Михаил Самарский - Зов памяти

– Маш, не изводи себя, – сказал он ласково. – Слезами делу не поможешь, а глаза испортишь, я смотрю, они у тебя всё время опухшие. Ну, что толку плакать и плакать.

– Устала я, Лёшенька, ты посмотри на моё лицо, видишь, во что оно превратилось?

– Лицо как лицо, а что с ним стало? – присматриваясь, сказал Алексей.

– Ну, ты что, совсем не замечаешь? – всплеснула руками Мария. – Сухое совсем. Мне нужны крема. Без кремов я тут за год превращусь в старуху.

– Да забей ты, Машка, – махнул рукой Алексей. – Нормальная ты девушка. Ну, не вечно же мы будем здесь жить. Рано или поздно что-то решится. Вон Димка говорит, вроде, конец у его романа был хорошим. Просто забыл парень. Но скоро вспомнит.

– Лёш, сколько тебе лет? – ухмыльнулась Мария.

– Тридцать, а что? – удивлённо спросил Лёха.

– Да то! – неожиданно рассмеялась Мария. – Такой большой, а всё в сказки какие-то веришь?

– Какие сказки? Пацан ведь угадал, он заранее на бумаге написал!

– Я не верю в это! – заявила Мария.

– Как не веришь? – опешил Лёха. – Как не веришь? Да я лично своими глазами видел, как он конверт вскрывал.

– Ну и что? – продолжала возражать Мария. – Я тоже видела, но мне кажется, они просто сговорились и водят нас за нос.

– Зачем?

– Ну, чтобы, как говорится, поддержать позитивный психологический климат, чтобы у нас была надежда и всё такое. Мы это в институте по психологии проходили.

– Не может такого быть, – покачал головой Лёха, – я переговорю с профессором. Всё узнаю.

Вернувшись в грот, Алексей увидел потрясающую картину. Народный умелец, крепостной Матвейка, смастерил настоящий лук со стрелами.

– Ты чего тут соорудил, рыцарь Айвенго? – похлопал его по спине Лёха.

– Полезная штука, барин! Птицы тут хоть и трёхглазые, да, заметно, никем не пуганые.

– Ну, с таким оружием ты их быстро распугаешь! – рассмеялся Москворецкий.

– Напугаем – дальше пойдём, сначала на этом берегу будем промышлять, затем на тот переберёмся. Тут дичи много. А у меня тут кое-что есть. Угощайся, барин! Вот, ягод насобирал. Странная она какая-то…

– А это… не отравлюсь? – Алексей понюхал розовый комочек.

– Упаси боже, ваше сиятельство! Что вы такое говорите? Я же, прежде чем вас угощать, испробовал ещё вчерась! Смотри, вот он я – жив-здоров!

Лёха закинул в рот несколько ягод, тщательно их разжевал и, осторожно проглотив, сказал:

– Вкусные!

– А то! – Матвейка гордо поднял голову. – Там ещё подальше фрукта какая-то растёт, но она ещё зеленовата. Чую, добрая будет, такая, похожа на наше яблоко, но по форме как гусиное яйцо!

– Ты, главное, аккуратнее пробуй, понемногу, а то траванёшься какой-нибудь гадостью, что мы тут без тебя делать будем?

– Меня не надуешь, барин, – Матвейка похлопал себя по лбу. – Гадость птицы клевать не станут.

– Точно, – сказал Алексей, – молодчина ты, Матвей.

– Стараюсь, барин!

– Вот как только тебя отучить от этого «барина»? Что ж ты заладил?

– Привык я, барин! Всю жизнь так… Поздно отвыкать.

– Да ладно тебе, – возразил Лёха, – отвыкнешь ещё.

– Поживём – увидим! – ответил Матвей и принялся мастерить очередную стрелу.

Узнав о новом приспособлении Матвея, вечером за ужином Кирилл Андреевич посоветовал Николаю Борисовичу пририсовать рядом с оленями лук и стрелы.

– Зачем? – удивлённо спросил Трухин.

– Как это зачем? – рассмеялся Кирилл Андреевич. – Может, когда-то учёные через тридцать-сорок тысяч лет скажут: здесь жили пещерные люди с признаками культуры.

– Ну, и шуточки у вас, товарищ профессор, – поёжился Трухин. – Вы полагаете, что кроме нас теперь на Земле никто не живёт?

– Я даже не знаю, что и думать, – развёл руками Кирилл Андреевич, – сколько не наблюдаю, никаких признаков цивилизации. Удивляет то, что в небе нет никаких летательных аппаратов. Ни наших самолётов, ни Яровых эфиролётов, вообще ничего. У меня уже мысли: а не случилось ли ничего с нашей планетой? Может, мы тут не тысячу лет пролежали, а все десять или двадцать…

– Такой вариант не исключён! – неожиданно заявил Яр. – Возможно, мы начинаем новую цивилизацию. А рисунок кроманьонца, который выполнил наш художник на стене, только ещё раз подтверждает положения Закона о всемирной Памяти.

– Коллега, вы уже не первый раз говорите об этом законе, – сказал профессор, – можете подробнее изложить его, так сказать, суть, содержание?

– С удовольствием, – кивнул Яр, – Закон о всемирной Памяти, сокращённо Зов Памяти, открыл в двадцать восьмом веке великий учёный Александр Михайлович Аланмис. Суть такова: ничего в мире не исчезает бесследно. Вся информация сохраняется, даже мысли каждого человека.

– Но об этом утверждалось ещё давно, – сказал Кирилл Андреевич, – в наше время на эту тему писал исследователь Валерий Дёмин. Вам знакомы его работы?

– Да-да, конечно, – подтвердил Ярослав. – Его труды не забыты, и мы помним, он ещё в двадцать первом веке писал, что в любой точке мироздания содержится информация обо всех событиях и сущностях Вселенной.

– Точно, – задумчиво произнёс профессор, – его книги будоражили многие умы наших современников. Неужели подтвердились его предположения о неких голограммах и энергоинформационных полях?

– Да, подтвердились, правда, отчасти. Человечеству понадобилось ещё семь столетий, чтобы найти хранилище вселенской информации.

– Это как? – раскрыл рот Димка.

– В космосе имеется своеобразный архив памяти, – продолжил Яр, – то есть колоссальная база, она доступна всем цивилизациям. В любой момент можно ею воспользоваться. Но для этого необходимо иметь определённый уровень развития и, конечно, технические возможности. Вычислить, потом обнаружить архив – это полдела, как раз это и удалось учёному Аланмису, но к самой базе данных полноценный доступ земляне получили только в двадцать девятом веке. И это ещё не всё. Даже в тридцать первом веке у нас возникли проблемы с мощностью наших «кустов»…

– А это ещё что такое? – вздёрнул брови профессор.

– Извините, – поправился Яр, – то есть коммуниторинговых устройств.

– Коммуниторинговое устройство? – переспросил профессор. – Вроде как бы и знакомый термин, но не совсем понятный.

– Это наподобие древнего компью… Простите, наподобие вашего компьютера из двадцать первого века.

– Понятно. И в чём же проблема? – спросил Кирилл Андреевич.

– В памяти и мощности устройств, – усмехнулся Яр.

– В тридцать первом веке проблема с памятью и мощностью компьютера? – удивился профессор.

– Да, – подтвердил Яр, – представьте себе, для работы с космическим архивом памяти наших мощностей не хватает. Но в этом нет ничего удивительно. Такой объём информации трудно даже представить. Это ни терабайты, ни петабайты, не эксобайты, ни декабайты. Чтобы вам было понятно – это миллиарды, триллионы, квадриллионы терабайт. Вы представляете, что это за объём?