Дж Поли - Рожденные летать

Я улыбнулся.

— У тебя щека немного запач…

— Нет, подожди! — воскликнула Пустельга, когда Рэйвен подняла руку, чтобы вытереть щеку. Она наклонилась и, аккуратно проведя пальцем по правой щеке Рэйвен, добавила точно такую же угольную полосу. — Вот так лучше! Теперь ты выглядишь почти так же устрашающе, как Туи, — захихикала Пустельга.

Рэйвен растерянно заморгала глазами. Филин протянул ей телефон, чтобы его подруга могла взглянуть на себя, используя камеру в качестве зеркала.

— Теперь моя очередь! — Пустельга вскочила на ноги.

Ястреб, привлеченный возникшим оживлением, двинулся к нам. И замер на полушаге, когда увидел Пустельгу с подведенными угольной обводкой глазами.

— Вау, красота! — выдохнул он. Я согласно закивал головой.

Пустельга слегка покраснела от удовольствия, любуясь своим макияжем в камере смартфона.

— А знаете, что мы еще могли бы сделать? — деловито сказала Пустельга, выключая смартфон и запихивая его в задний карман джинсов. — Глянь, какой узор Рэйвен нарисовала на пере Филина. Представляешь, как будет красиво, если мы полностью разукрасим наши крылья.

— Нет-нет, я и так трачу уйму времени на чистку перьев, чтобы еще специально пачкать их углем и глиной, — возразил Ястреб.

Пусельга рассмеялась.

— Ладно. Оставим это на особо торжественный случай, а пока… — Она обернулась ко мне и нацелила на меня указательный палец. — По-моему, Мигелю очень пойдет боевая раскраска воина, как считаете?

Я не стал возражать, и вскоре на моей физиономии появились таинственные знаки, нанесенные твердой рукой Ястреба. Даже Филин и Рэйвен не смогли остаться в стороне от игры. Пока Пустельга угольными тенями старательно подкрашивала веки Рэйвен, смотревшей на нее испуганно и одновременно доверчиво, мы с Ястребом взялись за Филина, который тоже решил поэкспериментировать с раскрашиванием своего бледного лица и конечностей. Тем временем Сокол и Туи расписали свои физиономии причудливыми узорами воинов маори. Весь оставшийся вечер Отряд посвятил веселой фотосессии — сотни полторы фотографий нашего разноцветного племени пополнили и без того немалый альбом, состоявший из оригинальных снимков, которые мы делали во время полетов, — настоящую хронику развития нашего летного мастерства.

В такие вечера я с особой силой чувствовал, насколько сплоченным был наш Отряд. По моему глубокому убеждению, это единство не могло бы сложиться, не будь на то воли Провидения.

А несколько дней спустя состоялся самый настоящий концерт. В тот вечер была очередь Туи готовить ужин. Возясь возле печки, она слушала музыку на своем мобильнике. Туи положила его на камень рядом с собой, но благодаря отличной акустике в каньоне, а также острому слуху, который мы обрели вместе с крыльями, достаточно было встроенного микрофона — весь Отряд прекрасно слышал музыку Туи и то, как она тихонько напевает себе под нос мелодию за мелодией. Когда же дело дошло до песни, которую Туи, похоже, любила больше всего, она принялась подпевать увереннее. А когда баллада подошла к своем апогею и хор голосов подхватил припев, Туи включилась на полную громкость. Ее сильный голос заполнил каньон. Некоторые из слушателей не удержались от одобрительных возгласов. Туи проворно вскочила на камень, держа ложку наподобие микрофона, и закончила песню мощной финальной нотой, вскинув вверх свободную руку. Раскрытые крылья Туи отбрасывали огромную пляшущую тень на скалу позади нее, ее голос звенящим эхом несся над ночной пустыней, ликующие вопли и аплодисменты Отряда, поддержанные пронзительным свистом Сокола, служили достойным дополнением неожиданной арии.

Туи поклонилась:

— Спасибо! Спасибо!

Она соскочила с камня и как ни в чем ни бывало продолжила помешивать похлебку в котелке.

— Ты раньше была певицей? — полушутя спросил я за ужином.

Туи, затолкав в рот полную ложку пюре из картофельных хлопьев, пожала плечами.

— Сольных концертов не давала, — сказала она, прожевав пюре. — В школе участвовала в танцевальной группе «капа хака» [19] Kapa haka — вид исполнительского искусства народа маори. Выступление «капа хака» состоит из ряда песен и танцев, связанных в единое целое, причем они охватывают несколько типов музыки и танцев маори. . Мы выиграли несколько конкурсов. Это был круто.

Сокол в недоумении поднял брови:

— В чем ты участвовала?

— Национальный групповой танец и пение. — Туи скроила характерную страшную гримасу воина-маори. — Знаю, звучит старомодно, но на самом деле это очень популярная у нас штука. В моем классе почти все принимали участие — неважно, принадлежали они к маори или нет. Черные, белые, коричневые — все.

— Разве белые люди умеют танцевать? — удивился Сокол.

Ястреб прыснул и удрученно покачал головой:

— Нет-нет, Сокол, не смотри на меня, пожалуйста. Я только наполовину белый. Но все таланты в нашей семье достались младшей сестре. Все, на что я способен, — выразительно подвигать бедрами. Нет, и даже не проси меня спеть. В последний раз, когда мне вздумалось петь, все кончилось очень плохо.

Отряд разразился дружным хохотом. Больше всех смеялась Пустельга.

Мы с Ястребом, как и прежде, отлично ладили, но я стал замечать, что все чаще и чаще он предпочитает компанию Пустельги. И я его не винил.

Речь Пустельги с сильным английским акцентом заметно выделялась на фоне остальных голосов Отряда. Она всегда была там, где требовалась помощь. Иногда я и сам задавался вопросом, не связан ли мой интерес к Пустельге лишь с тем, что она оказалась единственной девушкой в нашем Отряде, у которой не было пары. Однако я не мог отрицать, что чем больше времени я проводил с ней, тем лучше мне хотелось узнать ее. Пустельга была остроумной, находчивой, веселой, и она не боялась постоять за себя.

Я пытался убедить себя, что это всего лишь дружба, но правда заключалась в том, что Пустельга мне очень нравилась, и с каждым днем все больше и больше.

Я изо всех сил старался скрывать мои чувства. Спокойная и размеренная жизнь Отряда была гораздо важнее. Начни я борьбу за внимание Пустельги, наверняка возникла бы напряженность.

Иногда я задавался вопросом, не руководствуется ли Ястреб примерно теми же соображениями, что и я, и именно поэтому никогда не пытается открыто проявлять свой интерес к Пустельге. То, что она ему нравится, не вызывало у меня ни малейших сомнений. Нет, конечно, он заметно преображался, когда Пустельга смотрела в его сторону, и гораздо чаще принимался сыпать шутками, если она находилась рядом и могла его слышать, однако никаких определенных шагов не предпринимал. Я даже начал думать, что на этот раз интуиция меня подвела и общение Ястреба с Пустельгой — действительно лишь проявление нежных дружеских чувств, что обостренные чувства сделали меня мнительным.