Кэтрин Валенте - Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле

– Но если я скажу, что мой выбор – выбраться из этого колодца, это же мне не поможет?

Зеленый Ветер рассмеялся.

– Нет, не поможет. Но Сентябрь, голубка моя, воробушек мой… мне до сих пор запрещено появляться в Волшебной Стране.

– Но ты же здесь!

– С технической точки зрения я – под Волшебной Страной. Есть в правилах такие милые лазейки, благодаря которым нарушать их – чистое наслаждение. Я к чему клоню: я могу тебя вытолкнуть – любому Ветру это ничего не стоит. Но я не могу пойти с тобой. Я больше не смогу тебе помогать. Пока не распахнутся большие врата, я не смогу войти.

Зеленый Ветер наклонил голову и нежно подул на сломанную ногу Сентябрь. Сентябрь скривилась от боли – довольно неприятное ощущение, когда тебя излечивают в один миг, соединяя все кости и восстанавливая мышцы. Она застонала, когда Леопарда Легких Бризов принялась зализывать ей раны на руках, пока те не затянулись полностью.

Сентябрь крепче прижалась к Зеленому Ветру, своему спасителю и защитнику.

– Мне пришлось убить рыбу, – прошептала она наконец, будто признаваясь в великом грехе.

– Я тебя прощаю, – прошелестел Зеленый Ветер и растворился в ее объятиях под прощальное урчание Леопарды. На месте, где он только что был, закрутился вихрь, подхватил Сентябрь, поднял в воздух и вынес из колодца.

Стояла ночь, и звезды в небе занимались своим обычным делом – горели и мерцали. Цукумогами спали на своем теплом поле. Последний порыв Зеленого Ветра растаял в шорохе сухой травы.

– Прощай, – тихо сказала Сентябрь. – Как жаль, что ты уходишь.

Сентябрь тихо-тихо кралась по полю. Завидев наконец Ложку – мачту своего кораблика, – она чуть не вскрикнула от радости, но вовремя спохватилась: над плотом выжидательно курсировал оранжевый фонарь с зеленой кисточкой.

– Пожалуйста, не поднимай шума, – зашептала Сентябрь. – Я знаю, что ты не считаешь меня плохой, ты ведь принес мне еду! Не выдавай меня, умоляю!

Оранжевый фонарь тепло засветился, высказывая согласие, и на нем проступила очередная золотая надпись:

Возьми меня с собой.

– Тебя? Но почему? Ты не хочешь оставаться здесь? Мне же всего двенадцать, что я для тебя?

А мне всего сто двенадцать.

Я хочу повидать мир.

Я храбрая. Я сильная.

Меня разворачивали только по праздникам, чтобы я рассеивала ночной мрак.

Если ты заблудишься в темноте, я освещу тебе путь.

Заблудиться очень просто, согласись, и, как правило, это происходит в темноте.

– Пойми, я не гожусь на роль экскурсовода. Я иду спасать друзей из Одинокой Темницы, и там будет происходить нечто ужасное.

Ты не пожалеешь, обещаю.

Меня зовут Светлячок. Возьми меня с собой.

Я светила тебе во тьме.

Я ослушалась соломенных сандалий и принесла тебе солнцеплод.

Я чего-нибудь да сто́ю.

Сто двенадцать лет чего-нибудь да сто́ят.

Сентябрь сняла пиджак и платье. Посмотрела вниз на свои туфли – красивые, блестящие, сверкающие черные туфельки. Медленно сняла их, одну за другой, и поставила на песок. И долго смотрела, как они сияют черным посреди пляжа. Наконец она подняла их и, размахнувшись что было сил, швырнула в море.

Туфли секунду держались на поверхности, а потом пошли ко дну.

– Так будет лучше, – сказала Сентябрь. Она улыбнулась оранжевому фонарю. – Ох, Светлячок, знаешь что? Я забыла рассказать Леопарде, что встретила ее брата, Пантера…

Сентябрь подтолкнула плот в набегавшие волны. Светлячок торопливо последовала за ней, освещая ночь как крошечная осенняя луна.

в которой Сентябрь наконец попадает на дно мира, где ее неожиданно ожидают.

Кольцо синих штормов танцует вокруг Одинокой Темницы. У них давно сложились свои светские привычки: весной они танцуют котильон, осенью – танец жатвы. Правильно подобрав скорость ветра и осадков, можно посетить штормовые свадьбы, похороны или крестины. Шторма живут счастливой жизнью. Ни тебе странствий, ни плаваний по океану, ни рискованных вторжений в далекие земли. Они не знают, почему сидят прижавшись друг к другу на дне мира, – просто они всегда там жили. Это место облюбовали их родители и прародители, вплоть до самого первого, первобытного шторма, который некогда бушевал на континенте.

Но я хитрый и коварный рассказчик. Если имеется какой-то секрет, который надо раскопать тебе на радость, Дорогой Читатель, то я готов нацепить налобный фонарь и взяться за кайло.

Главное течение Волшебной Страны огибает Одинокую Темницу с двух сторон. Оно просачивается через дыры в основании башен и выходит с другой стороны, чтобы продолжить путь вокруг Мыса Волшебной Страны. Этот безостановочный процесс и поднимает шторм, примерно как вы поднимаете пыль, если быстро бежите по проселочной дороге. И тут уж ничего не поделать. Где-то глубоко под Одинокой Темницей живет древнее чудовище, вроде дракона, или рыбы, или горного ручья. Оно старше Темницы и текущей воды, старше, наверное, само́й Волшебной Страны. Вдыхая, оно засасывает кристаллы из камней. Выдыхая, оно надувает в кристаллах пузырьки, раздувая их до огромных размеров. Море поливает и охлаждает это стекло, и оно все растет и растет. Возможно, чудовище спит. Возможно оно слишком большое и старое, и сил ему хватает только на то, чтобы дышать. Но именно так посреди моря появилась Одинокая Темница, которая вовсе не всегда была темницей. Ели вы прищуритесь – вот так, – то заметите среди ревущих волн красные вспышки его дыхания, мигающие подобно маяку.

Сентябрь как раз видела их, но не знала, что именно она видит. Этим роль героини невыгодно отличается от роли рассказчика. Она наблюдала за тем, как красный свет загорается и гаснет, вновь загорается и снова гаснет. Под пронзительное завывание шторма она покрепче перехватила медный гаечный ключ и направила плот к свету. Ливень хлестал ее по лицу. Кожа покрылась мурашками и посинела. Все тело саднило от борьбы с плотом, который норовил сойти с курса. Светлячок плясала над ее головой, отважно пытаясь показывать путь, но грозовой воздух невероятно сгустился и потемнел. Молния на мгновение залила все вокруг ослепительным белым светом. Когда глаза снова обрели способность видеть, Сентябрь посмотрела вверх и обнаружила, что по ее оранжевому платью расползаются большие дыры. Налетел порыв ветра и завершил работу: рукава платья оторвались, и оно скрылось в темноте. Шторм, довольный своими проказами, как и все бури, поглотил крик отчаяния Сентябрь.

Светлячок несколько раз мигнула над ее головой; оранжевая бумага промокла и обтрепалась.