Лене Каабербол - Дина. Чудесный дар

Я подобрала фляжку и сунула ее Дракану в руку; он сжал пальцы.

– Спасибо, – поблагодарил он и медленно поднес фляжку ко рту.

Не знаю, сколько глотков там осталось, но он присосался к фляжке почти как младенец. А потом закрыл глаза.

– Дина… – из последних сил позвал Нико. – Нам пора!

Я бросила последний взгляд на Дракана. Затем, повернувшись к нему спиной и не зная, жив он или мертв, схватила драконью шкуру и выроненные со страху ключи и направилась к Нико.

Караульная в конце коридора была пуста. Задумав совершить недоброе в тюремной камере, Дракан отослал стражей прочь, желая, верно, остаться без свидетелей.

Нам повезло, ведь не так-то легко было бы объяснить, почему мы собрались уходить, меж тем как умирающий Дракан лежал в камере. Я осторожно выглянула из караульной, но и по ту сторону в подземелье не было ни единой души.

– Оставайся здесь! – шепнула я Нико. – А я приведу матушку.

Кивнув, он сполз по стене вниз и уселся, прислонившись к ней. В караульной горела лишь простая изрядно закоптелая масляная лампа, но даже в ее желтоватом мерцании Нико выглядел бледным как мертвец. Он нуждался в помощи и отдыхе, а не в головокружительном бегстве по тюремным галереям и переходам да по драконьим логовищам.

Нам предстояло пройти через Драконий двор, но, если с нами будет матушка, бежать больше будет незачем. Она объяснит им, что Нико ударил Дракана, защищаясь или, вернее, защищая меня.

Ведь она Пробуждающая Совесть! Ей-то уж они должны поверить, даже, если, не пожелают поверить нам. Все это я, во всяком случае, твердила самой себе, крадучись под подвальными сводами и поднимаясь по каменной лестнице. Я была так убеждена в силе матушки, что, пожалуй, думала: даже драконы выкажут ей почтение.

Дверь была не заперта. Я отворила ее и шмыгнула в горницу. Лунный свет струился через большое сводчатое окно, в нише которого мы с матушкой играли в чет и нечет, как мне казалось, давным-давно. Полог алькова был задернут, но я слышала там внутри чье-то сонное дыхание.

– Матушка, – прошептала я, отодвинув полог в сторону. – Матушка, проснись, ты должна нам помочь… – Но я не договорила, потому что в алькове спала вовсе не она… То была женщина, которую я прежде никогда не видела.

Она открыла глаза.

– Ну, ты сделал это? – начала было она и только тогда словно бы разглядела меня. – Кто ты? – спросила она, уставившись на меня своими лишенными выражения глазами.

От нее исходил удушливо-сладкий запах, какой бывает, когда забывают переменить воду в цветочной вазе, а букет уже начинает увядать.

Запавшие щеки чужачки придавали ее лицу сходство с черепом, но в ее худых пальцах, вцепившихся в мой подбородок, было еще немало силы.

– Дай посмотреть на тебя!..

Она приподняла мой подбородок, так чтобы свет месяца падал на мое лицо.

– Дочь Пробуждающей Совесть? Она ведь твоя мать, не так ли?

– Где она? – спросила я. – Где моя матушка?

– Не здесь, – ответила она, роясь под подушкой. – Но ежели подождешь немного, я покажу тебе…

Мне так и не довелось узнать, что она собиралась показать. Внезапно я поняла, что за запах исходил от нее: просто ее благовония не могли заглушить запах драконьей крови. А из-под подушки она вытащила нож…

Я бросилась бежать, но в спешке споткнулась и упала, растянувшись на полу. В воздухе плясал белый пух. Взмахом ножа она проткнула подушку и раздраженно отбросила ее в сторону, пытаясь высвободиться из простыней и одеял.

Попятившись ползком, я наткнулась на стол и опрокинула его на нее. Она рухнула навзничь вместе со столом, накрывшим ее тело. Тощей, как у скелета, рукой она попыталась сдвинуть стол, однако нож не выпустила, а справиться одной рукой было ей не под силу.

Я прислонилась к стене, кое-как мне удалось встать. Пух кружился, будто снежинки в лунном свете.

В приступе бешеной ярости незнакомка всадила нож в столешницу, откинула голову и закричала. В ее хриплом крике слышалось шипение, как у крыс, которых ловил Страшила. На миг мне показалось, будто время остановилось. Ее серо-голубой ночной капот раскинулся по полу, так что казалось, будто она сидит на льдине. Она скинула свой белый кружевной чепец, и длинные волосы, доходившие почти до пояса, рассыпались по плечам. В волосах – черных как вороново крыло, черных как ночь – виднелись белые, словно мел, пряди, обрамлявшие лицо.

Она буравила меня своими темными глазами, и этот леденящий душу взгляд овевал холодом, тормозил мысли и лишал возможности двигаться.

Пятясь на затекших ногах, я добралась до лестницы, нащупала дверь и, проскользнув, захлопнула ее. Затем, возясь со связкой ключей Дракана, навалилась на нее всем телом. С той стороны до меня донесся шум и грохот. Несущая Смерть уже освободилась от придавившего ее стола.

Я сунула один из ключей в замочную скважину, но он не подошел. Она тем временем пыталась открыть дверь. Тощая, словно скелет, эта женщина была куда сильнее меня! Дверь дрогнула и чуточку подалась, прежде чем мне удалось снова захлопнуть ее.

Новый ключ! Он не подошел. Третий ключ… И тут замок сработал, быть может, со скрипом и скрежетом, но ключ все же повернулся! Я услыхала какой-то громкий и отчетливый звук. Она что-то вскрикивала, барабанила в дверь, пытаясь проткнуть ее ножом.

Я немного постояла, переводя дух. В горнице по-прежнему бушевала Несущая Смерть, но, к счастью, по другую сторону двери. Мне не хотелось оставаться здесь. Я стремилась очутиться дома, немедленно, в этот самый миг. Там, где кухня благоухала запахом черной бузины и печеных яблок, где Мелли клянчила ложку меда, а Страшила, лежа у очага, чесался всякий раз, когда его кусала блоха. Я хотела домой, в мою постель, домой к Давину, к матушке, туда, где никто и не пытается тебя задушить, ударить ножом или попросту сожрать.

Я всхлипнула, слезы, готовые навернуться, уже давно жгли мои веки, просочившись в уголках глаз, но вот они уже катились вниз по щекам. Я была готова забыть обо всем на свете, сжаться в комочек и ждать, когда кто-нибудь придет и спасет меня.

Но Нико ждать не мог, а Пробуждающей Совесть здесь не было. Всхлипнув еще раз, я рукавом вытерла глаза и нос. Потом сбежала по лестнице и, миновав сводчатый подвал, добралась до двери караульной.

Нико сидел там, где я его оставила. Увидев меня, он быстро поднялся на ноги:

– Дина! – После краткого отдыха его дыхание стало чуточку спокойнее. – У тебя такой вид, словно… Что произошло?

– Матушки там не было, – тоненьким голоском прошептала я, задыхаясь от плача. – Только одна… мертвая дама. Она пыталась ударить меня ножом!

Он положил мне руку на плечо, но я, не сдержавшись, приникла к нему. Он погладил меня по волосам и приложил пальцы к моей щеке: