Диана Уинн Джонс - Людоед на первом этаже

- Прямо как шоколадные конфеты, - сказал он и плюхнулся на постель.

Там, смахнув в сторону стопку книг и разбросав цветные карандаши Джонни, он дотянулся до выключателя своего проигрывателя. Уже лежавшая в готовности пластинка начала вращаться. Каспар опустил иглу в паз и улегся, чтобы послушать свою любимую группу.

Сидевший на корточках над рядами химикатов Джонни теперь счастливо ухмылялся.

- Здесь есть всё, хочу я сказать. Я могу сделать то, чем мы в школе даже не занимались. Как думаешь, что это? – он поднял пробирку с этикеткой «Vol. pulv.».

Гвинни не имела ни малейшего представления. Каспар покачал головой и, перекрикивая нарастающий вой синтезатора и грохот барабанов, ответил:

- Не знаю. Помолчи: сейчас будет соло гитары!

Джонни продолжил вынимать пробирки и бутылочки, наполненные веществами, которых он никогда прежде не видел: «Irid. col.», «Animal spririts», «Misc. pulv.», «Magn. pulv.», «Noct. vest.», «Dens drac.» [1] Названия этих химикатов являются сокращением латинских слов: Volaticus pulvis – летучий порошок; Iridis coloris – цвета радуги; Animal spririts – дух животных; Miscellus pulvis – смешивающий порошок; Magnus pulvis – увеличивающий порошок; Nocturnus vestis – ночное покрывало; Dens draconis – зуб дракона. и многие другие. Здесь имелась пипетка, стеклянные палочки, подставка для пробирок, фарфоровый тигель. Это был поистине великолепный набор. Джонни вынужден был признать, что Людоед постарался. Хотя Гвинни и не могла услышать его признания, поскольку к этому моменту пластинка Каспара дошла до самой громкой дорожки.

И тут кто-то постучал в дверь. Они посмотрели друг на друга.

- Погодите! – сказал Каспар и, зная, что это бесполезно, крикнул: - Убирайся !

Естественно, дверь открылась, и младший сын Людоеда Малколм с добродетельным видом появился в проеме. Джонни успел взмахнуть оберточной бумагой, накрывая химический набор, и они с Гвинни загородили его собой.

- Мой отец велит тебе выключить эту проклятую штуковину, - доложил Малколм, обведя комнату неодобрительным взглядом. – Немедленно.

- О, нэсомнэнно, он вэлит, клянусь Юпитэром, - сказал Каспар – от пижонского выговора Малколма у него всегда чесался язык. – А что, если нэ выключу?

- Тогда получишь нагоняй, - холодно ответил Малколм.

Он всегда реагировал хладнокровно на любые слова или действия Каспара, хотя и был на год младше. Они подозревали, что своим отвратительным хладнокровием он обязан тому, что вплоть до последнего семестра учился в шикарном пансионе. Сейчас, увы, Малколм ходил в ту же школу, что Каспар и Джонни.

К несчастью, как это часто бывало, замечание Малколма было справедливо. Прекрасно понимая, что он получит нагоняй, Каспар наклонился и убавил звук, прямо посреди лучшей песни.

- Он сказал выключить, - заметил Малколм.

Будто, чтобы подчеркнуть его правоту, снизу прогремел голос Людоеда:

- Полностью выключить, я сказал!

С черной ненавистью в сердце Каспар подчинился.

Малколм тем временем холодно посмотрел туда, где Джонни и Гвинни сидели на корточках перед набором для химических опытов.

- На чем это ты там сидишь, Мельхиор? – спросил он.

Джонни скрипнул зубами:

- Не твое дело.

Ярость Каспара возросла. Он ненавидел, когда Малколм называл Джонни Мельхиором, пожалуй, даже больше, чем сам Джонни, потому что он знал: это издевка над его собственным абсурдным именем. Типично для Малколма – найти способ оскорбить обоих одновременно. Он и Гвинни как-то назвал Вальтасаром, вот только Гвинни не разобрала, что он сказал, и в слезах пришла к матери, потому что Малколм сказал, что она облысеет. С тех пор Малколм ограничивался Мельхиором, и одно это уже достаточно сводило с ума.

Малколм еще раз обвел взглядом захламленную комнату и повернулся, чтобы уйти.

- Должен сказать, эта комната была…

Но он слишком часто говорил это прежде, так что они все трое хором закончили:

- …гораздо чище, когда была моей.

- Так и есть, - сказал Малколм. – Сейчас здесь настоящий свинарник.

Потеряв терпение, Каспар спрыгнул с кровати и бросился через комнату, спотыкаясь и с хрустом наступая на валявшиеся на полу вещи.

- Убирайся, ты !

Тихо хихикая, Малколм предусмотрительно выскочил на лестничную площадку. Хихиканье стало для Каспара последней каплей. Рыча оскорбления, он кинулся следом за Малколмом, а остальные двое бросились за ним, чтобы посмотреть, как свершится справедливость – во всяком случае, они на это надеялись.

Людоед снизу снова зарычал, требуя тишины. Никто не обратил внимания. Поскольку на лестничной площадке Малколм стоял в защитной позе над набором для химических опытов – идентичным тому, который Людоед дал Джонни.

- Гляньте-ка! – пронзительно воскликнула Гвинни.

- Если вы испортите его, - еще пронзительнее сказал Малколм, - я расскажу отцу.

- Можно подумать, я собирался его трогать! – ответил Джонни. – У меня есть такой же. Съел?

- Так что ты вовсе не любимчик, как ты думал, - добавил Каспар.

- Это нечестно! – озвучила Гвинни тайные мысли Каспара. – Почему он вам двоим купил подарки, а нам нет?

- Потому что вы мелкие чучела, - заявил Малколм. – И Дуглас тоже не получил подарка.

- Потому что он большое чучело, - парировал Каспар. – Рядом с Дугласом даже твоя страхолюдность бледнеет.

После этих слов Малколм наклонил голову и попытался боднуть Каспара в живот. Каспар увернулся. Малколм влетел в перила так, что весь дом вздрогнул от удара. Джонни и Гвинни зааплодировали. Людоед закричал, требуя тишины. И снова никто не обратил внимания. Каспар понял, что Малколм теперь в его власти и зажал под рукой его голову. Малколм вопил и пинался, пытаясь освободиться, но Каспар должен был отомстить за целый месяц насмешек и хихиканий, и сейчас даже Людоед не мог заставить его отпустить. Гвинни выкрикивала поощрения. Джонни кричал, советуя, обо что ударить Малколма.

На другой стороне лестничной площадки распахнулась дверь, и словно разбуженный великан в драку вступил Дуглас. Он был почти таким же высоким, как Людоед, и настолько взрослым, что его голос уже начал ломаться, так что рык, с которым он бросился на Каспара, получился дребезжащим:

- Отпусти его! Он младше тебя!

Он растащил Каспара и Малколма в стороны. От перил отразилось эхо. Каспар протестовал. Малколм обвинял. Джонни и Гвинни кричали на Дугласа. Рык Людоеда внизу превратился в непрекращающийся, похожий на бычий, рев.

- Что происходит?

Каспар поднял взгляд из-под руки Дугласа. Наверху лестницы стояла его мать со страдающим и изможденным видом. С тех пор, как она вышла замуж за Людоеда, это страдающее и изможденное выражение почти не покидало ее лица. Что совсем не помогало им относиться к Людоеду добрее.