Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

С Ванькой можно было разговаривать глазами. В сущности, голос надо использовать только для выяснения конкретных вещей: «Где сахар»? – «Возьми там-то!» Для всех же остальных, важных и трепетных вещей гораздо больше подходят глаза.

«Как ты?» – спрашивали ее Ванькины глаза. «Устала и запуталась», – отвечали ему Танины. «Но ты со мной?» – «С тобой. Но мне сейчас плохо».

Таня ела, слепо тыкая вилкой мимо картошки в тарелке, и ощущала себя опустошенной. Шум свадьбы проходил стороной, никак не затрагивая ее.

К Тане подошла Ленка Свеколт и коснулась плеча, привлекая внимание.

– Давай поговорим!

Таня вопросительно скосила глаза на сидящую напротив Зализину.

– Ерунда! – сказала Свеколт.

Окунув палец в стакан с соком, она начертила на столе руну, превращавшую для окружающих их слова в классические цитаты.

– Ты нашла его? Вы ведь виделись! – спросила Ленка.

– Эс зинт нихт алле фрай, ди ире кеттен шпоттен! [8]– донеслось до Зализиной, и, недоумевая, она заморгала, как сова.

Шурасик понимающе заржал. Это были шуточки его калибра.

– Откуда ты знаешь? – спросила Таня.

– У тебя на лице его тень. Я знаю, что ему сейчас плохо. Где он? Помоги его найти!

– А вы с Аббатиковой сами не можете? – удивилась Таня.

– А ля гэр ком а ля гэр! [9]– услышала Лизон и от досады едва не перегрызла вилку.

– Раньше могли. Теперь нет. Он не хочет показываться нам.

Таня понимающе кивнула и объяснила Свеколт дорогу к будке у переезда. Несмотря ни на что, Бейбарсов не прав. Конечно, отправиться в Тартар с высоко поднятой головой жест красивый, да вот только в Тартаре этого не оценят. Перечеркивая тех, кому ты дорог, ты вместе с ними перечеркиваешь себя. Свеколт не переспрашивала. Дорогу она поняла почти мгновенно, хотя станция была самая захолустная и ее название явно ничего не говорило ни Ленке, ни подошедшей Аббатиковой.

Собирались некромагини недолго. Ленка что-то шепнула Шурасику и исчезла вместе с Жанной. Немного погодя на вешалке растаяли и их куртки, которые они забыли взять с собой сразу.

– Могли бы хоть попрощаться… – сказала Гробыня.

Скальпельная решимость Свеколт и Аббатиковой напомнила Тане, что раскачиваться долго нельзя. Прошло уже несколько дней, а поручение Сарданапала было до сих пор не выполнено. Сфинкс по-прежнему лежит в берлоге Тарараха и ожидает ответа.

Задавать вопросы Ваньке Таня не стала. Ее не оставляло ощущение, что делать этого не следует. Таня попыталась заговорить с Жикиным, но тот слышал одни цитаты, пока она не догадалась стереть со стола руну.

– Что у меня в руке ? – спросила Таня, поднося к его носу кулак.

Жорик на всякий случай дернулся. С Танькиным кулаком у него были связаны неприятные воспоминания.

– С Ванькой в эти игрушки играй! – сказал он.

– А как выбросить это так, чтобы оно больше не вернулось ?

– Пожертвуй кому-нибудь, только отстань, – проворчал Жикин и отодвинулся вместе со стулом.

Когда Таня ушла, Жорик с явным облегчением вздохнул и покрутил пальцем у виска.

– Весь Тибидохс пробегала за мной и совсем свихнулась, – сказал он удивленной Светке.

– А мне показалось, ты ее боишься. Ты щурился, как наш кот, к которому папа идет с веником, – сказала Светка.

Жикин посмотрел на нее с подозрением. Наблюдательных девушек он опасался. Кроме того, у Светки оказался папа, а девушек с активными папами он не любил.

Таня тем временем уже подошла к Шурасику.

– Что у меня в руке ? – спросила она решительно.

Шурасик за цепочку вытянул из кармана монокль и устремил его на Танину руку.

– В основном кости. Могу перечислить их все по латыни, если тебе интересно, – ответил он вежливо.

Таня подумала, что чужой латыни Феофил Гроттер точно не вынесет.

– А как выбросить это так, чтобы оно больше не вернулось ?

– Способов море, – охотно пояснил Шурасик. – Можно отрубить. Скормить какому-нибудь хищнику. Трансформировать в крыло преобразующим заклинанием. Единственное, чего бы я тебе не советовал: отдавать руку некромагу.

Таня кивнула, благодаря Шурасика за ответ, а еще больше за то, что он ничему не удивился, и отошла на несколько шагов.

– Что у меня в руке ? – спросила она.

Вопрос был обращен к Семь-Пень-Дыру, но как-то так получилось, что Дыр улетучился, а перед Таней выросла Лизон.

– Мое счастье! Ты украла его! Раздавила в своих красных бесформенных пальцах! – заголосила она, стекленея глазами, что было очевидным признаком истерики.

А уж что-что, а истерить Зализина умела с полным отрывом от реальности. «Профессиональная истерика – это такая высокооплачиваемая работа! Если этот дар есть – никакой магии не нужно!» – говорил, помнится, Ягун.

Лизон всегда была такой. Еще в лопухоидном мире, до Тибидохса, она специализировалась на «качании прав». Школьных, человеческих и прочих. Вечно рассуждала, сколько учитель имеет право задать, а сколько не имеет, записывала номера пылесоса, который чешуей обрызгал, и делала многие другие как будто правильные, гражданские, но вместе с тем скользкие какие-то вещи.

– Может, это и правильно, когда у человека есть самоуважение. Но самоуважение не должно поглощать самого человека. Тогда это уже называется иначе. Равно как и бережливость называется иначе, если перешагивает грань, – как-то сказал Сарданапал Медузии, когда они говорили о Лизон.

– А как выбросить это так, чтобы оно больше не вернулось ? – безнадежно спросила Таня, понимая, что отступать некуда.

– Отдай своему Ванечке! – сказала Зализина, и это был первый случай за всю историю их знакомства, когда слова Зализиной напугали Таню.

«Ну вот и все. Теперь можно и к Сарданапалу», – сказала она себе, взглядом отыскивая, где оставила футляр с контрабасом. Оказалось, что буквально за мгновение до того, как она коснулась футляра взглядом, Ванька подошел и, привычно обняв футляр, выпрямился с ним вместе. Таня вновь ощутила, что Ванька понимает ее даже не с полуслова, а с четвертьмысли.

«Может, я Ванькино ребро? Ну так же, как Ева, сотворенная из ребра Адама?» – подумала она.

От Зализиной, приклеившейся к ней как клещ, Таню спасла Гробыня. Она подошла и обняла Гроттер сзади, положив подбородок ей на плечо.

– Отстань от Танюхи! Будешь плохо себя вести, сглажу – и тебя на том свете засунут в компьютерную игрушку трупиком! – предупредила она Лизон.

Зализина сердито отвернулась. Истерики любят серьезное и вдумчивое к себе отношение. Без вдумчивого отношения по полу кататься неинтересно.

Таня еще раз поздравила Гробыню и попрощалась с ней.

– Извини, что без подарка!

– Да ладно! Лучший мой подарочек – это ты! – ответила Склепова фразой из мультика. – Главное, проверь, чтобы в кармане вилок из ресторана не оказалось!.. Удачи, Танька! Я тебя люблю!