Дорофея Ларичева - Зачарованный город

Эля снова вздохнула. Выходит, она против родителей запрещённые методы использует – те, от которых они добровольно отказались. Но она-то отказываться не собирается. Без магии ей в классе спокойной жизни не светит, и с эльфами не справиться.

– Ра… Эля, пришли, – вывела её из раздумий Кущина. О, она уже букетом обзавелась! Бордовые и желтые хризантемы теснились в серебристом плену целлофана.

Тихонова прищурилась, в опускающихся сумерках разглядывая здание дома культуры. Первым бросилось в глаза несимметричное белое пятно на зелёной с желтыми подтёками штукатурке. Пятно закрывало граффити. Что-то политическое, невнятное, кривое проглядывало сквозь белила. Эля не стала вчитываться. По гладким колоннам возле входа змеились тонкие трещинки. Но в целом главная концертная площадка города соответствовала статусу принимаемых звёзд – средненько, провинциальненько, недорого.

На двери возле кассы и в гардеробе, забитом молодёжью, красовались плакаты с зеленоглазым блондином, постриженным коротко, но стильно. По его ямочкам на округлых щеках и бархатному баритону второй месяц сходили с ума школьницы всей страны. «Артур Миронов с программой «Сердце в твоих руках». Только 18 сентября в 19.00» – гласила надпись под улыбающейся мордашкой.

Элька посмотрела на часы – половина седьмого. Надя расправила букет, шурша целлофаном, заглянула в мутное зеркало в фойе и поинтересовалась у спутницы:

– Тушь не размазалась?

– Не-а, – мотнула головой Элька. – У меня какое место?

– Четырнадцатое. У меня тринадцатое. Как раз напротив…

– Замётано. Иди, согревай кресло, я поброжу.

– Но… – начала Кущина.

– Приду и приворожу, не трусь!

– Хорошо, – нехотя согласилась Надя.

Элька зевнула и направилась к буфету. Раз ужин ей сегодня дома не светит – надо подкрепиться где получится.

После ужина в виде холодного беляша и коробочки сока, после подробного осмотра обоих этажей и балкона, девочка направилась в зал. У самой двери она обернулась, почувствовав чей-то пристальный взгляд. И чуть не взвизгнула от удивления:

– Юрка! Ты? Откуда?

Заглядывавший в зал паренёк в кепочке, в длинной бесформенной куртке улыбнулся и прижал палец к губам.

– Эля, здравствуй. Ты ведь Эля, так?

– Так! – обрадовалась Тихонова. – Какими судьбами?

– Такими, – подмигнул он. – С каких пор ты моя фанатка?

– Глупости, я тут не по своей воле.

Они отошли к окну, и девочка придирчиво оглядела новоявленного кумира школьниц.

– Сроду бы не догадалась, честно, – призналась она тут же. – С каких пор тебя зовут Артуром? И глаза зелёные где взял? И волосы перекрасил!

Ни одна из поклонниц не взглянула на своего идола. Они торопились занять места в зале, прижимали к груди огромные букеты, обеспечив за вечер всех окрестных цветочников месячной выручкой.

– Глаза – линзы. На причёске – стилист настоял. Имя – псевдоним. Не выйду же я на сцену с фамилией Кривокрестов.

– Готом был бы, как мой одноклассник – Дохлый Фунтик, ещё бы и гордился. Слушай, – Эля вспомнила про печаль старосты, – тут такое дело…

Она привстала на цыпочки и быстренько поведала о большой любви Кущиной Нади. Юра посмеялся, кивнул, пообещал помочь. А Эля, довольная, что никого привораживать не придётся, отправилась в зал, размышляя об удивительной шутке судьбы.

Юрой Кривокрестовым занимался Эрик. Детдомовского парнишку с многообещающими вокальными данными заприметил маститый продюсер, вложился в уроки вокала и танцев, постановку речи, хорошие манеры. Пошил сценические костюмы у лучших модельеров… А тут у парня некстати обнаружили какую-то тяжелую болезнь. Даже если бы Юру привели в порядок, петь бы он не смог.

Продюсер паниковать не стал, неторопливо просчитал, что ему выгоднее – искать очередной талант или потратиться на Кривокрестова. Денег и нервов на нового воспитанника было жалко, да и Юру тоже жалко. Бегать по врачам и незнакомым экстрасенсам продюсер не стал, позвонил напрямую Таре – благо был знаком с ней давно и не первый раз просил о помощи.

Парня выходили, подправили внешность так, что теперь на журнальных обложках и расклеенных по городу афишах в Артуре Миронове ничего не осталось от прежнего Юры – стеснительного, романтичного паренька. Хорошо ещё характер не успел испортиться. Эльку Юра понял, не стал задаваться, согласился помочь.

– Я тебя уже искать хотела! – возмущённо зашипела Кущина, едва Эля плюхнулась в кресло. – Где тебя носило?

– Без меня бы не начали, не трусь. Цветы нюхай и думай о нём. Так приворот сильнее получится.

– Точно? – недоверчиво покосилась на неё Надя.

– Гарантия – двести процентов, – с видом опытной гадалки-мошенницы заверила её Тихонова.

Юра, вернее уже Артур, появился на сцене через десять минут. Был он в зелёной футболке, в блестящих брюках, подтянутый, спортивный.

– Я так счастлив вас видеть! – выкрикнул он, чем вызвал бурю девичьего визга.

Эля устроилась поудобней в продавленном кресле и вдруг отчётливо увидела, каким станет её приятель лет через пять. Видение оказалось столь ярким, неприятным, что девочка едва не вскрикнула и не кинулась на сцену отговаривать парня от певческой карьеры.

Тихонова сцепила руки на коленях, захваченная увиденным. Беды Юры начнутся с того момента, когда он через два года рассорится с вытащившим его на белый свет продюсером. Рассорится банально и безвозвратно – из-за денег. Ещё год певец будет продолжать купаться в затухающих всплесках славы. Потом растеряет репертуар – права на стихи и мелодии останутся за продюсером, и исполнять свои песни Артур будет нелегально, за что поплатится немалым штрафом.

Потом будет забвение, которое Артур вряд ли спокойно переживёт. Один скандал с его участием будет сменяться другим, а потухший интерес публики к своей персоне так и не разгорится с былой силой. Бывший идол, принимая за зрительскую любовь ленивое сытое любопытство домохозяек, потеряет и голос, и уважение к себе. К концу пятого года неудавшейся карьеры он сопьётся – никому не нужный, без профессии, жилья, средств к существованию – сломается, не пожелает начинать жизнь с нуля.

– Моя миленькая крошка, буду твой я навсегда! – пел будущий неудачник, а Элька сжимала кулаки от собственного бессилия.

Неправильно, если такой замечательный парень потеряет себя. И нет возможности ему помочь. Но неужели бабушка, неужели Эрик не почувствовали того, что чувствует она? «У каждого своя судьба, – говорила мудрая Тара. – Люди с трудом переносят вмешательство в их жизнь. И далеко не каждый готов встретить правду с достоинством».

– Тихонова, ты привораживать собираешься? – в темноте ткнулась носом ей в ухо Кущина.