Брюс Ковилл - Мой учитель светится в темноте

- Как далеко мы находимся от города? - спросил я, когда мы выбрались из летающей тарелки.

- Примерно в шестидесяти милях,- ответил Броксхольм. Он вытянулся на траве и устремил взгляд в ясное небо, усыпанное звездами.

Я лег рядом с ним. Теперь, когда я знал о том, что происходит там, наверху, знал о существах с десяти тысяч разных планет, решающих нашу судьбу, звезды казались мне совсем другими.

Через некоторое время Броксхольм задумчиво потянул себя за нос. Может быть, он тосковал по дому?

Легкий ветерок растрепал мои волосы. Трещали сверчки, и летучие мыши проносились в темноте над нашими головами. Трава покрылась росой, приятно освежавшей мои руки, скрещенные под головой. Хорошая выдалась ночь! «Если бы мне приходилось так проводить время со своим отцом/ смог бы я тогда убежать вместе с Броксхольмом?» - подумал я. Я повернулся к Броксхольму, собираясь кое-что ему сказать, но в последний момент передумал.

Примерно через сорок пять минут я услышал отдаленный звук работающего автомобильного мотора. Звук приблизился, затих, затем появился еще ближе.

- Это они,- сообщил Броксхольм, взглянув на свой УРАК

Вскоре я увидел Сьюзен и Криблим, идущих к нам через поле.

- Пуут! - пискнул пуут Дункана, вытянув пару глаз-стебельков по направлению к Криблим.

Падающая звезда прочертила в небе над нами яркую дорожку.

Летающая тарелка Криблим двигалась с огромной скоростью; меньше чем через двадцать минут после того, как она и Сьюзен присоединились к нам, мы были в Аризоне. Мы уселись впятером на краю утеса и поделились сандвичами с ореховым маслом, сочными яблоками и какими-то круглыми штуковинами, которые Криблим называла фимфлитами. Первая порция фимфлитов заставила меня испытать райское блаженство. Когда я спросил о них, Криблим объяснила, что фимфлиты представляют собой род грибов, употребляемых жителями ее планеты.

Потом она сообщила, на чем они растут.

- Тьфу! - скривился Дункан и опорожнил содержимое своего рта над краем утеса.

Я не хочу разглагольствовать о пользе невежества, но Дункан определенно был гораздо более счастлив до того, как узнал всю правду о фимфлитах.

Вскоре Криблим потерла ладони и трижды хлопнула себя по щеке - на ее планете этот жест означал, что пришло время перейти к делу.

- Полагаю, нам нужно начать с общего обзора,- сказала она, ловко смахнув носом фимфлитовую крошку со своей щеки.

- К обзору чего? - спросила Сьюзен.- Возможно, это звучит глупо, но я до сих пор плохо представляю, чем мы занимаемся.

- К общему обзору проблемы,- пояснила Криблим.- Прежде чем искать признаки перемен к лучшему, вы должны понять причины, объясняющие, почему Земля превратилась в такой болезненный вопрос для всех разумных обитателей Галактики.

Помедлив, она добавила:

- Вы увидите не слишком приятные вещи. Думаю, ваши взрослые могли бы сказать, что детям не подобает видеть такое.

- Странное отношение,- заметил Броксхольм.- Ведь многие из этих «неподобающих» вещей происходят именно с детьми.

- Но это же не наша вина,- прошептала Сьюзен.- Мы еще не выросли. Почему бы вам не поговорить с кем-нибудь из правительства?

- Мы рассматривали такую возможность,- признал Броксхольм.- Но большинство наших расчетов показывает, что формальный контакт между Союзом Планет и одним или всеми вашими правительствами приведет к большой войне на Земле.

- Ты хочешь сказать, что в результате мы будем воевать друг с другом? - изумленно спросил я.

- Совершенно верно,- отозвалась Криблим.

- Но это же бессмысленно! - запротестовал Дункан.

Криблим пожала плечами.

- А многие ли из ваших войн имеют смысл? Страх - могучая движущая сила для людей. Он толкает их на бессмысленные поступки.

Нам пришлось замолчать.

- У меня есть идея! - внезапно воскликнул Дункан.- Почему бы вам не прочистить мозги всем землянам?

Серебряные веки быстро опустились на оранжевые глаза Броксхольма и поднялись вверх - признак удивления и тревоги. Он переглянулся с Криблим. Хотя оба молчали, я ощущал что-то недоброе.

- Дункан,- наконец сказала Криблим,- пойдем со мной. Нам нужно поговорить.

Дункан с испуганным видом поднялся на ноги и поплелся в темноту вслед за Криблим.

Броксхольм, Сьюзен и я сидели на краю утеса, ожидая возвращения Дункана и Криблим: Над нами изгибался усыпанный звездами купол неба.

- Воздействие аппарата убьет его, да? - тихо спросила Сьюзен спустя некоторое время.

- Разумеется, нет,- отозвался Броксхольм.

- Но долго это не продлится, не так ли? - спросил я, закрыв глаза.- Он снова станет тупым?

- Дункан никогда не был тупым,- резко ответил Броксхольм.- Он считал себя тупым, поэтому и вел себя соответственно. Насколько я понимаю, такая черта очень распространена среди вашего народа. Каким-то образом, даже не имея намерения делать этого, ваши родители и педагоги оказывают на детей оглупляющее воздействие. Это пугает нас.

Я ненадолго задумался над его словами.

- Но воздействие все-таки ослабеет, верно?

Броксхольм утвердительно наморщил лоб.

- Дункан вернется к своему прежнему состоянию, но с одним отличием,- пробормотал он.- Он будет знать - причем так, как не знает никто на вашей планете,- на что способен его мозг.

- Это хорошо или плохо? - поинтересовалась Сьюзен. Броксхольм вопросительно взглянул на нее.- Я хочу сказать, поможет ли это ему лучше пользоваться своим разумом или он просто будет страдать от безысходности?

Прежде чем Броксхольм успел ответить, неподалеку от нас раздался крик:

- Не-ет! Нет, я не хочу, чтобы это случилось!

Крик эхом отозвался в темноте. Я поежился и придвинулся к Сьюзен. По ее щеке медленно сползала слезинка.

Вскоре вернулись Дункан и Криблим. Дункан был бледен и дрожал всем телом. Меня поразила симпатия, которую я ощущал к нему после того, что он делал со мной за эти годы. На его лице так явственно отражалось чувство потери, что мне самому захотелось плакать.

Мой мозг всегда был моим самым драгоценным достоянием, поэтому я до некоторой степени понимал его чувства. Но я с трудом мог себе представить, на что это похоже: всю жизнь быть тупым, внезапно овладеть невероятными мыслительными способностями, а потом узнать, что тебе предстоит утратить их.

Еще больше меня смущала моя зависть к Дункану. Какая-то часть меня радовалась тому, что ему суждено потерять свой бесценный дар, и это наполняло меня отвращением к самому себе.

Сперва никто не знал, что и сказать. Дункан так крепко сжимал своего пуута, что складки слизняка выпирали между его пальцами. Червеобразные волосы Криблим неподвижно улеглись на ее голове, словно умерли (транслятор сообщил, что это признак большой печали).