Брюс Ковилл - Мой учитель светится в темноте

- Что ж,- наконец сказал Дункан.- Мы собираемся начать с общего обзора всего, что есть плохого на этой дурацкой планете. Чем же мы займемся потом - чем-нибудь столь же забавным?

Нос Криблим дернулся в сторону. Тон Дункана оскорбил ее, но, по-видимому, она сделала скидку на его отчаяние, потому что спокойно ответила:

- Как только мы закончим общий обзор, начнется настоящая работа. Мы приступим к исследованиям, в результате которых станет ясно, есть ли надежда на изменения к лучшему.

- Каким образом мы будем это делать? - спросила Сьюзен.

- Мы будем встречаться с людьми, разговаривать с ними, пытаться понять их. Я уверена: теперь вы уже понимаете, что мы в течение многих лет следим за земными телепередачами. Именно изучение телепрограмм впервые открыло нам глаза на опасность, исходящую от вашей планеты. Однако некоторые из нас считают, что в вас должно быть заложено больше, чем можно подумать, если судить по вашему телевидению.

- Великий космос! - воскликнул Броксхольм с таким жаром, словно обращался к какому-то божеству.- Если бы мы судили о землянах лишь по их телевидению, то мы бы сразу же уничтожили планету и покончили со всеми заботами! Наверное, я никогда не узнаю, как они изобрели его, но ясно одно: они оказались совершенно неподготовленными к телевидению. Как цивилизация может оставлять свое молодое поколение беззащитным перед таким… таким…

Он так расстроился, что не смог закончить фразу. Вместо этого он сделал жест, не имеющий точного земного аналога. Наиболее точный перевод, сделанный моим транслятором, означал: «Я с глубоким отвращением плюю на ваши игры в помойке».

Правда, последнее слово было не «помойка», а нечто иное.

- Разве вы уже не встречались с людьми в нашей школе? - спросил Дункан после того, как Броксхольм немного успокоился.

- Исследования в вашей школе были всего лишь частью экспериментального проекта,- пояснила Криблим.- Так сказать, точкой отсчета.

- А почему вы выбрали именно нашу школу? - спросил я.

- Она совершенно типична,- ответил Броксхольм.- В этой стране люди хотят видеть школы такими, как ваша. Кроме того, нам было легко вписаться в окружение; мы просмотрели очень много телепрограмм о школьной деятельности и знали, чего можно ожидать. Потом мы планировали приступить к следующему этапу исследований.

- Что же случилось с вашим планом? - полюбопытствовала Сьюзен.

- Вы все испортили,- резко бросил он.

- Это не совсем справедливо, Броксхольм,- возразила Криблим. Повернувшись к Сьюзен, она добавила: -

Но в его словах есть доля истины. Ты разоблачила Броксхольма как раз в то время, когда мы получили кое-какую тревожную информацию о новых успехах в развитии земной науки. Это совпадение предоставило сторонникам уничтожения Земли новые веские аргументы.

Сьюзен побледнела.

- Не понимаю,- пробормотал Дункан.- Если вы имеете такую мощную шпионскую систему, для чего тогда предназначена наша миссия?

- Наше наблюдающее и переводящее оборудование собирает всю информацию, транслируемую вашими правительствами,- ответил Броксхольм.- Но мы не понимаем, что творится в человеческом сердце. Как могут разумные существа воевать друг с другом? Эту загадку нам предстоит решить, прежде чем Совет сочтет Землю слишком серьезной угрозой и лишит ее права на дальнейшее существование.

- И здесь нам понадобитесь вы,- подхватила Криблим.- Мы с Броксхольмом покажем вам разные места. Мы снабдим вас маскировкой, даже сделаем вас невидимыми, если это окажется необходимым. Но вы нужны нам для того, чтобы интерпретировать события, объяснять их с точки зрения землян. В конце концов, ваш образ мыслей для нас так же чужд, как наш - для вас.

- На самом деле мы ищем надежду,- добавил Броксхольм.- Мы ищем основания для веры в то, что дела обстоят не так плохо, как кажется. Может быть, мы даже найдем объяснение, почему все сложилось так, а не иначе. Тогда, возможно, мы сумеем разработать метод лечения.

- Но почему мы? - спросил Дункан.- Разве взрослые не рассказали бы вам больше о причинах теперешнего положения вещей?

Криблим отрицательно помахала носом.

- Немногие из взрослых могут приступить к изучению этой проблемы без предубежденности. Как только взрослые принимают вещи такими, как есть, они практически не меняют свою точку зрения. Вы трое подходите в самый раз: вы достаточно взрослые, чтобы служить проводниками, однако вы еще достаточно молоды и не погрязли в рутине повседневности.

Она встала и пошла к летающей тарелке. Мы последовали за ней. Немного спустя мы уже летели над Большим Каньоном. Я никогда здесь не был - мы с отцом ни разу не отправлялись хотя бы в одну мало-мальски запоминающуюся поездку. Конечно, я видел фотографии каньона, но это не то же самое. Фотографии не могут передать того ощущения, которое вы испытываете, находясь на месте.

Криблим прикоснулась к приборной панели. Летающая тарелка остановилась и зависла в воздухе над каньоном. Его необъятная глубина в свете полной луны выглядела величественно и загадочно. Я почему-то вспомнил о странном видении, промелькнувшем в моем мозгу, когда я упал в обморок в зале Совета.

- На вашей планете есть удивительные вещи,- тихо сказал Броксхольм за секунду до того, как Криблим снова устремила наш маленький корабль в ночное небо.

Мы недолго оставались в темноте. Летающая тарелка двигалась с такой скоростью, что могла обогнуть полсвета за считанные минуты. Сначала Криблим отвезла нас в Азию, хотя, по словам Броксхольма, мы могли отправиться практически куда угодно - в Африку, Европу, Центральную Америку - и увидеть там то же самое.

- Подготовьтесь заранее,- посоветовала Криблим, постепенно снижая скорость - Вам предстоит увидеть не слишком приятное зрелище.

Конечно, мне приходилось видеть по телевизору, как умирают люди, - иногда в кинофильмах, иногда в выпусках новостей. Позвольте мне сказать вам: в действительности это выглядит совсем по-другому. Вы испытываете совсем иные чувства, когда воочию наблюдаете за тем, как люди стреляют друг в друга, как льется кровь, как мужчины, женщины и дети падают, чтобы никогда больше не подняться.

Глядя на сражение, я вспомнил слова Броксхольма о том, что прошло уже три тысячи лет со времени последней войны между разумными существами в нашей Галактике, и понял, почему инопланетяне так боятся нас. Я взглянул на своего друга. Его кожа, обычно имевшая глубокий лимонно-зеленый оттенок, почти совсем пожелтела. Это было признаком глубочайшего расстройства.