Ридли Пирсон - Питер Пэн и Похитители теней

— Ну что ж… полечу один, значит, — вздохнул Питер.

Он беззаботно махнул друзьям рукой, хотя чувствовал себя далеко не беззаботно, взмыл над деревьями и направился к морю.

На миг на поляне воцарилась тишина. Потом тишина взорвалась отчаянным звоном. И это очень хорошо, что ребята его не понимали. Динь-Динь стрелой рванулась в небо, развернулась туда, куда полетел Питер, и исчезла.

И снова наступила тишина. Слышалось только, как хлюпают носами трое расстроенных мальчишек да затихает вдали гневный перезвон колокольчиков.

В Лондоне темнело рано. Бледное северное солнце было не в силах прорваться сквозь городскую пелену облаков и густо-серого тумана, смешанного с угольным дымом и сажей, валящими из десятков тысяч каминных труб. Воздух, достаточно холодный даже днем, сделался и вовсе ледяным, а с моря еще несло всепроникающей сыростью.

С темнотой приходила опасность. Запутанная сеть лондонских улиц, улочек и переулков, где и днем-то легко было заблудиться, по ночам превращалась в лабиринт, непроходимый для любого неопытного чужака. Люди же опытные и подавно старались убраться под крышу до наступления темноты. Потому что по ночам лондонские улицы становились похожи на угрюмые, мрачные джунгли, где бродили грабители, убийцы и разбойники всех мастей. Слабые и уязвимые становились легкой добычей. Для лондонских бедняков ночь была временем, когда следует сбиться в кучу в своей комнатенке (если у тебя, конечно, есть комнатенка), закутаться в тряпье, пытаясь согреться, и ждать, пока непроглядная тьма сменится очередным холодным и серым рассветом.

В богатых районах города улицы освещались — отчасти — газовыми фонарями, каждый из которых создавал вокруг себя круглый островок желтого света и хотя бы отчасти рассеивал мрак. Однако и богачи редко выходили по ночам пешком: ведь хорошо одетый человек был приманкой для грабителей, готовых пойти на убийство ради дамской безделушки или золотых часов.

Так что лондонские богачи по ночам тоже сидели дома. Хотя, разумеется, они проводили это время с куда большим комфортом, чем бедняки. Самые богатые жили в собственных особняках, кушали деликатесы, приготовленные искусными поварами, и грелись у каминов, растопленных вышколенными слугами.

Вот и в тот вечер в одном из самых роскошных особняков на одной из самых широких улиц, не далее чем в сотне ярдов от великолепного Кенсингтонского дворца, [5] Кенсингтонский дворец — один из королевских дворцов в Лондоне. сидела за поздним обедом [6] В Англии обычно обедают ближе к вечеру, а ужина как такового вообще не бывает. семья Леонарда Астера. Столовая в особняке была такая просторная, что вполне сошла бы за теннисный корт. За столом без труда могли разместиться — и нередко размещались — человек двадцать.

Но сегодня за столом сидело всего трое: лорд Астер, его жена Луиза и их дочка Молли.

Молли была очень похожа на мать: те же густые, ниспадающие волной каштановые волосы, то же тонкое лицо. Однако самую заметную черту своей внешности девочка унаследовала от отца — огромные, сияющие изумрудные глаза. Молли была прелестным ребенком — все лондонское общество сходилось на этом. Однако же втихомолку поговаривали о том, что она «несколько необычная» — особенно с тех пор, как они с отцом несколько месяцев назад вернулись из путешествия.

О том, что произошло во время путешествия, было известно мало: основным источником информации была миссис Бамбрейк, гувернантка Молли, которая, к несчастью, большую часть событий провела в заточении в трюме пиратского корабля. Вернувшись в Англию, она рассказывала о таинственном сундуке с сокровищами и об удивительном острове, где бедняжка Молли, по-видимому, пережила какое-то страшное потрясение. Однако что именно там произошло, миссис Бамбрейк не знала, а Молли и лорд Астер наотрез отказывались говорить об этом.

Разумеется, недостаток информации не помешал лондонскому обществу обсуждать произошедшее. В конце концов сошлись на том, что в Астерах есть нечто странное — некоторые даже утверждали, что Астеры всегда были такие, — а особенно странная их юная Молли. И в самом деле, она совершенно не интересовалась всем тем, чем положено интересоваться барышне ее круга. Кроме того, поговаривали, что она частенько выглядит рассеянной, как будто думает о чем-то постороннем.

И в общем люди были правы.

Однако сегодня вечером внимание Молли было целиком сосредоточено на отце. За обедом лорд Астер был непривычно молчалив, предоставив вести легкую застольную беседу Молли и ее матушке. И только когда горничная прибрала со стола пустые тарелки и оставила господ наедине с десертом, Леонард, оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не подслушает, заговорил вполголоса грустным тоном:

— Боюсь, мне придется ненадолго оставить вас одних.

Луиза Астер только медленно кивнула и ничего не сказала.

— Ненадолго? — переспросила Молли.

— На несколько недель, — уточнил Леонард.

— Зачем? — спросила Молли.

Леонард Астер ответил не сразу. Он пристально смотрел на дочь. Он вспоминал, как отважно она вела себя в море и потом, на острове, как она сражалась, по временам совсем одна, защищая сундук и его драгоценное содержимое от опасных людей, которые не остановились бы ни перед чем. И лорд Астер решил, что, несмотря на свою юность, девочка заслужила право знать больше, чем он рассказывал ей до сих пор.

— Мне нужно переправить звездное вещество в другое место, — сказал он.

— Переправить? — удивилась Молли. — Но ведь ты говорил, что оно и так в надежном месте!

— Я думал так прежде, — объяснил лорд Астер. — Но сегодня я получил тревожные вести от Аммма.

Лицо Молли просветлело.

— От Аммма! — воскликнула она. — Как он поживает?

— Отлично! — улыбнулся лорд Астер. — Он передает тебе привет и просит сказать вот что…

И Леонард внезапно разразился странным писком, свистом и щелчками. Его жена и дочка ничуть не удивились: Леонард просто передавал слова Аммма, который был не кем иным, как дельфином. Смысл этой фразы был примерно таков: «У меня зеленые зубы».

Молли расхохоталась. Это была та самая фраза, которую она, еще почти не зная дельфиньего языка, сказала Аммму несколько месяцев назад. Теперь казалось, будто это произошло давным-давно. Тогда она, стоя ночью босиком на палубе корабля, пыталась послать отцу срочное сообщение.

— Передай, пожалуйста, Аммму, что я уже куда лучше говорю по-дельфиньи! Но все-таки, что это за тревожные вести?

— Ну, — сказал Леонард, — сообщение несколько невнятное, так как Аммм получил его от местных дельфинов, живущих вблизи острова Моллюск. А ты ведь знаешь, что разные виды дельфинов не очень хорошо понимают друг друга. Однако суть в том, что на острове Моллюск побывал корабль и несколько людей с корабля выходили на берег.