Калеб Крисп - Остановите Айви Покет!

— Вот она! — раздался крик. И следом — громкий свист.

Я обернулась. По коридору ко мне бежала уродливая великанша, которую я заперла в комнате мистера Блэкхорна, а с ней какой-то верзила с такой же коротко стриженной головой и в оранжевом мундире.

— Кажется, твоё спасение откладывается, дорогая, — сообщила я подруге с умопомрачительным спокойствием.

Ребекка принялась колотить в дверь:

— Беги, Айви! Беги подальше отсюда!

Но я не побежала.

— Не бойся, Ребекка. Правило номер семь Амброуза Крэбтри гласит, что границу между мирами пересёк только мой дух и мне ничего не грозит. В эту самую минуту я нахожусь в Лондоне, в покое и безопасности. Так что волноваться совершенно не о чем.

Поэтому я была несколько потрясена, когда двое мускулистых стражей этого места схватили меня за руки и прижали к стене. Женщина уставилась на меня во все глаза и вдруг ахнула:

— Это она!

— Она не спит, — прогудел её сообщник. — Светоч Справедливости наградит нас медалями.

— Немедленно отпустите меня, а не то я вам обоим покажу, где раки зимуют!

Вместо ответа они поволокли меня по коридору. Я действовала так, как велел голос разума: кричала, пыталась хорошенько покусать их, лягалась со всем возможным усердием. Но они даже не поморщились. Уже у самой лестницы я от души наступила женщине на ногу. Это сработало. Уродливая негодяйка взвыла и выпустила мою руку. Я не замедлила этим воспользоваться, ткнув её безмозглого дружка пальцем в глаз. Он заорал так, что и повитуха бы поразилась, и попятился.

С быстротой света я бросилась обратно к двери Ребекки и принялась снова пробовать ключ за ключом, вопреки всему надеясь, что мне удастся освободить подругу.

— Держись, дорогая! — крикнула я.

— Уходи, Айви! Беги со всех ног!

— Совершеннейшая чепуха. Я не могу уйти без тебя и не уйду.

Моя голова запрокинулась назад. А что ей ещё оставалось, если стриженая охранница схватила меня за волосы и дёрнула? Ключи у меня отобрали. Я сражалась как тигр, но и глазом моргнуть не успела, как меня снова потащили по коридору.

— Ну, теперь пусть Светоч Справедливости с тобой разберётся, — сказала громила, гадко ухмыляясь.

— Не позволяй им схватить тебя, Айви! — крикнула нам вслед Ребекка. — Что угодно, только не попадайся им!

— Кажется, тут от меня мало что зависит, дорогая! — крикнула в ответ я.

— Всё в твоих руках, Айви! — донесся до меня отчаянный голос Ребекки. — Вспомни, как ты попала сюда! Ты можешь вернуться точно так же!

— Прикуси язык, Баттерфилд, а не то тебе не поздоровится! — огрызнулась женщина-горилла.

— Но как? — крикнула я.

— Ты приподняла завесу… — Голос моей подруги стал слабеть. — Ты приподняла завесу, а теперь опусти её. Опусти её, Айви…

Мы были уже на лестнице, и мои пленители волокли меня вниз. Я позволила своим рукам повиснуть плетьми. Мои ноги превратились в желе. Я не очень хорошо понимала, что делаю. Знала только, что все мысли мои — о Лондоне. А все тревоги — о Ребекке. И я дала им волю.

Один из стражей закричал. Что-то вроде:

— Держи её, дура!

— Я пытаюсь! — раздался отчаянный крик в ответ.

Ступеньки пошли волнами, поднимаясь и опадая словно океанский прибой. А потом руки, державшие меня, — нет, оба моих пленителя целиком растаяли в воздухе. Дворец Проспы стал оседать, уходя в землю, и я провалилась в пустоту. Мне было ничуточки не страшно.

Я закрыла глаза, раскинула руки в стороны и камнем полетела вниз. Но опустилась на землю мягко, как пёрышко. Просто подо мной вдруг обнаружилась брусчатка. Кажется, я пару раз перевернулась, не в силах сразу остановить движение. Моя ночная рубашка намокла. Я лежала на мостовой Уинслоу-стрит. Я поднялась на ноги и застыла, пытаясь прийти в себя.

Ребекка была так близко! Всего лишь какая-то дверь разделяла нас. Но мне не удалось вернуть её домой. И что произошло с мистером Блэкхорном? Его душераздирающие рыдания до сих пор звучали у меня в ушах. Что же делают с ними во Дворце Проспы? Они ведь должны лечить людей, которых поразила болезнь под названием Тень… И почему Ребекка не хотела, чтобы я её спасла? Это всё нечестно. И непонятно. И грустно.

Я вернулась на тротуар. Глаза мои подёрнулись слезами, всё вокруг стало расплываться. Это от ветра. Просто ветер в лицо. Оглянувшись напоследок на провал на месте Дворца Проспы, я вытерла слёзы и пошла домой.

— Ты очень хорошо прочитала стихи, Айви.

— Правда?

Эзра кивнул (взмахнув брылями) и жестом поторопил меня, чтобы я села на стул у закрытого ставнями окна.

— Да, хотя, возможно, тебе стоит поговорить с твоей библиотекаршей — пусть подберёт тебе что-нибудь более духоподъёмное. А теперь передохни, а мы с мамой Снэгсби пока позаботимся о делах.

У миссис Рашмор была больная печень. Доктор сказал, ей осталась неделя. Может быть, две. Не желая обременять своих родных подготовкой к похоронам и всему такому прочему, она пригласила Снэгсби. Поэма, которую я читала, имела большой успех. Кажется, это было творчество какого-то шотландского поэта — о том, как смерть подкрадывается в ночи и все мы там будем. У миссис Рашмор слёзы текли как из брандспойта.

Должна признаться, на сей раз я не вкладывала в чтение душу. Мысли мои были заняты Ребеккой. Что за злые дела творятся во Дворце Проспы? И мистер Блэкхорн… как он-то туда попал? И как получилось, что эти стражники-верзилы узнали меня? «Она не спит», — сказал один из них. Что он имел в виду? Ох, всё так запутано!

— Вот, пей. — Мамаша Снэгсби принесла мне стакан тёплого молока.

— Я не хочу пить.

— Разумеется, хочешь, — отрезала она. — Я должна ответить на множество вопросов миссис Рашмор, так что некогда мне тут с тобой препираться.

Я взяла молоко. А взамен дала ей пищу для размышлений.

— Я тут вспоминала мистера Блэкхорна…

— А что с ним?

— Вы не заметили ничего странного, когда он умирал? Чего-то такого, чего обычно не происходит?

— Например?

Я понимала: надо быть очень осторожной, чтобы не вызвать подозрений.

— Ну, кто знает… Может быть, он упоминал, что его как будто тянет куда-то далеко-далеко? Или, возможно, он был не так мёртв, как вам показалось. — Я обратила на мамашу Снэгсби свой самый проницательный взгляд. — Могло такое быть, дорогая? Если да, кивните один раз. Если нет, продолжайте сверлить меня полным отвращения взглядом.