Калеб Крисп - Только не Айви Покет!

— Погодите! — отчаянно закричала я ей вслед. — Вы рассказали мне не всё, что знаете! Кто была моя мать? Скажите мне, кто я?

К тому времени, когда я спустилась с крыши, гости уже разъехались. Все следы затворщиков исчезли. Я подслушала, как две служанки шептались на площадке — похоже, после злоключения с тортом праздник так и не заладился. Именинница убежала наверх, заперлась у себя и согласилась выйти, только когда ей пообещали новую лошадь.

Когда я сошла по парадной лестнице, слуги уносили из зала блюда с едой и недопитые бокалы. Некоторые с осуждением косились на меня. Словно это я испортила праздник. Возможно, так оно и было. Но меня это уже не волновало. Моя мать мертва. И покуда мир отказывается объяснять мне, кто она была, я не буду задавать вопросы. Мне всё равно.

В моём кармане лежал алмаз Тик-так, и у меня оставалось одно незаконченное дело.

Всё семейство собралось в библиотеке. Только Ребекки не было. Леди Элизабет гладила Матильду по измазанным кремом волосам и нашёптывала ей, как однажды она, Матильда, станет хозяйкой Баттерфилд-парка. И вот тогда-то она и посмеётся последней. Леди Амелия с тревожным видом ходила из угла в угол. Когда я вошла, все посмотрели на меня.

— Ненавижу тебя, Покет! — прошипела Матильда. — Ненавижу! Чтоб ты сдохла!

— Ну конечно ненавидишь, дорогуша, — обронила я равнодушно. В обычных обстоятельствах я бы обожгла её язвительным сарказмом, но не сегодня. — Прости, что я макнула тебя лицом в торт, Матильда. Мне очень жаль.

— Ещё бы! — каркнула леди Элизабет.

— А я тебе говорила, Матильда, — сказала леди Амелия. — Я ведь говорила тебе, что мисс Покет будет страшно извиняться, верно?

— Мне жаль, что я не сделала этого раньше, — пояснила я. — Матильда, ты просто чудовищно гадкая девчонка. Ты ужасно обращаешься с Ребеккой. Ты запугиваешь и держишь в страхе свою мать. Грубишь слугам. Единственная, с кем ты ведёшь себя по-человечески, это твоя бабушка, да и то только потому, что она помрёт со дня на день, и ты стараешься подольститься к ней, чтобы заполучить это отвратительное поместье.

— Высечь её! — завизжала Матильда. — Кто-нибудь, принесите мне плётку!

Леди Элизабет грохнула тростью по столу:

— Дрянь такая! Собирай свои вещи и…

— Не волнуйтесь, я уже ухожу, — сказала я. — Осталось только кое-что сделать.

Я достала из кармана платья алмаз Тик-так. Сияние половинки луны и звёзд разливалось из него. Матильда алчно уставилась на камень. Леди Амелия восхищённо ахнула, поражённая его красотой. Леди Элизабет облизнула тонкие сморщенные губы.

— Кое-кто советовал мне не отдавать камень, — призналась я. — Оставить его себе. Но пока от него были одни несчастья.

— Дай его мне, Покет! — повелительным тоном рявкнула Матильда. — Отдай сейчас же.

Я протянула руку. Камень пульсировал у меня на ладони как сердце.

— Возьми, — сказала я.

Я стояла спиной к двери и не заметила, как в библиотеку прошмыгнула Ребекка. У неё был дар оставаться незаметной. Вот почему ей удалось подобраться так близко ко мне. И к камню.

Матильда жадно выхватила камень из моей руки. Разлука с ним отозвалась в сердце пронзительной болью, будто меня накрыло взрывной волной. Но я ничем не выдала своих переживаний. Матильда подняла камень повыше, в её глазах застыли изумление и гордыня.

— Ах да, чуть не забыла, — добавила я. — Герцогиня Тринити просила вместе с ожерельем передать от неё несколько слов. Она велела сказать, что это подарок с наилучшими пожеланиями от…

Я не видела её. Не видела, как она бросилась к Матильде. Ребекка вырвала алмаз Тик-так из рук кузины. Матильда завопила. Потребовала сию же минуту вернуть её ожерелье. Но Ребекка не слушала. Она взбежала по винтовой лестнице к площадке на галерею.

— Я должна это сделать! — крикнула она дрожащим голосом. — Всего один раз!

— Что на тебя нашло, Ребекка?! — воскликнула леди Амелия.

— Немедленно верни его, дура психованная! — взвыла Матильда.

Возможно, я всё ещё не понимала, что происходит. Все кусочки мозаики лежали передо мной, однако мне не удавалось сложить их вместе.

А вот леди Элизабет начала о чём-то догадываться:

— Послание от герцогини Тринити — что в нём говорилось, мисс Покет? Что она велела передать?

Но я так растерялась, что ничего не могла сообразить.

— Слезь сейчас же! — верещала Матильда, топая ногами. — Это мой бриллиант, не твой!

— Не могу, — мягко сказала Ребекка. Она расстегнула замочек, завела концы цепочки назад. — Это единственный способ, понимаете? Моя единственная надежда…

— Надежда на что? — спросила я.

— Послание! — рявкнула леди Элизабет, снова стукнув тростью по столу. — Что говорилось в послании, несносная девчонка?!

Мой взгляд метался между Ребеккой и старухой. Память отказывалась выдавать ответ на вопрос леди Элизабет.

— Подарок с наилучшими пожеланиями от… от… — И наконец я вспомнила: — От Уинфрид Фаррис! С наилучшими пожеланиями от Уинфрид Фаррис!

Леди Элизабет ахнула:

— О нет! Только не… не Фаррис! Господи боже мой!

Я смотрела на Ребекку. Ребекка смотрела на меня. На меня одну.

— Мне нужно снова увидеть её, — сказала она. — Снова поговорить с ней. Как ты рассказывала. Айви, передай мисс Фрост, что мне очень жаль.

И она застегнула замочек. Опустила руки. Ожерелье обвило её шею, алмаз Тик-так лёг на грудь. Он наполнился сумрачным светом. Раздалось тихое жужжание. Я уже слышала этот звук. Воздух задрожал, словно в нём заискрились невидимые разряды.

— Ребекка, нет! — закричала леди Элизабет. — Это ловушка! Кто-нибудь, остановите её!

Сумрачное свечение в глубинах алмаза вытеснил ярко-алый свет. Он ритмично вспыхивал красным и снова тускнел. Потом сияние стало жёлтым. И снова алым. Ребекка пошатнулась. Попыталась ухватиться за перила.

Жужжание усиливалось. Словно тысячи ос гудели у меня в ушах.

— Что происходит?! — завопила Матильда. — Ребекка, а ну отдай моё ожерелье!

— Сними его, Ребекка! — вскричала леди Элизабет. — Пожалуйста, сними!

Камень заполнила сияющая дымка. Ослепительно белая, такая яркая, что её свет брызнул из камня будто луч прожектора. Совершенный, как сама вечность.

Ребекка пронзительно вскрикнула.

Я бросилась к ней по лестнице. Снова и снова окликая её по имени. Но когда я взлетела на площадку, Ребекка уже упала. Библиотека провалилась в тишину. Жужжание смолкло. Две женщины и девочка внизу не могли произнести ни слова. Я опустилась на колени возле подруги. Тело Ребекки лежало передо мной. Оно стало меньше, будто съёжилось. Будто что-то высосало из неё всю жизненную силу, оставив лишь оболочку. Её лицо стало как пустая ракушка. Кожа сухая, как песок. Щёки страшно ввалились. От рук остались лишь кожа да кости. Глаза сделались белыми, как молоко. Пожелтевшие губы кривились словно в усмешке.