Александр Богаделин - Кикимора и другие. Сказки-притчи

— Не бойтесь ничего, мой господин. На месте этом стойте и мечом в разные стороны размахивайте.

Барон меч вытащил, глаза от страха зажмурил и ну давай им направо и налево воздух рубить.

А Яга, чтоб Горыныч не повредил кого, дала ему порошок слабительный. Так у Змея после него дым вместо пламени из пасти повалил. Вот понесся он на рыцаря несчастного и такую завесу напустил, что и сам заблудился. Бегает кругами, с кем биться — найти не может.

Видит Кикимора, всё как нельзя лучше складывается. К Горынычу подбежала и на землю немедленно падать велит, муки предсмертные изображать. А сама клок одеяния его выдрала и назад понеслась.

Как развеялось да стихло все, осмелился рыцарь глаза открыть. Видит, чудище посреди поляны лежит. В агонии смертной бьется — хрипит и ногою задней подрыгивает.

А Кикимора тут как тут.

— Поздравляю, — говорит, — с победой великою. Только лучше бы вам немедля к избушке моей направиться. От взгляда зверя лютого люди замертво все-таки падают.

Решил барон судьбу еще раз не испытывать и вслед за Кикиморой с поляны ретировался поспешно.

Отдал он ей кольцо с бриллиантами обещанное, а та бумагу ему по всей форме справила. Мол, Барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнх — рыцарь доблестный, сразил в бою честном чудище невиданное. А в подтверждение подвига сего клок шерсти убиенного прилагается.

Уехал рыцарь дальше по землям русским путешествовать, а Кикимора решила дело новое для себя поискать. Больно хлопотно это, каждый раз Горыныча переделывать, да и с Ягой прибытком делиться надобно.

Но здесь уже другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Как дальше Кикимора жила-поживала, в главе десятой сказывается.

А в следующей истории нас встреча с туром волшебным дожидается.

Как травы на полянах да в подлеске соки набирать начали, появился у границы леса Заповедного тур дикий. [43] …появился у границы леса Заповедного тур дикий . Туры — древние дикие быки, ныне именуемые зубрами. Достигали в холке почти двух метров и имели длинную черную шерсть с белым «ремнем» — полосой вдоль хребта. Коровы-«турицы» были гнедыми (темно-рыжими с черными хвостами). Охота на тура считалось особенной доблестью, даже хищные звери были перед ними бессильны. Из шкур убитых быков делали пояса. Они вручались как знак отличия самым отважным воинам. Черной шерстью покрыт до копыт самых, и полоска белая вдоль хребта тянется.

Не скоро бы Леший Тихон о нем узнал, если б не зов ивняка молодого. Ломал да топтал его кто-то без надобности, вот и пошел посмотреть, что за напасть такая приключилася. Глядит, тур на опушке объявился. И ведет себя странно как-то. То о землю трется, будто из шкуры вылезти хочет, а то вдруг чрез молодняк напролом понесется.

Приставил к нему Тихон двух чертенят молодых. Следить, чтоб побеги зря не топтал да деревьев кору не обгладывал. А на день следующий они к нему с известием нежданным заявилися. Как ночь пришла, скинул тур шкуру свою и богатырем молодым обернулся. [44] Как ночь пришла, скинул тур шкуру свою и богатырем молодым обернулся. В русских народных сказках достаточно подробно описывается процесс помещения героя в звериную шкуру. Во-первых, делалось это чаще всего в качестве наказания или по злому умыслу. Во-вторых, нередко случались и послабления — в определенное время суток можно было возвращаться к привычному облику. В-третьих, по истечении определенного срока волшебные чары обычно рассеивались, но, ежели шкура уничтожалась до оговоренной даты, герой был вынужден отправляться в подземное царство. И, в-четвертых, вызволять его оттуда традиционно шел совершивший трагическую оплошность. Но, видать, так он за день намаялся, что упал, где стоял, и заснул сразу.

Чертенята будить его принялись. Выспросить хотели, кто такой да за грехи какие в шкуре звериной оказался. Только верно говорят, у богатырей и сон богатырский бывает.

Утром, как солнце меж дерев показалося, опять молодец в тура черного превратился. Но успели черти ночью шкуру его рассмотреть. Кишела она вся клещами да вшами кусачими и нарывами гноящимися изошла. И понятно им стало, отчего черношерстый по земле катается да боднуть себя рогом норовит.

Сказал им Тихон, что, видать, наказание на богатыря такое наложено, и должен он срок свой туром отбыть. Шкуру впредь трогать запретил и дальше велел за зверем присматривать, хворостиною от дерев и кустов отгонять.

Лето тем временем к солнцевороту приближаться начало. Скучно чертенятам стало за животиной лохматою день целый бегать. И пошли они к Тихону замену себе просить. Леший возражать не стал и к Омутнику отправился. А тот как раз черта одного молодого с глаз своих спровадить хотел.

Мамка с папкой его в честь деда — Зосимою назвали. Только старшой на болоте первым проказником слыл. А этот все больше на пеньке сидел, о чем-то своем раздумывал, игр и забав сторонился.

А в помощь ему мальца совсем дал. Чай, дело не хитрое, вдвоем справятся.

День прошел, другой настал. Пообвыклись чертенята с ролью своей. Даже в речку порой тура загонять начали, чтоб зуд паразитный приглушить малость. Но жалко стало Зосиме богатыря молодого. Вот и порешил он ночью припрятать шкуру его и от мучений дневных освободить.

Пришел срок молодцу просыпаться. Видит, опять в человека оборотился. Обрадовался сильно, только сразу крутить его да ломать начало. Стал он молодняк с корнем из земли выворачивать, все, что под руку попадется, крушить.

Испугались чертенята, вихрями на богатыря налетели и к клену старому привязали. А тот путы плетеные порвать норовит, из плена своего вырваться хочет. Тихон, как зов дерева жалостный услыхал, сразу на опушку лесную помчался. Рассказали ему горе-пастухи, что с молодцем приключилося, и почему тот привязанным стоит.

Отругал их Леший за самоуправство ненужное, только дело уж сделано было. Затер он землицею раны, дереву нанесенные, и в сторонке сел обождать. Чай, недолго буйство богатырское продолжаться будет.

Но повеяло тут холодом мира сумрачного. Промчался мимо клена волчище, что посланцем Ния из Пекла подземного служил. И унес он с собой душу молодецкую.

Понял Тихон, что невольно с чертенятами к погибели смертного причастен стал. Отвязал тело от пут держащих и на траву у корней положил.

— Делать нечего, — думает. — Надо к Бабе Яге в гости идти. Может, знает Старая средство какое, чтоб молодца к жизни возвернуть.

Чертенка молодого сторожить оставил, а с Зосимой к избушке на окраину леса отправился.

Яга первым делом о шкуре туровой дознаваться начала. Оказалось, спрятал Зосима её под корягою недалече и целою, и невредимою вскоре принес.