Владислав Крапивин - Ампула Грина

А Лыша нигде не было.

Зато у одного из костров прослушал Валерий целую лекцию.

У огня сгрудился десяток ребят и девушек – по виду старшеклассники или первокурсники. Среди них был один взрослый: не старый, но лысый дядя с оттопыренными (как у Лыша) ушами. Он вещал:

– …Отрицать роль Высшей идеи в деле строительства мироздания, конечно, можно, Однако отрицание никогда не несло в себе позитивного начала… Ладно, допустим, Кристалл вселенной возник сам по себе, из ничего. Или другой вариант: он существовал всегда… хотя категорию «всегда» нельзя не считать излишне размытой. Но скажите по совести, кто, кроме Создателя, мог замкнуть Кристалл в кольцо? Да еще так, чтобы дать ему возможность при определенных условиях совмещать свои неисчислимые грани? Только это совмещение позволяет темпоральным потокам бесчисленных миров сливаться в единое всеобщее Время. А сами эти потоки возникли только тогда, когда возникло Кольцо Кристалла. Ибо Время рождается там, где появляется напряжение. В данном всеобщем варианте – напряжение всего Кристалла, возникшее от кольцевого изгиба его структуры. Есть напряжение – рождается временн о й поток, а он в свою очередь порождает энергию. Во всех ее бесконечных проявлениях…

– Если принять за основу корпускулярную теорию Времени, то можно предположить, что энергия тоже имеет корпускулярную структуру? – прозвенел смелый девичий голосок.

– Не будем углубляться в дебри. Тем более, что и корпускулярная теория Времени сама по себе не бесспорна. Беда в том, что некоторые трактуют ее весьма упрощенно. Мол, время состоит из темпоральных корпускул, как материя из атомов. А сами корпускулы опять же включают в себя множество элементарных частиц темпоральной природы, влияние на которые может кардинальным образом менять структуру самого временн о го потока. Имейте в виду, не скорость, не направление, не энергетическую насыщенность, а именно природу…

– Этого еще не хватало… – басовито заметил кудлатый юноша.

– К счастью, это пока что лишь туманные гипотезы, – успокоил юношу лектор.

– А локальные темпоральные кольца возникают тоже в результате каких-то напряжений? – качнулся вперед остроносый слушатель, почти мальчик.

– Естественно, коллега! От самого незаметного колечка внутри экспериментального генератора до гигантских галактик!

– Но ведь галактики не кольца, а спирали! – заспорила звонкоголосая девушка.

Лысый лектор будто даже обрадовался:

– А спирали разве не кольца? Тоже кольца, только более высшего порядка. Двигаясь по спирали, вы достигаете той точки, с которой начали путь, но находите ее уже на иной точке развития. Следовательно, можно считать, что спиральные образования тоже смыкаются!

– А Дорога? – раздался негромкий голос. – Она опоясывает Кристалл вселенной по спирали, но разве ее концы смыкаются?

Лектор потер уши, помолчал.

– Мы, господа, заходим слишком далеко. Природа Дороги… если даже принять за факт само ее существование… пока остается непостижимой. Видимо, это тема для науки, которой еще просто нет…

– Или для Костика Лопушинского, – сказал девичий голосок.

– Для кого? – не понял лектор.

– Для Лыша, – сразу объяснили ему два голоса.

– А-а… – усмехнулся лектор. – Этот так… А если всерьез, то касаться упомянутой темы на нашем уровне, я бы сказал… некорректно. Да… Иначе это может вылиться в псевдонаучные дискуссии, в болтовню, вроде нынешних безответственных слухов про так называемую ближнюю Колею …

Кто-то негромко захихикал.

– Не вижу повода для смеха… – сдержанно обиделся лектор.

– Да нет, это Машка Олега щекочет, – разъяснил басовитый юноша.

– Дети… – вздохнул лектор.

Во время разговора Валерий и Витя стояли неподалеку. А теперь отошли.

– Странный университет под открытым небом… – сказал Валерий.

– Это профессор Волоков. Он часто так просвещает юный народ. Вместо привычных лекций в помещении…

– Мне показалось… как-то излишне популярно просвещает. На уровне школьного кружка…

– Но это же пединститут, подготовительная группа. И к тому, же не физики и математики, а филологи… Зато все почти понятно. А вот у нас в университете доктор Яснопольский есть, он как начнет об альтернативных теориях пространственно-временн о го континуума… У мировых светил на портретах уши в трубочку…

Валерий не сдержал удивления:

– Разве здесь есть университет?

– Я про столичный. Там я на философском, на заочном, третий курс…

– Философия – мать наук. Сударь, я снимаю перед вами шляпу.

– Надень обратно, темечко простудишь, – отозвался подпоручик с печалью. Видимо, вспомнил тяготы учебы.

– А этого обормота, Костика Лопушинского, нигде нет, – сказал Валерий.

– Вон еще костерок. Последний шанс.

Маленький костер горел у самого откоса, рядом с репейной чащей. Вокруг стояли две девочки и трое мальчишек… И Лыш среди них!

Витя окликнул с пяти шагов:

– Лыш! Иди-ка сюда!

На подошедших заоглядывались, кто-то сказал "Витя, привет", а Лыш (чуть запинаясь) подошел быстро и безбоязненно. Глянул с ожиданием:

– Чего?

– Дело есть, – сказал Витя. – Вот у него… – Кивнул на Валерия и отошел.

– Ты меня помнишь? – спросил Валерий.

Лыш не удивился:

– Конечно. Ты Валерий. Днем виделись на дворе… – (Небо еще было светлым, узнать собеседника не трудно.)

– Ну да… А когда прощались, ты сказал слова… "Аакса танка, тона…"

Кажется, Лыш насупился:

– Ну, сказал… А чего? Это же не обидные слова…

– Да конечно, не обидные! А как они переводятся, знаешь?

– Вроде бы, знаю. Примерно… Будто как "всего хорошего тебе"… А что?

– Да удивительно же! А на каком это языке?

– Понятия не имею, – холодновато сказал этот непонятный Лыш. – Просто… иногда прыгает в голове. – Он явно говорил не всё.

– Ну, что же. Не хочешь – не рассказывай… А ты слышал, что я ответил?

– Не-а… Я не разобрал.

– Я сказал "Итиа…"

Лыш наморщил переносицу, мигнул.

– Это … вроде как "Пусть не будет жары, да?"

– Да… Я не думал, что кто-то на Земле знает этот язык.

Лыш не удивился опять. Опустил голову, пошевелил сандалией песок. Снова поднял лицо.

– А ты… где слышал этот язык?.. Если не на Земле?

– Во сне, – честно сказал Валерий.

Лыш вновь стал смотреть вниз. Проговорил шепотом:

– И я… только это не простые сны. Ты не думай, будто я не хочу сказать. Но их… трудно объяснить…

– Красные пески, да?

– Да… – Лыш вдруг шагнул вплотную, встал не напротив, а рядом. Плечом коснулся локтя Валерия. – По ним идешь, идешь…

– К башне?

– К пирамиде, – выдохнул Лыш. – Только она далеко… А сперва еще надо найти шар. Роешь, роешь песок… Ты видишь такое же ? – Он смотрел снизу и сбоку, и в глазах дрожали огоньки заката.