Варвара Еналь - Пустыня Всадников

Оставалось только улепетывать. Поджаренный дракон уже не разовьет большую скорость и Люка не догонит. Вурногам придется самим садиться где-нибудь в удобном месте и чинить неполадки.

А Люку надо просто переждать. Он это умеет. В охоте на Первый Город он участвовал впервые, но в здешних местах бывать ему доводилось. Тут и там высились остатки древних стен и какие-то белые высокие развалины, напоминавшие каменные колонны в Храме Живого металла. Место для посадки найти трудно, однако Люк уже приземлялся в заброшенном старом городе и не один раз. Он отыскал взглядом знакомую арку, наполовину обрушившуюся и поднимавшуюся настолько высоко, что розовые лучи уходящего солнца высвечивали ее дугу ярко и весело.

Вот за этой аркой и должен быть проход достаточно удобный, чтобы туда мог поместиться дракон. Люк развернул машину, велел замедлиться и снижаться.

Надо только пройти осторожно под аркой, чтобы не задеть головой — ни своей, ни драконьей. А дальше каменные стены образовывали что-то вроде длинного коридора. Спускались вниз и уходили под землю, как большая чудовищная нора. Вот туда Люк и направил Енси. Только забираться следовало хвостом вперед, чтобы удобнее было вылетать. Не всякий Всадник сможет загнать машину в узкую нору хвостом. Но Люк управился с этим великолепно.

Своего Енси он получил, когда ему едва исполнилось двенадцать. Тогда погиб во время стычки с Вурногами брат отца, который жены и детей не имел. И драконье яйцо с платой — все, что осталось от его машины, — перешло к Люку. Шесть Буймишей назад это было. Шесть Буймишей назад вылупился из яйца маленький дракончик, которого Люк сам водил в Храм к источнику металла, сам пристраивал на ночь и ни на минуту не выпускал из виду. Дракон стал лучшим другом, лучшим помощником. Енси понимал Люка с полуслова.

Вот потому Люк и был одним из лучших молодых охотников своего клана. Вот потому ему и разрешили оставить у себя Хмуса — машину отца.

А Хмус подвел, зараза железная!

Ничего, сейчас главное, чтобы братьям досталось яйцо. А дальше они выведут новую машину, воспитают ее, объездят. И это будет их собственный дракон, на котором они совершат немало славных дел и удачных охот.

Енси послушно лег на брюхо в темной и прохладной норе. Глаза его светились голубым, бросая полосы света на каменные стены, покрытые странными знаками. Справа, на уровне плеча, Люк увидел червя зимонаака, здоровенного, толщиной в руку. Он лениво перебирал мохнатыми ножками и время от времени поднимал лишенную глаз узкую голову, словно прислушиваясь и пытаясь понять, что же это творится вокруг него и кто осмелился нарушить его покой.

С зимонааками лучше не шутить. Они ядовиты, и одно прикосновение их мохнатых лап вызывает жестокую лихорадку на несколько дней. Люк снял червя лазерным мечом — драгоценным оружием, которое ему досталось от отца и которым обладал далеко не каждый мужчина клана. После оглядел стены и потолок норы. Вроде бы пусто. Но наверняка эта гадина здесь не единственная. Если один червь появился, значит, где-то есть и еще. Они обычно селятся колониями под землей и выбираются наружу только вечерами, когда не так тепло и не так сильно светит солнце. Червей этих жрут ящеры, но здесь, в этой норе, спокойно и тихо до звона. Даже не доносится стрекот путоков и щелканье цетахов. Ящеров тут и близко нет.

Вурноги сюда не полезут. Они просто не поймут, куда делся Люк. Только что был — и вдруг нет его. Ни на земле, ни в воздухе. Вряд ли им придет в голову мысль о каменной норе в глубине развалин. А если бы и пришла, приземляться в этих местах они не станут.

Хмус скрылся из виду — это Люк успел заметить. Даже понял, где села отцовская машина, так что как только все уляжется и Вурноги уберутся, Люк отправится на поиски братьев. А пока надо всего лишь переждать.

И Люк, улегшись на шею Енси, достал фляжку, прикрепленную к поясу, и отпил немного холодного кислого кинеля. Кинель сделала мама из белого сока, надоенного вчерашним утром. Он еще не успел загустеть как следует и был не слишком кислым, но Люк как раз такой и любил. После жаркого боя нет ничего лучше, чем несколько глотков кинеля. И сытно, и гасит огонь, полыхающий в горле. После боя казалось, что он и сам почти как дракон. Дыхнешь — и вырвется из глотки горячее пламя.

А ведь каковы паршивцы эти Вурноги! Пришли участвовать в битве сами по себе, конечно. Воспользовались суматохой, которую подняли старшие Всадники клана Люка, пограбили себе сколько надо. А после решили напасть на пацанов, хотя знают, что те везут еду не для себя — для всего клана. Ну, или везли бы, если бы Хмус не выкинул этот поганый фокус.

Чтоб их черви зимонааки грызли до самой смерти!

И тут Люк заметил внизу на стене металлическую полосу с рисунками — глаза Енси, полыхнув голубоватыми лучами, неожиданно выхватили их из темноты. На такое стоит посмотреть поближе. Штуки диковинные и непонятные, древние делали. Люк спрыгнул со спины дракона и подошел поближе. На ощупь полоса была довольно гладкая и холодная.

— Рисунок на Живом металле, Енси. И этот металл до сих пор жив. Что ж я раньше его не заметил? Выглядит точно так же, как на моем кулоне.

Люк достал из-за воротника рубахи кулон, дохнул на него, сунул на свет. Лицо мальчика проявилось четкими, удивительно верными и живыми линиями. На миг даже показалось, что мальчик вот-вот повернется и глянет в глаза Люку. Тут же пошла рябь, изображение пропало, поверхность стала гладкой. А через секунду явила птицу в полете, чьи распростертые крылья задевали облака.

Енси рисунками не интересовался, ему было все равно. Но он слегка повернул голову, чтобы бледный свет его глаз был направлен вниз, на металлические узоры. Знаки, выведенные на отливающем синим цветом Живом металле, Люк не знал. Древние пользовались для письма почти двумя тысячами знаков. Сейчас хватает и пятисот. Один из отцов клана, Рик-Им-Наи, говорил, что война началась именно потому, что древние слишком много знали. Мол, невозможно для одной человеческой головы вмещать столько сведений. Где это слыхано, чтобы знаков для письма было две тысячи? Это слишком много для нормального человека. Для того чтобы охотиться и содержать семью, столько вовсе не надо.

Все остальные отцы с ним соглашались, но Люк чувствовал: тут что-то не так. Да, охотникам хватало и пятисот, но ведь они охотились на драконах. А у тех на боках, у самых хвостов, под чешуей, проступали три ряда знаков, из которых известными и знакомыми были только пять— «дракон», «пламя», «высота», «скорость» и «подъем». А остальные? Что значили остальные знаки? Может, они открывали те секреты машин, о которых народ Люка и не догадывался?