвердила Варя. – Это вообще, строго говоря, не планета. Это брана. Мне сложно тебе объяснить, я и сама толком не понимаю, как это с точки зрения физики, но это сейчас не самое важное. Ты потом сможешь все точно узнать, и с подробностями.

Маша слушала все это с разинутым ртом.

– Стоп, стоп, стоп, – сказала она. – Как это не планета? А сила тяжести? А воздух? А… а вообще, все в целом?

– В каждый конкретный момент, выходя из сокращалки, ты оказываешься на планете, на какой-то из планет, которые одновременно составляют брану и являются браной. Фишка в том, что планеты трехмерные, точнее, пи-мерные, что и позволяет создавать сокращалки, а брана – она как бы пленка, состоящая из планет и этого… как его… горизонта событий, кажется… Слушай, я, честно, еще сама толком во всем этом не разобралась! Ты лучше главное выслушай.

– Ага…

– Кстати, ты не голодная? Все равно в кафе сидим…

– У меня денег нету.

– У меня есть. И вообще тут можно брать что хочешь и не платить.

– А полиция?

– Какая еще полиция, тут в принципе ничего такого нет.

– А с преступниками кто борется?

– Да нет тут преступников! Забудь навечно. Так, что тебе? Рекомендую сине-зеленый чай и вот такой салатик… – Варя ткнула в картинку, которая невесть откуда появилась на столешнице.

– Давай салатик… Нет, я все-таки не въезжаю. Планеты какие-то, брана… Если мы на другой планете, то… Как может быть тут такая же сила тяжести, например?

– Далась тебе эта сила тяжести! – всплеснула руками Варя. – Другая тут сила тяжести, другая! И воздух другой. И что? Вспомни свои ощущения, пока ты по сокращалке шла. Это тебя меняло, пока ты шла. Сокращалки не только соединяют разные точки пространства, но и перестраивают организм, приспосабливая мутангела к новым условиям так, чтобы он ничего особенного после перехода не почувствовал.

– Какого еще мутангела?

– Да любого! Тебя, меня… Слушай, я все отвечаю на твои вопросы, а самого главного еще не сказала. Ты теперь – мутангел. Поздравляю!

Маша посмотрела на свои руки (покрутила ими перед носом, на всякий случай пересчитала пальцы – десять), потом на ноги (две, порядок), потом на Воронину.

– Даже не знаю, что сказать, – сказала она. – Ну… спасибо за поздравление, что ли. Нежданчик, конечно. Денек что надо. Провалилась в витрину, которую считала порталом, а она оказалась какой-то сокращалкой. Попала на другую планету, тебя встретила… И туплю тут, туплю, ничего не понимаю… Слушай, давай я сбегаю за Рино, и ты нам вдвоем еще раз спокойно все объяснишь.

Варя с такой силой замотала головой, что удивительно, как она не оторвалась от шеи.

– Ни в коем случае! – печально проговорила она. – Ни слова ему не говори, даже если решишь вернуться. Дело в том, что ты уже стала мутангелом, а он пока нет. И… я знаю, что ты сейчас предложишь, но сокращалка не превращает людей или мутантов в мутангелов.

– А тогда кто превраща… Ой! – Маша пискнула и стала сползать под стол.

– Ты что-о???

– Та-та-та…

Варя посмотрела по сторонам, но ничего особенного не обнаружила.

– Тарелка! Летающая та-та-тарелка! – пролепетала она.

– А, эта! Ну да, и что? – Варя ловко перехватила прибывшую тарелку с салатом, поставила ее на столик и придвинула к вылезающей из-под стола Маше.

Они ели и болтали довольно долго. И хотя Маше ужасно хотелось узнать все во всех подробностях, она нервничала все больше и больше: как там Рино?

– Странно, – не выдержала она наконец. – Я чувствую, что не могу тут больше сидеть, мне надо обратно. Мы же еще увидимся?

Варя кивнула:

– Да сколько угодно раз! И ничего странного. Ты же теперь мутангел. А мутангелы в ответе за все происходящее. Ты сейчас в ответе за Рино. Так что пока! Дорогу обратно найдешь?

– Ой… Не уверена…

– Смотри, это несложно. На каждом навигаторе есть функция «обратно». Вот этот значок.

…Обратный путь по сокращалке прошел спокойнее. Пол, конечно, под ногами опять шатался, но уже не мутило. Ну… почти не мутило!

Элина вернулась домой довольно поздно. Пока узнавала, как здоровье Бяк-Бяка, пока провожала Лизку домой… Во дворе висело свежевыстиранное белье. Эля увидела белье, разозлилась, с силой хлопнула калиткой, а потом с еще большей силой – тяжелой входной дверью.

– Мам, ну чего ты как маленькая!

Мама шила, сидя за столиком для рукоделия. Украшала вышивкой какую-то полинялую тряпку, кажется, наволочку.

Зарина Нарциссова болела давно, чуть ли не с самого детства. Из-за болезни она перестала смотреть ночные сны еще до замужества. Сергей Нарциссов на здоровье никогда не жаловался и отказываться от ночных снов не собирался. Поэтому Элинины мама и папа ночью всегда спали отдельно, в разных комнатах. Мама – вместе с Элиной, при желтом или светло-зеленом свете. А папа – в маленькой спальне, в темноте. Свою спальню папа отчего-то называл «хоронушкой». Силы Ночи забрали папу прямо из его хоронушки.

– Мам! Тебе же нельзя напрягаться!

– Только не надо делать из меня инвалида, ладно?

Тон у мамы был не примирительный, надрывный. Мама сидела, чуть подавшись вперед, с прямой спиной и решительно выдвинутым подбородком. И орудовала иголкой не останавливаясь. Словно всем своим существом хотела сказать: вот, смотрите, какая я молодец, как я справляюсь с домашними делами. А если я завтра умру, то…

За много лет маминой болезни Эля привыкла ко всем ее выходкам, капризам и сменам настроения. Она относилась к ним спокойно, как к погоде за окном: холодно – надеваешь пальто, выглянуло солнышко – идешь загорать.