С. Гроув - Золотое снадобье

София и Тео рассмеялись, следуя за старшими.

– Погоди-ка. – Тео взял девочку за руку. – Рассказывай, как ты жила?

София заулыбалась. Внезапно вернулось смущение, охватившее ее в первый миг встречи.

– Все хорошо! – Она стиснула его ладонь. – Как здорово, что ты снова здесь!

– А уж я-то как рад! Слушай, Шадрак говорит, ты в библиотеке поселилась…

София опустила глаза:

– Ну да… Все бьюсь над письмом, пытаюсь расшифровать. Сдвигов, к сожалению, пока никаких. Сейчас, например, перекапываю аж триста томов, надеясь в них нечто ценное отыскать…

– Сейчас, вообще-то, лето стоит, – притворно-легкомысленным тоном сказал Тео. – Может, позволишь себе маленький перерыв? Передохнешь от письма?

Ответом ему был взгляд Софии, полный удивления. Они к тому времени как раз добрались до верха лестницы.

– Передохнуть? От письма? – спросила она.

Предложил бы сразу его закинуть в горящий камин!

– Именно. Знаешь, иногда вещи начинают выглядеть по-другому, если посмотреть на них… спустя некоторое время. Дай мозгам перерыв, понимаешь? Займись чем-нибудь другим…

София даже отняла руку:

– Не нужен мне никакой перерыв!

– Я же не уговариваю тебя напрочь позабыть про письмо! Ни в коем разе! Я про маленькие каникулы говорю. Примером, удалось бы Шадрака развести, чтобы отпустил нас на месяцок поплавать с Каликстой и Барром. Глядишь, по ходу идеи новые посетят!

– Сказала же, не нужны мне каникулы! Я хочу маму с папой найти!

– Ну хорошо, хорошо, – тотчас уступил Тео, и его тон стал примирительным. – Я же только вернулся, помнишь? А ты уже вовсю на меня злишься! Мы так не договаривались! – И снова заулыбался: – Давай я тебе помогу! Вместе одолеем эти триста томов, небось вдвое быстрей и получится. Что скажешь?

И он потянулся к ней, желая снова сжать ее руку.

София смотрела на него, постепенно смягчаясь:

– Я сама должна их все изучить… но все равно спасибо. И я правда рада, что ты вернулся!

– Софочка! Тео! – появляясь в дверях кабинета, окликнул Шадрак. – Собираетесь вы помочь нам отвоевать у Майлза хоть немного еды – или как?.. Он уже надел на вилку целую запеканку, и без подмоги нам с ним не справиться!

– Ах он проглот этакий, – возмутился Тео и ринулся вверх, увлекая за собой Софию.

Обе запеканки гордо красовались на кухонном столе в окружении бутылочек имбирного пива. Миссис Клэй расставляла тарелки, готовила салфетки и приборы; Майлз, не вовремя потянувшийся к угощению, уже получил шлепок по рукам.

Когда все расселись, Шадрак торжественно разрезал первую запеканку, разлил пиво в бокалы и произнес тост:

– Добро пожаловать домой, Тео и Майлз! За счастливое окончание путешествия!

– И за новые, грядущие, – добавил Майлз, поднимая бокал. – Ближайшая поездка стартует прямо назавтра!

Все рассмеялись и занялись запеканкой. Она оказалась в полной мере так хороша, как Шадрак и предрекал. Когда на столе остались лишь крошки да пустые стаканы, миссис Клэй принесла сверху десерт. Щедрые порции мягкого желтого бисквита в обильной глазури из кленового сахара сопроводили чарльстонский чай, разлитый по чашкам.

Расправившись с третьей порцией торта, Майлз с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку стула. А потом начал долгий рассказ о поездке, описывая нескончаемый переезд по штату Нью-Йорк и через северо-западный угол Пенсильвании – на границу Индейских территорий. То и дело впадая в полемику с Тео – их воспоминания по некоторым обстоятельствам отчасти разнились, – он в итоге признал, что путешествие на запад выдалось бедноватым на события. Во всяком случае, пока не достигли берега Жуткого моря.

– Единственным препятствием, с которым мы столкнулись, было очевидное предубеждение против бостонцев, – покривившись, как от кислого, сообщил Майлз. – Закрытие границ не очень-то добавило нам популярности. Представьте, в Соленом один старик взял и плюнул в меня, едва выяснил, откуда я прибыл!

Воспоминание заставило Тео хихикнуть:

– Ну, Майлз, конечно, ка-ак плюнул в ответ.

– А что я, по-вашему, должен был сделать? – возмутился путешественник. – Я хотел ему доказать, что ненавижу закрытие границ еще побольше, чем он!

– Так вот, помимо этого забавного происшествия, мы испытали затруднение, лишь разыскивая Кабезу де Кабру. На это у нас ушло времени не меньше, чем на всю поездку от Бостона до Жуткого моря.

– Верно, – согласился Майлз.

– Все типа знали, где он живет, только каждый нес свое, – пояснил Тео. – Да и у нас никаких определенных сведений за душой не было.

Майлз и Тео пустились в путь на излете зимы, отслеживая один непроверенный слух. Бостона достигли вести об отшельнике, живущем в хижине на берегу Жуткого моря. Якобы это был выходец из Папских государств по имени Кабеза, и якобы этот самый Кабеза триста шестьдесят четыре дня в году неукоснительно сторонился человеческого общества. А на триста шестьдесят пятый – конкретно в день зимнего солнцестояния – прерывал свое затворничество, выдавал бредовые пророчества о конце света, о новом грядущем Великом Разделении… а еще – о чудесах Авзентинии. Что касается языка, Кабеза пользовался невероятной смесью кастильского, английского и языка Вещих. Окрестные селяне отмахивались от самозваного пророка, считая его прорицания бреднями сумасшедшего.

Тем не менее отзвуки его ежегодных речей добрались до Бостона… и с ними название «Авзентиния», встречавшееся, кроме них, лишь в письме Бронсона. Еще валил мартовский снег, когда Майлз и Тео выехали на запад.

– К тому времени, когда мы отыскали домик на дереве, служивший жильем Кабезе де Кабре, – продолжал Майлз, – уже кончался апрель. Его мертвое тело давно успело стать пищей ворон.

– Брр, – содрогнулась миссис Клэй.

У Шадрака вырвался разочарованный вздох:

– Вы хоть в домике что-нибудь разыскали? Не выяснили, откуда он вызнал об Авзентинии?

– Кабеза де Кабра вел почти звериную жизнь, – нахмурился Майлз. – Одевался в шкуры, спал на клочках грязного меха… Ни горшков, ни сковородок, ни инструментов, ни книг. Чем питался и как – до сих пор никакого понятия не имею. Мы из его клоповника чуть с пустыми руками не ушли… спасибо Тео – заметил кое-что, без него я наверняка пропустил бы!

– А я это заметил только благодаря некоторым картографам, оставшимся дома, которых я время от времени вспоминал, – чуть заметно улыбнувшись Софии, добавил Тео. – Что-то вроде занавески… или, скорее, ширмы, не знаю. Такой квадрат темной материи, приколоченный на окно для защиты от солнца. Я чему удивился – смотрю, чистый на удивление… в такой-то грязище! Мы вытащили гвозди и сняли его. И, как и следовало ожидать, стоило ему чуток потрепыхаться на ветру…