Кэтрин Валенте - Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле

– Ты такая смешная! – Зверь рассмеялся. – Во-первых, я не дракон. Даже не знаю, откуда ты это взяла. Я же специально показал тебе свои ноги. Я – виверн. Видишь, передних лап нет? – Виверн с гордостью расправил грудь в чешуе цвета перезрелых персиков. Он прекрасно балансировал на массивных задних ногах. Тело его изгибалось толстой буквой S и заканчивалось огромной головой с громадной челюстью, набитой зубами и украшенной огненного цвета усиками. – А драконы в ваших краях, должно быть, совсем неотесанные. У нас не заведено есть людей. Хотя, конечно, если люди начнут таскаться к пещере дракона и вопить чего-то там насчет жертвоприношений, или «О свирепое чудовище, пощади мою деревню», или «Эй, дракон, выходи на честный бой и прими смерть от моей руки» – конечно, бедолага может кого-нибудь и хряпнуть. Можно ли его за это судить? Уж не больше, чем мы осудим леди за поедание салатика, который принес ей официант в ресторане. Во-вторых, нет, торта у меня нет.

– О, извините, я не хотела вас обидеть!

– С чего мне обижаться? Драконы нам чуть больше, чем кузены, чуть меньше, чем братья. Я о них все знаю, потому что слово дракон начинается с буквы Д.

– Вы сказали, ваше имя Виверн? Простите, что не спросила сразу.

– Я – Благородный Виверн От-А-до-Л, маленькая чудачка. Я бы добавил «к твоим услугам», но это уж больно вычурно, а я, как видишь, совсем не таков.

– Странное имя для… – Сентябрь поискала нужное слово, – для такого прекрасного зверя.

– Это родовое имя, – важно проговорил От-А-до-Л, почесывая за рогом. – Мой отец был Библиотекой, так что, строго говоря, я – кто? Биберн, Библерн? Вивернарий? Все еще не решил, какое из них лучше.

– Это совершенно невероятно! – воскликнула Сентябрь, которой больше всего понравился вариант «Вивернарий».

– Все это – чистая правда, какой бы невероятной она ни казалась, а следовательно, вероятность здесь ровно сто процентов. Моя добрая матушка водила знакомство с одним очень влиятельным Профессо́ре, и он ее любил. Каждую неделю полировал ей чешую пчелиным воском и трюфельным маслом. Поил родниковой водой, кормил редиской, выращенной своими руками в лаборатории, и от этого особенно крупной и горькой. Он ее баловал, звал «моя вивернушка», устроил ей ложе из речного камыша и обглоданных косточек на шелковой подстилке. (Косточки были неизвестно чьи, так что ничего такого. Просто чтобы для виверна гнездо стало родным домом, без косточек никак не обойтись.) Матушка все это принимала благосклонно, хотя он ей не слишком-то нравился, уж больно был умен. Всякая рептилия знает, что чем больше очки, тем умнее их обладатель, а Профессо́ре носил самые большие очки, какие только бывали на свете. Однако даже мудрейшие из мужей смертны, особенно если мудрейший муж питает страсть к промышленным химикатам. Именно так, в ходе блестящей демонстрации достижений науки, покинул нас матушкин покровитель.

– Как это печально, – вздохнула Сентябрь.

– Ужасно печально! Но закаленным печаль нипочем. Утратив спутника, моя матушка осталась жить одна в развалинах Библиотеки, такой огромной, что ее прозвали Библиокосм. Под сенью слегка почерневших балок и изрядно осевших стен матушка читала и мечтала, все сильней привязываясь к Библиокосму, который был библиотекой сильной и страстной. Все чаще она замечала, как стройны и крепки его по́лки, как достойно, не прогибаясь, несут они свой груз. Подобная моральная стойкость не часто встречается в наши дни. Ну а потом вылупились мы, дети. С братьями и сестрами я резвился на галереях, носился вверх и вниз по рассохшимся лестницам, с головой ныряя в бесчисленные энциклопедии и захватывающие приключения. Теперь я знаю буквально все обо всем – но только если это начинается с букв от А до Л. Несколько лет тому назад матушку обездолил один агент по недвижимости, а я так и не дочитал энциклопедии. Как бы то ни было, матушка рассказала нам, годовалым, всю правду об отце. Мы спрашивали: «Где наш папа?», а она отвечала: «Библиотека и есть ваш папа. Он любит вас, он о вас позаботится. Не думайте, родные мои, что вдруг объявится крепыш и красавчик виверн и научит вас изрыгать огонь. Этого не будет. Зато Библиокосм полон книг о внутреннем сгорании, так что, каким бы это ни казалось странным, вас, как и всякую зверушку, обожают оба родителя».

Сентябрь прикусила губу, не зная, как сказать, чтобы не обидеть.

– Там, дома, у меня была подружка, Анна-Мария, – начала она нерешительно. – Ее отец продавал газонокосилки по всей Небраске и еще Канзас прихватывал. Когда Анна-Мария была совсем маленькой, ее папаша сбежал с дамой из Топеки, у которой был самый большой газон во всей округе. Анна-Мария даже не помнила папу, и, когда ей было грустно, мать говорила ей, что папочки у нее никогда и не было, что она дочь ангела, а не какого-нибудь там несчастного продавца газонокосилок. Вы не думаете, что… что и с вашей мамой могло выйти так же?

От-А-до-Л посмотрел на нее снисходительно, скептически сощурив пламенеющую красную морду.

– Сентябрь, ты серьезно? Что, по-твоему, более вероятно? Что какое-то грубое животное оставило мою мамочку с яйцом во чреве и отправилось торговать этими косилогазонками – или что она соединила свою судьбу с Библиокосмом и у них завелись любимые и любящие детки? Ну рассуди здраво. К тому же все говорят, что я – вылитый папочка. Ты что, не видишь мои крылья? Они же словно трепещут пергаментом страниц! Если присмотреться, можно даже прочитать на них историю воздухоплавания!

От-А-до-Л слегка приподнял крылья, чтобы показать, как они трепещут, но их по-прежнему стреножила тяжелая бронзовая цепь, и трепетанье вышло вялым.

– О, конечно! – заверила его Сентябрь. – Простите, я сказала глупость. Просто я совсем недавно в Волшебной Стране, понимаете? – Хотя, если честно, крылья выглядели кожистыми и костлявыми, как у птеродактиля, никакого сходства с пергаментом, и на них уж точно ничего не было написано. Сентябрь подумала, что встретила существо довольно милое, хотя и печальное.

– А почему ваши крылья скованы? – спросила она, меняя тему.

От-А-до-Л посмотрел на нее так, будто она слегка не в своем уме.

– Вообще-то это закон. Неужели ты до такой степени новенькая? « Воздушное сообщение дозволяется только посредством Леопарды или лицензированных Побегов Амброзии». Надеюсь, ты видишь, что я не похож на Леопарду и не благоухаю амброзией. Мне не позволено летать.

– Но почему?!

От-А-до-Л пожал плечами.

– Маркиза постановила, что умение летать создает Несправедливое Преимущество в Любовных Вопросах и в Гонках по Пересеченной Местности. Однако она без ума от больших кошек, да и амброзией особо не покомандуешь, поэтому им вышли поблажки.