Дорофея Ларичева - Зачарованный город

– Но ты же один из них. И вернёшься в их ряды, когда… – запоздало вспомнила Эля.

– Никогда, слышишь, смертная, никогда не желай мне или кому-либо вообще присоединиться к Дикой Охоте!

Чёрная ночь кудрей взметнулась за его плечами, в глазах больших и ярких полыхнуло синее пламя невозвратного и невозможного. Даже костюм на миг стал сияющим доспехом. Или скафандром, Эля так для себя и не определилась.

– Прости, – смутилась девочка. – Я не знала, что для тебя всё так серьёзно.

– Забудь, смертная.

Он снова стал чародеем – знакомым, надёжным, весёлым, когда надо. И девочка перевела дух.

Мимо них проплыло длинное каноэ с безголовыми гребцами. Именно такими существами человеческая фантазия в древности населяла неизведанные земли. Существами непропорционально сложенными, страшными, с безносыми лицами на груди. На обнажённых спинах и руках вздымались бугры мышц, поскрипывали в уключинах вёсла, на корме лодки развевалась белая ленточка.

– Валь, а это кто? – опасливо глядя им вслед, прошептала девочка, на всякий случай сползая с полей внутрь шляпы.

– Не обращай внимания, – беспечно отмахнулся подобревший защитник. – Это бывшие домовые. Старых жилищ они лишились, а в новые их не позвали. Кто-то из домашних духов гибнет, кто-то перерождается во всякое этакое, – он кивнул вслед удаляющемуся каноэ с жуткими гребцами, – людей пугают, ночами плавают, ищут новое пристанище. Без очага – они без головы.

– Кошмарняк! – высказалась девочка и вдруг присела на дно шляпы. – Валентин, вон она, та тётка, – зашептала она, свернувшись внизу, – которая меня ловила и которую горгульи каменные гоняли!

Навстречу им летела прямоугольная металлическая платформа с пропеллером позади, с невысокими бортиками по краям. У руля замерла Ли-дви-ра. По сторонам она не смотрела, задумчиво курила сигарету.

– Приготовься прыгать со мной в её корыто, – шепнул девочке Валентин.

– Ты сдурел? – испугалась Элька. – Она же нам армагеддец устроит.

– Нам «язык» нужен, ребёнок трусливый. Тебе жить надоело? Мне нет. Поэтому на счёт три взлетишь, как белка.

Лодочка лесной поравнялась со шляпой.

– Три! На абордаж! – защитник пихнул Эльку под лопатку тростью и первым сиганул из стремительно уменьшающейся в размерах шляпы.

– Ях-ха-а-а! – боевой клич сам вырвался из горла ученицы 9 «А».

Видел бы этот прыжок… нет, полёт старенький физрук (который сам ни через козла, ни на брусьях, ни на канате подвигов не демонстрировал), мигом записал бы Тихонову в олимпийский резерв – не меньше.

Они одновременно очутились в плавательно-летательном корыте лесной . Защитник (уже при шляпе – когда только успел подобрать?) орудовал тростью со сноровкой паука. Из кончика трости вытекало белое пламя, на воздухе застывающее, превращающееся в прочную нить. Ли-дви-ра сама не успела оглянуться, как оказалась приплетена к правому переднему углу платформы так, что даже вздохнуть полной грудью невозможно, не то что пошевелиться. Оставалось только бормотать сквозь зубы проклятия и возмущённо таращиться на воздушных пиратов.

– Что с ней делать будем? – ещё пять минут назад пугающая лесная теперь казалась девочке невзрачной и жалкой.

– Пытать, – как само собой разумеющееся ответил Валентин.

– Ты серьёзно? – ужаснулась Эля, запоздало вспоминая, что её спутник не простой человек, а призванный из Запредельного демон.

– Как никогда! – Уголки губ Флейтиста потянулись вверх, глаза весело блеснули. Явно пакость задумал. – Ответь, чего больше всего боятся женщины? Например, твоя мама?

– Фигуру испортить, – моментально отозвалась девочка.

А что думать? И так ясно – из городка в городок вместе с небольшой кучкой барахла семья Тихоновых таскала две вещи – напольные весы и дорогущий велотренажер. Отец посмеивался над супругой, и без того не отличавшейся внушительной комплекцией, но терпел её ежедневные двухчасовые занятия. Главной темой разговоров с дочерью и подругами (которые заводились сами с пугающей скоростью) у мамы были диеты. Каждую неделю новая. Диеты начинались с понедельника и благополучно заканчивались в среду-четверг полной маминой уверенностью – снова наврали. Она-де целых два-три дня старается – а весы как застыли на отметке шестьдесят семь, так и ни на одно деление не изменяют показаний.

Нормально готовила мама исключительно для папы, дочь она пыталась кормить капустой, яблоками, творогом с грейпфрутом или тёртой морковью, уверенная – фигуру следует беречь смолоду. На что дочь периодически «чудила», заставляя сметану и молоко прокисать, йогурты покрываться серо-зелёной плёночной плесени, а морковь и капусту загнивать за полчаса с момента покупки. После чего благополучно разделяла с папой его обед или ужин.

– О! – воздел указательный палец к небесам Флейтист. – Верно мыслишь, потомок Тары. Поэтому мы сейчас ограбим кондитерский отдел этого чудесного торгового центра. Нет, лучше кондитерскую фабрику. Она неподалёку. И заставим нашу хрупкую пленницу скушать всё, что сможем раздобыть.

– Какое же это наказание? – искренне удивилась Эля.

Лесная презрительно скривилась. Глупые фантазии людишек казались ей смешными. Ничего они из неё не вытянут. Она не боится пыток. И сигнал своим подаст при первой удобной возможности.

Платформа плавно опустилась на крышу «Меридиана».

– Эх, жаль портить такую красоту, – с сожалением вздохнул защитник, извлекая из ножен кинжал.

В груди у девочки похолодело. Действительно будет пытать! Но Валентин, пропустив алый блик мигающей лампочками вывески по лезвию, в три взмаха вырубил из металлической платформы прикованную паутиной женщину и… Эля не поверила своим глазам. Он снял шляпу, зачерпнул воздух под носом у шипящей лесной – и эльфийка исчезла.

– Ты её… – Эля не договорила. Она переводила взгляд с изуродованной платформы на чародея и не находила слов.

– Усадил в шляпу, да, – черноволосый демон, притворяющийся человеком, веселился от души. – Тело в шляпе, дорогая. Прыгай в быстрый проход и айда на фабрику. Я тебя проведу – ни одна сигнализация не пискнет. Ты какие торты больше любишь? – спросил он у шляпы. Та, естественно, промолчала. – Хорошо, буду кормить тебя птичьим молоком. До сих пор не могу понять, как вы птиц доите.

Следующие дни прошли на редкость тихо и спокойно. Если эльфы были расстроены исчезновением двух арбитров, внешне они ничего не показали. Просто расспросили оставшихся – где и когда в последний раз видели похищенных? Естественно, никакой правды Эля с Валентином не раскрыли – мол, проводили до дома и отправились гулять дальше.

В воскресенье занятие у городских пришлось прогулять по весьма уважительной причине – договорённости с Кущиной. Эля про себя хихикала, вспоминая, как раскрасневшаяся староста обещала дружбу и всестороннюю поддержку в обмен на… Эх, Надечка сохла по… по… Эля даже не могла вспомнить, как звать смазливенького певца, едва избавившегося от подростковых прыщей, а теперь покоряющего провинциальные дома культуры с двумя десятками заводных песенок.