Жан-Филипп Арру-Виньо - Мимси Покет и дети без имени [litres]

По пути к острову его укачало. Он с отвращением окинул взглядом двух охранников, которые вели заключённых. Форма на одном была чересчур короткой, на другом – слишком длинной. Казалось, они по ошибке поменялись одеждой.

Офицера радовала перспектива наконец избавиться от узников. Теперь, когда крепость станет пустой, он сможет ни о чём не беспокоиться. Что же до двух бродяг, пойманных вчера, то в Холодильнике они долго не протянут. Их никто никогда не хватится, а тела унесёт река.

– Ну, поехали уже, – поторопил он лейтенанта Траста, который подписывал документы.

Траст нагнулся к самому уху Блица.

– Одно слово, сэр, и я вышибу мозги этому старому хрычу.

– Без кровопролития, Траст, – приказал полковник. – Ваша задача – позаботиться, чтобы мы благополучно добрались до Гульденбурга.

Он указал на фальшивых охранников.

– Найдётся у вас место для этих двоих?

Если лейтенант Траст и узнал Магнуса, то он не подал вида.

– Тот, что поменьше, – девочка?

Блиц кивнул.

– И ещё кот.

– Кот, сэр? – переспросил лейтенант.

Все заняли места на борту, и лоцман отдал швартовы.

Утро выдалось холодное, занимался розовый рассвет, и лёд под носом лодки раскалывался с треском ореховой скорлупы. Магнус и Мимси не стали оглядываться на грозный силуэт тюрьмы. Стоя на носу лодки, они упивались тем, что живы и могут снова радоваться свету дня.

Маленький сварливый офицер посматривал на них с подозрением, и лейтенант Траст отвёл его в сторону.

– Только между нами, сэр. О вас говорят наверху.

– В государственной канцелярии?

– Ещё выше, – заверил Траст. – Вы заслуживаете гораздо большего, чем охранять тюрьму, прекратившую своё существование.

Позеленевший от качки офицер был на седьмом небе от счастья. А когда лодка достигла середины реки, он перегнулся через борт, и его громко, от души вырвало.

Люди лейтенанта Траста встретили их на пристани.

– С этого момента заключённые поступают под мою ответственность, – сказал он маленькому офицеру, подставив ему локоть, чтобы помочь спуститься с лодки. – Ступайте отдыхать, сэр. Вы чрезвычайно бледны.

Долго упрашивать того не пришлось.

Свен Мартенсон и полковник Блиц сели в поджидавший их фургон. Фальшивых охранников потихоньку втащили в машину с конвоем и тут же накрыли брезентовым навесом.

Через несколько секунд тюремная колонна покинула Продзнье. Первым ехал военный джип, у которого на лобовом стекле красовался флаг Сильвании.

В тот же вечер они прибыли в Гульденбург.

Когда машины вихрем влетели в ворота Верхнего города, грузовик ненадолго притормозил. Магнус и Мимси выскочили оттуда, уже переодетые в обычную одежду, им протянули Братчи, и все трое исчезли в темноте.

Они были спасены.

Можно представить себе радость госпожи Карлсен, когда она увидела своего дорогого Магнуса, грязного, как чёрт, лохматого, с отсутствующим, будто у привидения, взглядом, но зато живого.

– Что случилось с твоим свитером? – всполошилась бедная женщина, после того как чуть не задушила мальчика в объятиях и не утопила в слезах.

На свитере-удушителе теперь было больше дырок, чем уцелевших мест.

– Наверное, за что-то зацепился, – пристыженно пробормотал Магнус.

– Ну ничего, я свяжу новый!

– Отец дома?

Но оказалось, Рикард Миллион уехал по делам в Западную Сильванию. Он слишком тяжело воспринял известие о потере сына и изматывал себя работой, чтобы не думать о своём горе, пояснила госпожа Карлсен. Тем более после подписания мирного договора бизнес между двумя странами процветал как никогда.

– В Западню Сильванию? – переспросил Магнус. – По делам? И когда вернётся?

– О, не раньше чем через три дня. Мы пошлём телеграмму, не беспокойся.

«Три дня, – с горечью подумал Магнус. – А суд завтра…»

В который раз он совершенно напрасно понадеялся на поддержку отца.

– Ну что же мы стоим в прихожей, – засуетилась госпожа Карлсен. – Ты наверняка умираешь от голода… И вы тоже, моя дорогая, – добавила она, немного помедлив.

Гувернантка едва узнала Мимси. Девушка стояла на пороге, теребя косичку, смущённая радостным приёмом, оказанным Магнусу и не имевшим к ней никакого отношения. Госпожа Карлсен всегда считала маленькую дикарку злым гением Магнуса. Стоило той появиться, как мальчик немедленно ввязывался в какую-нибудь чудовищную историю.

И, конечно же, добрая женщина едва не упала в обморок, увидев взъерошенную голову, выглядывавшую у Мимси из кармана.

– Вы же не хотите сказать, что я должна буду терпеть это ужасное существо у себя в доме? – воскликнула она.

Магнус властно подтолкнул Мимси, чтобы та вошла.

– У меня в доме, госпожа Карлсен, – поправил он. – Мы останемся здесь все втроём или же все втроём уйдём. Молоко найдётся? Если нет, сливки тоже сгодятся.

Ужин вышел превосходный.

Госпоже Карлсен казалось, что она кормит свору голодных собак, вернувшихся с охоты. Её дорогой Магнус чавкал, как дикарь, заглатывая блины и тосты с вареньем. Девица Мимси уселась, водрузив локти на стол, и неприлично шумно пила из кружки шоколад, в то время как её несчастный кот носился по скользкому кафельному полу и висел на фартуке кухарки.

«Мой дорогой Магнус вернулся!» – повторяла она про себя. И слёзы благодарности катились по пухлым щекам, пока она хлопотала у плиты и краем глаза пересчитывала серебряные ложечки, которые так неосмотрительно достала в честь его возвращения.

Кто знает, что на уме у этой девчонки!

Потом, когда друзья разошлись по ванным комнатам, расположенным в разных концах коридора, она собрала их грязную одежду, свалила её в прачечную и поднялась приготовить спальню для гостьи.

Пришлось ещё и одолжить ей ночную рубашку. Полученную на Даче Мимси оставила в тюрьме вместе с другими вещами. Госпожа Карлсен выдала девочке одну из своих. Она была раза в три больше, чем Мимси, и застёгивалась до самого горла.

Увидев, как Мимси выходит из ванной комнаты, гувернантка порадовалась своему выбору. В этой строгой рубашке, босая и аккуратно причёсанная, девушка выглядела весьма пристойно.

Мальчики порой бывают такими глупыми.

Не хватало ещё, чтобы Магнус увлёкся этим ворчливым эльфом.

Едва рухнув на кровать, Магнус тут же уснул.

Но среди ночи резко проснулся и не сразу сообразил, где находится. Тяжёлое одеяло навалилось на него, точно дохлая лошадь, не давая дышать. Где-то в темноте наперебой тикали двенадцать будильников, и их голоса сливались в единую адскую песню.

Мальчик распахнул окно, и в лицо ему ударил ледяной ночной воздух. Магнус стоял так, глубоко дыша, пока наконец не почувствовал, что дрожит от холода.