vova-bz - Черепашки-ниндзя против Тренидатов

- В чем дело? - замурлыкал Донателло.

- Кто это тревожит нас в такую рань?- потянулся Микеланджело.

Но когда до черепашек ниндзя дошло, что это звонит переговорное устройство Эйприл, остатки сна покину ли их, и они быстро нашли свой перего­ворник и включили его.

- В чем дело, Эйприл? Почему ты звонишь в такую рань? - непонимающе спросил Донателло.

- Извините, черепахи, - заговорила девушка. - Но дело не терпит отлагательств.

- Картина? - догадался Рафаэль.

- Да, - коротко ответила Эйприл.

- Шредер все-таки украл ее? - спросил Донателло.

- Нет, ребята, хуже, - покачала головой Эйприл.

- А что может быть хуже? - не понял Лео­нардо.

- Картина ожила, - сказала девушка. - Ско­рее включите телевизор, и вы все узнаете. Минут десять назад мне позвонил мистер Болдуин. Он не послушался предупреждений и вместо того, что­бы спрятать картину, вывесил ее на прежнее место. А ночью...

Черепашки уже не слушали, что говорила Эйприл. Они бросились к телевизору, желая узнать, что произошло в картинной галерее.

Глава 7. Тренидаты начинают действовать

Рафаэль первым подоспел к телевизору. Он включил его, Донателло, Микеланджело и Леонардо начали поудобнее устраиваться у экрана. Шум и необычно раннюю возню черепашек услы­шал учитель Сплинтер. Он вошел в комнату и глазам своим не поверил. Все черепашки сидели у телевизора и внимательно уставились на диктора.

- Что произошло, ребята? - спросил он.

- Учитель Сплинтер! - задыхаясь, стал объяснять Рафаэль. - Случилось такое, такое...

Он не знал, как в двух словах передать то, о чем сказала по переговорнику Эйприл.

- А теперь предлагаем последнее сообщение с места события, - сказал в это время по телевизору комментатор.

На экране появилось изображение помещений музея. Они совсем не были похожи на то, что два дня назад видели черепашки и учитель Сплинтер. Кругом все было разрушено, предметы искусства валялись на полу. Многие из них уже не представ­ляли никакой ценности, потому что были из стекла, фарфора, керамики и сейчас превратились в груды осколков.

- Фью-у! - вырвался свист у Микеланджело. - Вот так работка. Если бы мне показали все это на фотографии и сказали определить место, я ни за что не отгадал бы.

- Да уж, постарались они на славу, - согла­сился Рафаэль.

- Вы видите перед собой первый этаж и, соот­ветственно, первые залы Уайтхолл-галери, ­говорил тем временем комментатор. - Неизвест­ные злоумышленники, как предполагает полиция, проникли в помещение ночью. Остальная картина их действий пока не восстанавливается. Мы попро­сили сказать несколько слов шефа специальной бригады по расследованию особо загадочных про­исшествий лейтенанта полиции Лоумена. Мистер Лоумен, что вы можете сказать телезрителям?

На экране появилась недовольная физиономия. Туповатое лицо полицейского выражало недо­вольство тем, что журналисты совали свои носы везде и мешали спокойно разбираться в происшест­вии. Но когда лейтенант заметил, что на него наведена кинокамера, он постарался изобразить некое подобие улыбки.

- Сейчас пока нечего говорить, - ответил он. - ­Могу только повторить то же, что уже было сказано: из музея ничего не пропало. Следовательно, версия об ограблении отпадает. В настоящий момент наши сотрудники прорабатывают версию лич­ной мести мистеру Болдуину.

Полицейский уже отвернулся, чтобы уйти. Но комментатор поднес микрофон ему под нос.

- Вы считаете, что это возможно? - спросил он.

Лейтенант остановился, нахмурился еще больше и снова повернулся к камере.

- Я считаю, что расследование шло бы в два раза быстрее, - неожиданно повысил он свой гро­могласный баритон, - если бы всякие любители сенсаций и скоропалительных выводов не совали свои носы куда не следует и не мешали работать! Они только тормозят расследование! Налогопла­тельщикам следовало бы задуматься над этим!

И лейтенант полиции ткнул указательным паль­цем прямо в камеру. Потом он развернулся и пошел прочь.

- Но ведь это же моя работа! - стал оправдываться журналист. - И я хотел, чтобы было лучше.

Но его уже никто не слушал, кроме телезрителей, которые находились в это время у экранов своих телевизоров.

- Ладно, - с сожалением произнес журналист. - Раз полиция не желает с нами разгова­ривать попробуем взять интервью у самого мисте­ра Болдуина. А вдруг лейтенант Лоумен прав и сегодняшний ночной погром в Уайтхолл-галери вызван личной местью самому мистеру Болдуину?

- Ничего у них не получится, - тихо сказал Донателло.

- Это еще неизвестно, - ответил Рафаэль.

- Что ты хочешь этим сказать? - удивился Донателло.

- Смотря, как поведет себя этот мистер Болдуин, - объяснил Рафаэль. - Если он сболтнет больше, чем надо, то полиция может выйти на Эйприл.

- Ты думаешь, что Эйприл им что-нибудь расскажет? - удивленно спросил Донателло.

- Эйприл может и не скажет, но у нее возможны неприятности, - ответил Рафаэль.

- Это ей не впервой, - спокойно сказал Микел­анджело. - Другое дело, что Эйприл не будут давать прохода с разными расспросами ее же кол­леги.

- Тише, - остановил друзей Леонардо. - Да­вайте послушаем, что будет говорить сам Болдуин.

В этот момент на экране появилось лицо вла­дельца галереи мистера Болдуина. Он нервничал, руки его дрожали. Он еще никак не мог сообра­зить, что же на самом деле произошло этой ночью. У него возникали в голове всякие мысли по этому поводу, в том числе и слова Эйприл, которые она сказала накануне, возвращая картину. Мистер Болдуин благодарил девушку за оказанную любез­ность и возвращение картины, а также за то, что она дала слово никому и нигде не говорить о происшествии. Ведь это могло подорвать авторитет галереи, известной почти во всем мире.

Теперь у него время от времени всплывали в памяти и другие слова Эйприл, где она предупреж­дала мистера Болдуина о некоторой опасности, которая может грозить огромными неприятностями не только ему, но и всему городу, а, возможно, и всему миру, если картина пропадет снова. Конеч­но, мистер Болдуин не поверил в эту белиберду.

Он вообще не верил во всякую чертовщину. Он обещал сделать все так, как просила девушка только потому, что не хотел огласки и очернения своего имени. Теперь он пожалел, что после ухода Эйприл О'Нил приказал повесить картину на прежнее место. Потому и сделал первый телефонный звонок именно ей.

Журналист подошел совсем близко к мистеру Болдуину. Но, видя его задумчивое состояние, не решался задавать вопросы. Возможно, замечание, которое сделал лейтенант полиции, подействовало на него несколько отрезвляюще. Он стоял и не знал, с чего начать разговор.

- Вы видите на своих экранах всю ту же раз­руху, которая царит в Уайтхолл-галери, - вдруг сказал он. - А среди этой разрухи и беспорядка возникает печальный, но непоколебимый мистер Болдуин, хозяин галереи. И если он согласится, мы попробуем задать ему несколько интересных вопросов.